Оттенки страсти - Барбара Картленд Страница 10

Но Чарльз всегда слишком занят собой, чтобы думать о других. Едва ли он, глядя на Сэлли, отдает себе отчет в том, какое счастье само плывет ему в руки. О, эта дивная переходная пора, когда девочка, еще вчера неловкий подросток, вдруг начинает ощущать себя взрослой, и в душе юной девушки внезапно просыпается женщина. И вот уже холодный бутон белой розы начинает наливаться пурпурными красками вспыхнувших чувств и желаний. Ах, многие мужчины отдали бы душу за первую любовь такой девушки. Но только не Чарльз! Для него Сэлли – лишь еще одна пара свежих глаз, с обожанием следящих за каждым его шагом. Это алые губки, пока еще не целованные никем, это пылкий восторг слушательницы его бесконечных историй, готовой аплодировать любому его слову. Да, сейчас он увлечен Сэлли. Но что будет завтра, когда на горизонте замаячит новое увлечение, и вчерашняя фаворитка будет низвержена со своего трона?

Что касается брака, то отношение Чарльза к институту семьи всегда было и осталось резко отрицательным. По его мнению, сверкающие узы Гименея слишком скоро превращаются в тусклые стальные оковы, которые не снять и не разорвать. Так что ни о какой свадьбе не может быть и речи. А потому Мона мучилась в полной неопределенности, не зная, что ей делать и как помешать нежелательному развитию событий. Да и как она может помешать? Наверняка Чарльза только позабавят ее усилия расстроить его роман с Сэлли. Он будет откровенно потешаться, наблюдая с полупрезрительной улыбкой за ее неловкими попытками. А Сэлли с ее буйным темпераментом, та и вообще ни перед чем не остановится, когда узнает о намерении подруги разлучить ее с Чарльзом. Пусть рушится мир, но торжествует любовь. Так, кажется, говорят классики. Вот и Сэлли с легкостью пожертвует дружбой с Моной, не задумываясь о последствиях.

Все еще поглощенная невеселыми мыслями, Мона медленно оделась, выбрав в качестве наряда бледно-голубое платье и шляпу с широкими полями. Спустившись вниз, она кликнула своего песика, приглашая его на прогулку в парк. Породистый терьер по кличке Вогс (подарок отца ей на день рождения, сделанный задним числом), еще совсем щенок, мягкий, пушистый, толстенький. Очень забавное создание, но большой проказник. Его самая большая страсть – кожаная обувь, преимущественно та, что на ногах у гостей. Перед таким искушением песик просто не может устоять, и всякий раз изумленные гости лишь в немом бешенстве рассматривают изжеванные останки того, что еще час тому назад было роскошной парой туфель ручной работы. При этом виновник, на морде которого написано сплошное удовольствие, будет оживленно прыгать у ног, словно ожидая очередной порции лакомства за свою проделку. И что с ним станешь после этого делать? Злость улетучивается от одного только взгляда на этого невинного шалуна, и все в итоге кончается общим смехом. После чего щенок с гордым видом начинает носиться как угорелый по всем комнатам, громко лаять, оживленно махать хвостом, словно приглашая всех засвидетельствовать, что в этом доме живет чрезвычайно умный пес.

Хотя щенок был подарен Моне сравнительно недавно, он уже успел крепко привязаться к хозяйке и просто обожал ее. Только она могла успокоить расходившегося шалуна всего двумя словами: «Вогс, перестань!» И песик тут же пристыженно поджимал хвост, ложился на пузико и с самым удрученным выражением подползал к Моне, вымаливая прощение. Ну, а уж стоило ей произнести одно слово «Прогулка!», и весь дом буквально сотрясался от неуемных восторгов малыша.

Вот и сегодня после обязательной порции радостного визга, громкого лая, целой серии прыжков и кульбитов они, наконец, вышли на улицу и направились в сторону Роу-стрит. Несмотря на сравнительно ранний час, улицы были запружены народом. От раскаленного асфальта несло жаром, и было трудно дышать. А потому упоительная прохлада тенистых уголков Гайд-парка показалась Моне настоящим раем. Они с Вогсом постарались побыстрее прошмыгнуть мимо Гайд-парк-корнер, самого оживленного и шумного перекрестка в Лондоне. Здесь всегда царит толчея, а в открытых кафе полно разодетых в пух и прах мужчин и женщин, громким полушепотом комментирующих все, что попадает в их поле зрения. Ненависть, зависть, злоба – вот что обычно читается на их ухоженных лицах, изрядно сдобренных косметикой. Все скамейки на центральных аллеях парка тоже были заняты, но чуть дальше, прямо напротив штаб-квартиры Королевской конной гвардии, целые ряды зеленых скамеек уже стояли полупустыми. Лишь на некоторых восседали няни с младенцами, да кое-где маячила одинокая фигура бездомного, наслаждавшегося сиестой на свежем воздухе.

Мона тоже устроилась на одной из пустующих скамеек, решив сделать короткую передышку. Вогс весело носился вокруг, внимательно изучая каждого прохожего, оказавшегося рядом. Между деревьями поблескивала серебристая гладь озера Серпантин. Оттуда доносились громкие голоса мальчишек, весело барахтающихся в прохладной воде, разбрасывая вокруг себя целые фонтаны брызг. Несколько ребят сгрудились на берегу, наблюдая за старшими братьями, демонстрировавшими искусство настоящего взрослого плавания. Откуда-то издалека долетал едва слышный гул городского транспорта, скорее, похожий на урчание сытого кота после сытной трапезы. Но здесь, в тиши парка, эти звуки совсем не раздражали, как не раздражало жужжание пчел и прочих насекомых, которые роились в тени деревьев.

Вниз по Роу-стрит медленно проследовал всадник на необыкновенно красивой лошади. Мона, одинаково любившая все живое и восхищавшаяся всеми животными на свете, тут же принялась с восторгом рассматривать лошадь: красавица гнедая с гордо посаженной головой и с прекрасной выездкой. Всадник был достоин своей лошади. Молодой человек держался в седле не просто уверенно, но с раскованной легкостью и изяществом. Моне даже показалось, что он ей знаком. Но, приглядевшись повнимательнее, она поняла, что ошиблась. Так часто бывает, когда, встречаясь с незнакомцем, мы испытываем странное чувство узнаваемости, будто уже видели его где-то раньше. Заметив пристальный взгляд девушки, молодой человек тоже посмотрел прямо на нее. И Мона даже успела различить серый цвет глаз, красивый ровный загар на приятном лице, безошибочно сообщавшем каждому о хорошем происхождении и весьма безбедном существовании. На какую-то долю секунды их взгляды встретились, но Мона тут же отвернулась.

Иное дело Вогс. По каким-то лишь одному ему понятным причинам он моментально воспылал жуткой неприязнью к чужой лошади, посмевшей привлечь внимание хозяйки. Издав злобный рык, он с лаем набросился на нее сзади, норовя укусить за ногу. Лошадь, пораженная подобной бесцеремонностью, сперва резко рванула вперед, но, остановленная твердой рукой всадника, замерла на месте, а уже в следующее мгновение лягнула обидчика обеими ногами сразу. Мона издала крик ужаса, увидев, как ее любимец взлетел в воздух и тут же упал вниз, бездыханно распростершись на земле. Она пулей переметнулась через низкие перила ограды и подхватила Вогса на руки. Молодой человек тоже быстро спешился и подбежал к ней. Он начал бережно ощупывать безвольное тельце щенка и через пару минут с улыбкой облегчения доложил Моне:

– Слава богу, никаких переломов! Бедняга! Он просто в шоке. К тому же удар его слегка оглушил.

При последних словах терьер открыл глаза, слабо вильнул хвостиком и даже попытался лизнуть Моне руку.