Испытание любовью - Джейн Моррис Страница 10

— Чему ты улыбаешься? — спросил меня Брендон. Я не мог больше держать рвущие на части эмоции и расхохотался, не столько от радости победы, сколько от его внешнего вида: красные борозды, украшавшие его внешность, были смазаны чем-то бурым, делая его лицо комично грозным. Весь коллектив очень весело приветствовал раненного героя, твердо решив, что такой заметный след на его лике был оставлен разъяренной супругой, которая наверняка уличила его во лжи и пыталась пресечь привычные любовные разгулы.

— Как твоя психическая? — спросил Брендон и слегка поморщился, видимо рана на лице дала о себе знать при воспоминании об острых коготках, рвущих кожу.

Я равнодушно пожал плечами, сказав, что не имею понятия, как она провела остатки вечера, потому как мне пришлось вернуться в ресторан. Коллега напрягся и спросил загробным голосом:

— Зачем?

— Как зачем? Там ведь осталась в заточении твоя дама, я вернулся ее спасти, — произнес я беззаботно.

Брендон закрыл глаза и глубоко задышал, с огромным трудом пытаясь подавить волну возмущения. Он понял по моему довольному виду, что вечер закончился очень приятно.

— Это нечестно, — прохрипел он.

— В бою все средства хороши, — парировал я. — Мы ведь не оговаривали рамки ограничения. «Победа любой ценой!» — тобой придуман девиз, не так ли?

Тот хмуро кивнул и зашагал прочь. Меня уже не волновали наши ставки, при воспоминании о повернутой на сексе женщине, у меня закипала кровь. Наш бурный роман с милым кроликом (так я прозвал Джессику, теперь она тоже была частью зоопарка) длился несколько дней. Домой я не приходил — жил на нашей холостяцкой жилплощади. Туда и приезжала племянница босса. Мы даже толком не разговаривали. Просто занимались сексом. Иногда в моем воспаленном мозгу возникали странные фантазии: мы с моей Крольчихой упражняемся на мягкой удобной кровати, а ее дядя врывается к нам в спальню и падает от шока замертво. Лежит, синеет, а мы продолжаем наши телодвижения, не обращая никакого внимания на лежащий рядом труп.

— Как ты думаешь, насколько нас хватит? — спросил я Джессику, наблюдая, как она одевается.

— Это зависит от одного механизма… если он не подведет, — протянула она с улыбкой.

— Пока еще проблем не возникало!

Я довольно прикрыл глаза, потому что искренне гордился своим мужским достоинством. Мысль, что это главный мой козырь, мне внушила соседка-актриса, ставшая моей гуру секса. «Гордись им», — говорила она ласково, после чего проделывала такие штуки, что при воспоминании об этом у меня до сих пор кружится голова. Джесси спросила, о чем я думаю, и получила абсолютно честный ответ. Несколько секунд она постояла, слегка прищурившись, и снова разделась. Моя Крольчиха видимо приревновала меня к воспоминаниям и решила заполнить собой мое сознание. Я поддался ей.

Брендон долго не разговаривал со мной, а я не спешил забрать деньги, потому что впереди был остросюжетный момент: секс с Джессикой на камеру — презент для любимого дяди, после которого сумма значительно возрастет. Я решил, что разведу ее на маленький спектакль, как только она мне надоест, но не торопился подводить черту под нашими отношениями. Мы продлили секс-абонемент еще на месяц, а потом еще… она стала моей официальной любовницей. И единственной. На других у меня просто не хватало сил. С женой я почти не общался и сократил ее дотацию на красоту в три раза, часто ночевал на холостяцкой квартире. Со временем помирился с Брендоном, убедив его, что уговор дороже денег.

Я пришел на работу со странным предчувствием. Проходя мимо курилки, заметил своих приятелей-спорщиков, которые странно улыбались, глядя на меня.

— Что произошло? — спросил я озадаченно коллег, но вместо ответа было лишь злобное хихиканье. Понимая, что ничего вразумительного я так и не услышу, я занялся привычными должностными обязанностями — имитацией бурной деятельности, которую в народе прозвали ИБД. После обеда я услышал громкий крик, это был голос рассвирепевшего начальника. Звук усиливался, я вышел в коридор и увидел жуткую картину, которая поражала воображение: босс, вывернув руку побледневшему Брендону, волоком тащил его тушу вдоль дверей кабинетов, сопровождая пинками под зад. Эта публичная экзекуция продолжалась еще минут двадцать, багровое лицо босса граничило с ухом наказуемого он орал как полоумный и с его губ слетали фразы, построенные исключительно на нецензурной брани. Из нормальных слов звучала только одна из них: «Я вас, уродов, предупреждал!». Исходя из этого, я сделал умозаключение, что публичная казнь Брендона связана как-то с Джессикой, потом я сообразил, что уставший от прозы жизни коллега свершил последний завершающий ритуал нашего соревнования, обогнав меня, видимо он нахлобучил племянницу шефа практически на его глазах. Я оказался прав!

Вечером мы втроем встретились в любимом пабе и долго молча пили, а потом Брендон поделился, что неожиданно ему пришла в голову интересная идея: позвонить Джессике по внутреннему телефону и предложить заняться сексом прямо в мужском туалете. Она поддержала затею, жалуясь на то, что в последние три дня была обделена мужским вниманием. Мне пришлось провести время у одра супруги, которая после очередной омолаживающей процедуры чуть не отдала Богу душу. Толстуха-домработница отказалась нянчиться с капризной и стервозной хозяйкой, поэтому мне пришлось имитировать заботливого супруга, забывшего о любовном приключении в рыбном ресторанчике. Я был уверен, что жена до сих пор таскается со своим качком-тугодумом, но чтобы проводить побольше времени в компании нимфоманки Джессики, я дал ей полную свободу. Я закрыл глаза на ее блуд и от этого мы выигрывали оба.

Что касается Крольчихи, она и дня не могла без телодвижений, а трехдневный застой делал ее агрессивной. Она даже грозилась приехать ко мне домой и отыметь меня прямо на глазах моей жены. Скажу честно, сначала меня это забавляло, а потом ее звонки стали докучать, я понимал, что пора нам расстаться. Приятно, что в этой ситуации удалось подзаработать, хотя какую-то часть монет сгреб Брендон. Но Джесси не приняла отказа, потому что привыкла сама решать, когда ее отношения должны завершиться. Она переговорила с моей Барби, рассказав ей о нашем романе, причем, весьма приукрасив действительность. Кажется, это называется женской солидарностью? Жена очень обрадовалась принесенной в маленьких кроличьих зубках информации и скоропалительно занялась разводом, чтобы смыться со своим любовником в жаркие страны. Она долго тарахтела, что не претендует на мою недвижимость, ее интересует лишь семизначная сумма. По большому счету, она меня грабила, и поэтому я ввязался в судебную тяжбу, которую с треском провалил. Моя жена сумела доказать факт измены с помощью показаний Джессики — бывшая любовница мстила мне за невнимание. Еще эта нимфоманка пожаловалась дядюшке на то, что я ее домогался грязным образом и не давал проходу, зажимая в углах, где нет камер. И я скоропалительно остался без работы. Моя репутация обратилась в прах, и благодаря усилиям моего бывшего босса меня не брали в другие фирмы. Он выставил меня вором и лгуном. Ржавым гвоздем по капоту души провел злой рок, и я оказался не удел.

— Я сотру тебя, Ричард, с лица Нью-Йорка! Возвращайся в дыру, в которой вырос или найди себе работу среди продавцов хот-догов! — недружелюбно произнес босс, оставив меня без средств к существованию. Мои рабочие счета были аннулированы, а на них хранились «золотые» запасы моих сбережений, которые я утаивал от супруги и ее ищеек-адвокатов. Брендон и Джордж моментально прекратили со мной общение, а на нашей холостяцкой квартире сменился замок. Я остался вне круга своего общения, жизнь каждого из них продолжалась дальше и более удачно, чем у меня. Что осталось от моей прошлой жизни? К чему стремиться? Куда идти? Зачем жить? Миллионы вопросов, на которые среднестатистический человек отвечает в течение многих лет, свалились на меня разом. Моя голова разрывалась от того, что не была готова к этой психопатической круговерти. Наверное, так растеряно ощущают себя новорожденные звезды, слава на которых обрушивается внезапно вместе с журналистами и папарацци. Неделю я пил, чтобы ослабить тошнотворную карусель, разрушающую мое существование, точнее то, что от него осталось. Я словно доктор сам прописал себе лекарство: литр виски в сутки, но дозу приходилось увеличивать, потому что в пьяном бреду возникали все новые вопросы, а ответов на них не было. Затем мне стали видеться странные вещи: ко мне являлся весь мой зоопарк, это были зверушки, но лишь наполовину, частично у них было человеческое обличие. Что-то вроде кентавров. Они заселились в мою квартиру и вели себе бесцеремонно. Разом о чем-то говорили, жаловались, спорили… Я делал вид, что не замечаю их, но эти стервы были требовательны.