Пробежать под радугой - Сандра Мэй

Пролог

Старенький “пежо” устало ткнулся носом в высокий бордюр и заглох. Со стороны могло показаться, что водитель просто выключил зажигание, но это было совсем не так. Далеко не так. В принципе не так. Потому что вся жизнь водителя шла сегодня наперекосяк, так чего ж мотору отставать? Вот он и заглох.

Франческа Мэллори аккуратно закрыла все окна. Вынула ключи из зажигания. Вылезла из машины. Достала из багажника огромный бумажный пакет. И изо всей силы пнула несчастный автомобиль в колесо.

Разумеется, следующим номером цирковой программы значилось Прыганье на Одной Ноге, Завывания и Бессвязные Проклятия, а также Триумфальное Рассыпание Содержимого Бумажного Пакета на Мостовую.

Оранжевые мячики апельсинов раскатились во все стороны, брызнули солнечными бликами по серой мостовой, и он невольно поднял голову, когда один из веселых мячиков подкатился к самой ноге.

Мужчина смотрел на лежавший у его ног апельсин серьезно, почти трагически. Смотрел долго. Потом осторожно наклонился и поднял налитый солнцем плод. Еще через несколько секунд мужчина поднялся на ноги и странной, шаркающей походкой направился к кудрявой, раскрасневшейся и злой, как оса, девушке, тщетно пытавшейся собрать в рваный бумажный пакет апельсины, булочки, пакет молока и прочую дребедень.

Мужчина остановился и терпеливо подождал, пока девушка приведет свое имущество в относительный порядок, затем протянул апельсин.

— Вот. Это ваше.

Франческа уставилась на незнакомца даже не с возмущением. С восхищением. Это только французы так могут! Честное слово!

— О, благодарю вас, благодарю тысячу раз, мсье! Не стоило так утруждаться! Немедленно присядьте и отдохните, вы, наверное, дико устали! Даже и не знаю, что бы я делала без вашей самоотверженной помощи!

Он стоял и смотрел на ее губы. Алые, как вишни. Фу, пошлость какая. Но они, правда, алые. Почему она так много говорит? Неужели она действительно так благодарна ему за этот поднятый апельсин? Странные люди французы. А уж француженки в особенности. Замолчит она когда-нибудь, интересно?

Франческа замолчала сразу по нескольким причинам. Главная из них — закончился воздух в легких. Кроме того, незнакомец никак не реагировал на ее язвительные и в высшей степени остроумные реплики. Ну и, наконец, лицо у этого незнакомца под конец ее тирады стало каким-то странным. Будто его сейчас, вот сию же секунду хватит удар. В смысле, инфаркт. Тени под глазами залегли, складка вокруг рта стала рельефной, а взгляд как-то затуманился.

Маловероятно, чтобы причиной инфаркта стали бы именно ее слова, но Франческа была девушка совестливая, хотя и горластая, а потому не хотела брать грех на душу. Молча забрала у незнакомца апельсин, повернулась и пошла себе к дому мадемуазель Галабрю, чтоб ее, старушку несусветную, диатез прихватил с проклятых апельсинов!

Прямо перед самой калиткой несчастный пакет рассыпался снова. Франческа стиснула зубы, открыла калитку, ногой затолкала всю бесформенную кучу на территорию мадемуазель Галабрю, закрыла за собой калитку, и только теперь позволила себе встать на четвереньки и подобрать все с умом и не торопясь. О странном незнакомце она и думать забыла.

Алан Пейн стоял у окна и смотрел на Луару. Он специально выбрал этот пансион, потому что старинный дом стоял на горе, и сдавались в нем верхние этажи, включая и вот эту самую мансарду, откуда весь городок Жьен был как на ладони, но самое главное — Луара. Древняя река величаво несла свои воды мимо домиков и ресторанов, пристаней и белокаменных замков, и так было всегда. Пять веков назад. Десять веков назад. Вечность назад.

Вечность — это не очень много. Это тринадцать лет и два месяца. Сто пятьдесят восемь месяцев назад они с Дженной проводили на Луаре свой медовый месяц. Строго говоря, Мэри его тоже уже проводила с ними вместе. Она родилась через полгода после возвращения из Франции.

Потом, еще через четыре года, родился Билли. Уильям Алан Кристофер Пейн. Несчастный ребенок. Мэри так обрадовалась братику, что навсегда забыла про своих кукол. Билли вырос в кукольном домике.

После рождения Билли прошло еще три года счастья, а потом все закончилось.

Кэролайн уже пять лет. У нее улыбка и глаза Дженны. Билли восемь, и он тоже вылитая мать. Мэри двенадцать, она папина дочка, но голос…

Алан Пейн смотрел на серые волны Луары и не видел их. Заходящее солнце било ему прямо в глаза, но он не жмурился. Бледные губы легко шевелились, словно Алан Пейн беззвучно разговаривал с кем-то невидимым. В сущности, это так и было. Вот уже пять лет он разговаривал со своей женой Дженной.

Со своей мертвой женой.

Франческа спрятала в чулан ведро и швабру, без сил плюхнулась на крыльцо и вытянула ноги. Состояние покоя длилось ровно три минуты семнадцать секунд, после чего раздался могучий бас:

— Деточка, солнце садится! Пора ужинать! Чем ты сегодня побалуешь старушку?

Цианистым калием я тебя когда-нибудь побалую, с тоской подумала Франческа, вяло поднимаясь на ноги.

Могучий бас принадлежал хозяйке дома, мадемуазель Галабрю. Почетное звание “мадемуазель” и статус девицы она завоевала в тяжелых боях с тремя мужьями. Двое погибли, так сказать, в бою, а вот с третьим, неким мсье Пушоном, неукротимая тогда еще мадам Пушон успела развестись, отсудив при этом и дом, и ренту, и сбережения в банке, но самое главное — по суду вернув себе девичью фамилию и право называться мадемуазель. Франческа попыталась осторожно выяснить, зачем мадемуазель Галабрю так неистово добивалась этого сомнительного, с точки зрения Франчески, счастья, на что ей был дан краткий и исчерпывающий ответ. “Потому что все мужики — сволочи!”

По дороге на кухню Франческа заглянула в комнату и помахала рукой обладательнице дивного баса. Девица Галабрю напоминала очень старую канарейку — маленькая, черноглазая, с желтоватым пушком на голове. Она почти не вставала с кресла, но зато была в курсе всех событий в мире — благодаря телевизору — и в городе — благодаря телефону. После ужина она регулярно выпивала рюмочку-другую теплого портвейна, за обедом — бокал красного вина, а завтракала исключительно фруктами. Лет ей было не то девяносто пять, не то девяносто семь, уточнять она отказывалась.

Франческа оказалась в этом доме совершенно случайно, работала здесь уже второй месяц, мечтала о свободе и не уставала восхищаться живостью ума престарелой мадемуазель.

Здесь надо пояснить кое-что относительно Франчески Мэллори. Проще говоря, познакомиться с ее биографией.

Двадцать четыре года назад Джейк Мэллори, помощник капитана “Грифона”, небольшого каботажного суденышка, приписанного к порту Дублин, познакомился в Марселе с Сюзанной Ледуайе. “Грифону” требовалась буфетчица, Сюзанне — работа. Джейку Мэллори, как выяснилось чуть позднее, требовалась жена. Совокупность всех трех обстоятельств привела сначала к веселой корабельной свадьбе, потом к строгому католическому венчанию в древнем Дрохедском соборе, а еще через девять месяцев — к появлению на свет Франчески Сьюзан Мэллори.