Молочные реки - Наташа Колесникова Страница 10

Тамара сняла трубку, набрала номер.

— Ленка, привет. Я сегодня сабантуй устраиваю по поводу нового развода. Будут лучшие люди города, надеюсь, и ты с Андреем приедешь. Помнишь наш последний разговор? Сама же сказала — только позвони.

— Вот уж не знаю, у нас на заводе проблемы… — ответила Елена.

— Да перестань, прошу тебя! Уж кто-кто, а ты должна быть, и непременно вместе с мужем. Я подниму тост и от имени главной неудачницы города пожелаю вам всем счастья и любви. Не забыла, что обещала приехать, как только приглашу?

— Я постараюсь, Томка.

— Нет, ты просто обязана быть, и непременно с Андреем. А то подумают, что у нас двойной семейный кризис, понимаешь? И кому это надо?

— Хорошо, я перезвоню тебе. Пока!

Тамара положила трубку и довольно усмехнулась. Все идет как надо, как запланировал мудрый Виталий Максимович. И почему это у него такая странная фамилия — Пустельга?

Сергиенко сидел в своем кабинете, размышляя, куда можно уйти работать. Маслозавод еле концы с концами сводит. «Мехмаш» только начинает выползать из кризиса, пошли военные заказы. «Химволокно» вроде бы на плаву, но везде есть свои главные энергетики! «Плавэнерго» — туда лучше не соваться без приглашения. Возьмут ведущим инженером, но это удар по престижу после того, как предлагали, по сути, должность руководителя. Нет, напрашиваться не стоит.

И что остается?

Ждать и надеяться. Это можно, денег у него хватит на пару-тройку лет безбедной жизни. Но вспомнят ли о классном энергетике за это время? Или позабудут? Тот еще вопрос!

Телефонный звонок по внутренней связи прервал его мрачные размышления.

— Андрей Васильевич, вас ждет Елена Дмитриевна, просила передать — немедленно, — послышался в трубке звонкий голос секретарши жены.

Что она хочет? Он уже решил для себя, что работать на ее заводе не будет.

— Ладно, приду.

Сергиенко положил трубку и встал из-за стола. Мускулистый торс плотно облегала темно-синяя футболка. Снял с кресла пиджак, надел и шагнул к выходу. Нужно было пройти в конец коридора, спуститься на второй этаж и войти в кабинет хозяйки, пройдя мимо секретарши.

Что он и сделал. Секретарше только кивнул и, не дожидаясь разрешения, толкнул дверь, обитую черным кожзаменителем.

— Да, мэм, — нагло сказал Сергиенко, войдя в кабинет директора молокозавода. — Слушаю вас.

— Перестань дурачиться, Андрей, — сказала Елена. — Я ведь попросила прощения раз пять, по-моему, точно не помню. Ну вырвалось это дурацкое слово случайно, извини.

— Совсем не случайно, дорогая, — жестко сказал Сергиенко. — Ты так считала, потому и вырвалось это слово. А знаешь, что я думал? Что помогаю, защищаю свою жену на самом важном направлении! Только по этой причине отказался от высокой должности в горэнерго! А ты думала, что содержишь меня? Да плевать мне на твой завод!

— Андрей, в сотый, в тысячный раз — прости. Ничего такого я раньше не думала, просто разозлилась, и вырвалось… Ну давай не будем делать из этого трагедию. Пожалуйста. Слушай, Тамара приглашает нас на сабантуй по поводу развода. Поедем? Она приглашает нас.

— Нет.

— Но почему? Андрюша, пожалуйста, не выставляй меня в дурном свете. Ну зачем тебе это? Я же извинилась… Не приеду — разговоры начнутся, приеду одна — тем более.

Сергиенко и сам уже чувствовал, что слишком жестоко относится к любимой женщине, но как же выйти из этого пике?

— Нет, Лена. Я согласен поехать домой и в спальне решить все наши проблемы раз и навсегда. Но светские рауты, тем более у Тамары, сейчас не к месту.

— Ладно, как хочешь, — устало махнула рукой Елена. — Я извинялась перед тобой сегодня еще и потому, что знаю подоплеку вчерашних событий, говорила с начальником электроцеха. Ты не виноват в том, что случилось. А Пустового я сегодня уволю.

— Нет, Лена, — неожиданно для себя сказал Сергиенко. — Ты не можешь этого сделать.

— Еще как могу!

— Но у него… больная жена. И вообще, он умрет на пенсии! — с жаром сказал Андрей. — Почти всю жизнь на руководящих должностях — и вдруг никому не нужный пенсионер. Умрет через полгода! Я лично на него не обижаюсь.

— А я лично сильно обижена. Из-за его глупых действий и твоей реакции на мою реакцию все рушится! Ведь из-за него ты отказываешься поехать со мной на сабантуй к Тамаре!

— Хорошо, поеду, — хмуро сказал Сергиенко. — Только не увольняй Тимофеича. Он не самый плохой начальник, знаешь сама об этом.

— Знаю. Так мы договорились? Ну, Андрей, ты же не красна девица, перестань дуться из-за глупого слова, которое вырвалось у меня в сердцах. Ну?

— Хорошо, Лена, мы договорились.

— Немедленно поцелуй меня! — капризно приказала она, вставая из-за стола.

Он коротко поцеловал ее в губы, отстранился.

— Андрей? Этого мало.

Сергиенко зашел сбоку, обнял жену, по-настоящему поцеловал ее в губы. Она тихо застонала.

— Как хорошо-о… Ну почему ты такой дурак, Андрюшка?

— А почему ты такая дура, Ленка?

— Я прощения просила усердно за свои ошибки…

— Ладно, и ты меня прости.

— Ну все, Андрей, значит, решили. В половине седьмого едем к Тамаре на моей машине.

— Почему на твоей?

— Ну, Андрей! Там будут солидные люди, твой «жигуленок» явно некстати. Успокойся и делай то, что я скажу. Я тебе плохого не посоветую.

— Тимофеича не уволишь?

— Я же сказала — нет!

— О'кей, Лена. Я согласен.

Сергиенко кивнул, подтверждая сказанное, и решительно направился к выходу. Противоречивые чувства обуревали его. С одной стороны, все нормально, а с другой… Как забыть то, что она сказала накануне?

А Елена плюхнулась в кресло, чувствуя на своих губах сладкий поцелуй мужа. Неужто какие-то глупые слова, сказанные впопыхах, в минуты сильного раздражения, могут разлучить их? Она в это не верила.

Тамара совсем не умела готовить, но столы у правой от входной двери стенки ломились от вкусных блюд. Для того чтобы накрыть такой стол, хозяйка и не думала стоять у плиты на кухне, пригласила повара и официанта из «Плавни», самого престижного ресторана города. С поваром составили меню, она дала деньги, официант смотался на рынок, купил нужные продукты, а потом помогал повару готовить.

В Плавнинске рынок был весьма дорогим, ибо там отоваривались все солидные люди города. Парное мясцо, любую свежую рыбу, овощи и зелень — все натуральное, только что с огорода, с озера или еще вчера плававшее в Каспии — можно было купить именно там. Разумеется, были в Плавнинске и супермаркеты, и простые магазины, но местная элита прекрасно знала, где искать настоящие, свежие и самые вкусные кубанские продукты. И когда вместе с доходами стали резко расти потребности некоторых плавнинцев (не кило свиной вырезки для шашлыка, а свиной окорок целиком, не килограмм осетрины для праздничного стола, а десятикилограммовый осетр), немедленно поднялись цены на рынках. И туда, где в советское время покупали продукты девяносто процентов жителей города (в магазинах-то ничего не было, а цены на рынке не слишком отличались от магазинных), нынче вход обычным горожанам был заказан. Они-то и являлись главными посетителями местных супермаркетов и магазинов. А на рынке… Да разве могут местные соленья-копченья сравниться с какими-то импортными? Домашние чесночные колбасы со знаменитыми некогда сервелатами? Импорт и фабричные продукты в этом городе существовали для бедных людей.