Ночные тайны - Ганс-Йозеф Ортайль

Этот роман посвящается издательнице Имме Клемм, внучке издателя и лирика Вильгельма Клемма, правнучке издателя Альфреда Крёнера, праправнучке издателя Адольфа фон Крёнера, который, возглавляя «Биржевое общество немецкой книготорговли», установил единые цены на книги в Германии

Георг фон Хойкен вышел из дому около девяти утра. Стояла осень. Был понедельник, это означало, что ему нужно ехать на работу. В полдень должно состояться общее совещание редакторов издательства, которое он возглавлял вот уже два года. По дороге в гараж Хойкен посмотрел вниз, на Рейн. Его дом с участком находился метрах в двухстах от берега в Роденкирхене, южном районе Кёльна. Каждое утро Георг видел один и тот же пейзаж — серо-голубые, покрытые зыбью водные просторы, окутанный молочной дымкой берег с изумрудными лугами, которые с давних пор облюбовали джоггеры со своими повсюду снующими собаками.

Рейн с его мостами и плывущими под ними пароходами был одним из самых ярких впечатлений детства, которые сопровождали Хойкена на протяжении всей его жизни. Он родился пятьдесят два года назад недалеко отсюда, в Мариенбурге, шикарном районе Кёльна. Глядя на Рейн и чувствуя слабый запах нефти, который доносился с берега, Хойкен вспоминал детские годы: вот он босиком идет по сверкающему берегу с сестрой и братом, его штаны подвернуты вверх, шея опалена солнцем, и ветер слегка треплет белую майку.

Однако сейчас было не время для сентиментов. Хойкен снова посмотрел вниз, он делал так всегда во время своих коротких утренних прогулок. Как хотелось ему в эти минуты стать невидимкой! Ворота гаража медленно и тяжело поднялись. Хойкен нагнулся и вошел в прохладное невысокое помещение, где его дожидалась новенькая красная «Мазда RX» с темно-красными кожаными сиденьями. Она была похожа на огромное экзотическое насекомое, уже готовое освободиться из своего кокона и лететь к солнцу. Четыре двери, четыре сиденья — это был компромисс, Георг пошел на него, потому что автомобиль, на его взгляд, был выдержан в спортивном стиле и имел экстравагантный дизайн.

Он включил двигатель и плавно вывел машину из гаража, чувствуя, как его «Мазда» готова взреветь, сорваться с места и бесшумно помчаться по узкой дорожке прочь от дома. «Четыре минуты десятого», — подумал Хойкен. В это время в его офисе Джоанна уже включила лампу на письменном столе и покончила с промозглым сумраком осеннего утра. Стеклянное здание концерна, похожее на сверкающую груду желатина, сваленную посреди площади, находилось в северной части Кёльна. С самого утра сотрудники имели возможность подробно обсуждать изменения погоды, это раздражало и отнимало время. Георг всегда был против такой глупой вычурности, но старый Хойкен восторгался этим сооружением вместе со своим суперархитектором-корейцем, который на все лады расхваливал легкость и воздушность его конструкции. Конечно, потом было уже поздно что-то менять, и эта прозрачная гора осталась смехотворным творением, рожденным фантазией азиата-сноба, который даже не потрудился подумать о погоде в Кёльне.

«Погода Кёльна… — думал Хойкен, включая подачу холодного воздуха возле обтянутого кожей руля. — Облака, вечно висящие над мостами Рейна. Опавшая листва, покрывающая прибрежные аллеи. Ливни уносят ее в реку. И наконец, бродяга-ветер, постоянно меняющий свое направление». Хойкен положил обе руки на руль, лавируя в тесном потоке автомобилей, едущих вдоль Рейна прямо на север. Он подумал, не включить ли радио, а затем, удобно устроившись на откинутом сиденье, вывел машину на свободный участок дороги и предоставил ей полную свободу.

Дети, Мария и Йоханнес, были уже в школе. Марии пятнадцать, Йоханнес на год младше. Утром они едва видятся. Брат и сестра завтракают внизу, на кухне. Пищу готовит их гувернантка-англичанка, Хойкен никак не мог запомнить ее имени. Когда дети выходят из дома, слышно, как щелкает замок тяжелой входной двери, а затем раздается треск двух двигателей: даже в такую скверную погоду Мария и Йоханнес ездят в школу на мопедах. При этом они втягивают головы в плечи и сгибаются, неподвижные, словно британский завтрак, который они заталкивают в себя из-за восторженного поклонения какой-нибудь поп-группе с островов и который потом колом стоит у них в желудках.

Клара еще сидит в лоджии, где они завтракают вдвоем, впрочем, больше из уважения друг к другу. Она перелистывает газеты и модные журналы, из-за которых каждые два дня в доме что-нибудь меняется. Он видит ее за широким стеклом, сидящую в плетеном кресле. Широкий пояс банного халата все еще не завязан. С тех пор как ей исполнилось пятьдесят, она уже не так тщательно следит за собой. Георг замечал эти маленькие признаки усталости и разочарования, но, конечно, ни разу даже не намекнул ей об этом. Супруги старались и раньше держаться вместе, а тем более сейчас, когда Хойкен наконец возглавил издательство, о котором мечтал уже десять лет.

Старик купил «Caspar & Cuypers» в середине 50-х годов, тогда в Кёльне это было так называемое «издательство-старожил», не имевшее наследников. Старый Хойкен якобы объединился со своим закадычным другом Вальтером Каспаром во время одного затянувшегося обеда. Он и сейчас еще вспоминает о рейнском «Sauerbraten», шестнадцати бутылках кёльнского пива, четырех голландских сигарах и восьми бутылках шнапса. В то время никто не мог состязаться с ним, а Каспар и подавно. Вальтер еще только пытался справиться со своими боевыми ранениями, а старый Хойкен уже созрел для воплощения смелых экономических идей. Молодой целеустремленный мужчина с прекрасным чутьем коммерсанта начал с того, что купил группу предпринимателей.

Итак, «Caspar & Cuypers»… Сотня его сотрудников и более чем дюжина редакторов является сегодня традиционным издательством, которое возглавил Хойкен. Беллетристика и научно-популярная литература, путеводители, а также процветающий отдел искусства и фотографии. «Caspar & Cuypers» — важная статья его дохода, но, даже если возглавляешь издательство, это еще не значит, что ты добрался до вершины концерна, которому принадлежат еще шесть издательств, четыре газеты, несколько журналов и книжный клуб. Старый Хойкен не собирался выпускать из рук руководство бизнесом. Уже несколько лет строились планы, велись разговоры о необходимости так называемого переструктурирования, однако никаких реальных шагов не было сделано, кроме многочисленных встреч старого Хойкена со своими детьми, из которых Георг был самым старшим. Младшие, Кристоф и Урсула, руководили своими издательствами, но, к счастью, не в Кёльне, а в Штутгарте и Франкфурте.

Его «Мазда RX» все время попадала в длинные автомобильные пробки, которые образовывались на дороге вдоль Рейна. В такие минуты Георг смотрел на купол собора. Иногда он пытался задержать взгляд на чем-нибудь интересном, но это ему не удавалось. Шершавые, выбитые на темно-серой массе фасада круги напоминали черствый потемневший бисквит. Хойкен вспомнил, как однажды повез своего делового партнера, американца, посмотреть на все эти шпили и кресты. При одном воспоминании о дорожных пробках и пронизывающем ветре он вздрогнул. С тех пор это здание наводило на Хойкена еще больший страх, чем прежде, когда он мальчишкой бродил по его холодным залам. Здесь, в старой часовне, его крестили. Отец настоял, чтобы всех его детей и даже троих внуков крестили в этой капелле. Георг не был там уже много лет.