Превратности любви - Наталия Вронская Страница 10

— Все ложь, все вздор, все неправда! Вы хотите обесчестить меня, и только! Я не понимаю, какую славу вам это принесет? — Соня едва не плакала. — Вы противны мне, я ненавижу вас!

— Но я люблю вас!

— Нет! Вы просто мучаете меня, и это доставляет вам удовольствие. Вы хотите сделать меня жертвой вашей похоти…

— Какие слова! — улыбнулся Павел. — О чем вы? Разве подобает невинной девушке употреблять столь сильные выражения? Да вы и знать-то их не должны! Мое чувство прекрасно и вполне невинно…

— Так отпустите же меня! Почему вы держите меня, если ваши чувства невинны? — спросила она.

— Потому, что я люблю…

— Что вы твердите одно и то же? Любите! Дайте мне уехать отсюда! Пожалейте свою жену! Вы должны ее любить, а не меня!

— Как вы пылки… — прошептал он. — Как страстно вы отвергаете меня… Тем слаще будет наше соединение, когда вы поймете, что моя любовь к вам истинна, и тогда вы сами полюбите меня. Да вы уже любите меня! Я чувствую это! Милая моя…

Павел наклонился и вдохнул аромат ее волос.

— Соня, Соня…

Девушка замерла в предчувствии нового нападения.

Ах, как она была хороша! И этот аромат, что источали ее плечи и волосы… Ее хотелось целовать и целовать не отрываясь!

— Дорогая…

Он поцеловал Соню, прижавшись губами к ее плечу, со всей страстью, на которую только был способен, Павел прильнул к ней, но почувствовал, как она всем своим существом воспротивилась его натиску. Как ее руки впились в его грудь, отталкивая его изо всех сил. Она отталкивала Павла локтями и даже умудрилась оцарапать его. Павел как обезумел! Протест только сильнее распалял его чувства. И как знать, чем бы все закончилось, если бы не страшный, визгливый оклик, что донесся с порога.

— Что это?! Что такое? Какая мерзость! — Это Юлия случайно вышла из своей комнаты, желая позвать сестру, и увидела всю непозволительную сцену собственными глазами. — Да как вы посмели!

Она бросилась в слезы, начала заламывать руки и кричать. У нее началась самая настоящая истерика. Павел тут же отпустил Софью, и вмиг помрачнев, бросился к жене.

— Ненавижу! Ненавижу! — кричала Юлия.

Соня не знала, что и делать. Как объясниться с сестрой?

— Но я не виновата… — только и пробормотала она.

— Как ты смеешь? Лгунья! — захлебываясь от злости, твердила Юлия. — Ты, как змея, втерлась в мою семью… Это зависть! Зависть, что не ты, а я вышла замуж! Ах! И Юлия кинулась к сестре, желая расцарапать ей лицо! Куда только делись ее воспитание, достоинство, томность, которыми она так гордилась?

Соня и не думала отбиваться. Любое наказание казалось ей справедливым, ибо она чувствовала себя виноватой. Допустить такую вольность в доме собственной сестры! Конечно, она не хотела скандала, но разве ее поведение, не стало причиной того, что Павел проявил к ней пылкие чувства? Одно ее присутствие в этом доме было преступной небрежностью! Как только она могла согласиться приехать сюда? Как маменька позволила ей? Она виновата перед сестрой, и ей необходимо бежать отсюда!

Но Павел перехватил Юлию, ухватив разъяренную супругу за талию.

— Стойте же, Юлия! — Он приподнял жену над полом и увлек из комнаты прочь.

Долго еще до Софьи доносились крики оскорбленной сестры. В ужасе Соня, едва понимая, что делает, побежала к себе в комнату. Там ее ждала испуганная горничная, которая, слыша крики и рыдания Юлии, теперь мелко крестилась перед образом.

— Срочно… Срочно… — шепнула перепуганная Соня. — Переодеваться…

Она сорвала с себя порванный платок, сдернула свое просторное и удобное платье и вытащила на свет Божий другое — камлотовое, подходящее для прогулок и дальней дороги. Быстро переодевшись и собрав с помощью горничной кое-какие вещи, Софья готова была бежать из дома, где случилось с ней столько неприятностей. До сих пор она, ошарашенная и испуганная произошедшим, не могла прийти в себя. Павел напугал ее. Никак не могла она себе даже вообразить, что мужчина, испытывавший страсть или «любовь», как уверял он ее, может быть таким грубым, лишенным напрочь всякого рассудка. Она была поражена. Любовь! Да зачем она нужна, такая страшная, безжалостная и жестокая, не щадящая ее женскую слабость. Никогда в жизни не посмотрит она ни на одного мужчину с любовью. Раньше ей грезилось и мечталось, что рано или поздно то чувство, о котором так часто и с упоением говорят, посетит ее. Но теперь… теперь ей хотелось бы, чтобы ни один человек не смел объясниться ей в любви. Объятия, поцелуи… Какой кошмар, какое потрясение… Как все это не похоже на поэтические строки новомодных романов, как далеко от идеалов! И если в жизни все так… Никогда!

— Никогда! — воскликнула Софья. — Скорее!..

Она велела горничной взять то немногое, что они собрали, и обе девушки кинулись к черному ходу.

Соня задумала отправиться к Максимовым, которые, как она знала, собирались уезжать в Петербург на этих днях, и хотела придумать любой предлог, только чтобы они взяли ее с собой! В их путешествии она со своей горничной не могли стать обузой. Максимовы хорошо к ней относились, Вера считала ее чуть ли не своей подругой, и Соня готова была на что угодно, только бы вырваться из этой клетки, в которую она невольно оказалась заключена!

Все вышло более чем удачно. Ни Максимовы, ни Вера не удивились ее просьбе. Более того, они почли за честь сопроводить ее в Петербург, не желая даже слушать никаких объяснений. А поскольку все у них уже было готово и они собирались ехать в тот же день, то вскоре карета тронулась, и Соня, счастливая тем, что все так легко разрешилось с ее отъездом, уже через час почувствовала себя в относительной безопасности.

Действительно, никто, ни Павел, ни Юлия и помыслить не могли, что Соня уедет одна. И никак они не могли догадаться, кто ей в этом поможет. Из прислуги никто не знал о бегстве девушки, а ее горничная была с ней.

В Петербург дорога казалась короче. Максимовы без нужды нигде подолгу не останавливались и ввечеру третьего дня Соню доставили к родному дому. Мать, увидев дочь, была изумлена и шокирована. На скорый приезд Сони она никак не рассчитывала и ожидала теперь, что дочь смешает все ее планы.

— Итак, смею ли я спросить, как вы оказались здесь? — начала Любовь Матвеевна. — И как, помилуй Бог, вы одна приехали в такую даль из имения сестры? Где князь? Где княгиня?

— Князь и княгиня остались в деревне, — сухо ответила Соня, желая скорейшего отдыха после дороги.

— Как же они отпустили вас? Кто эти люди, с которыми я вас видела?

— Это господа Максимовы, помещики, соседи моей сестры и ее мужа. Они оказали мне любезность и доставили сюда.

— В их доме есть ваша ровесница? Иначе где же приличие…

— Да, у них есть дочь Вера, чуть младше меня. К тому же госпожа Максимова исключительно добрая и отзывчивая женщина…