Знатная леди - Джорджетт Хейер Страница 10

На этой торжествующей ноте она одарила всю компанию победной улыбкой и проследовала за мисс Уичвуд. Ни один из юных гостей мисс Уичвуд, с самого рождения воспитываемых в строжайших правилах приличия, не сказал ни слова в ответ, но они обменялись весьма красноречивыми взглядами, и молодой мистер Элмор негромко осведомился у мисс Карлетон, при чем тут, черт побери, Стоунхендж?

Когда гости с комфортом расположились в гостиной, мисс Уичвуд непринужденно заявила, что, обдумав их проблему, она пришла к выводу, что самое мудрое в положении Ниниана – без утайки рассказать об их эскападе отцу, матери и миссис Эмбер. Она не смогла удержаться и рассмеялась при виде написанного на их лицах ужаса, но тут же авторитетно заявила:

– Видите ли, мои дорогие, собственно говоря, другого выхода нет! При иных обстоятельствах – например, если бы миссис Эмбер дурно обращалась с Лусиллой, – я, быть может, и согласилась бы сохранить ее присутствие здесь в тайне, но, насколько я могу судить, ничего подобного не было и в помине.

– О, нет-нет! – быстро сказала Лусилла. – Я никогда этого не говорила! Но есть тирания другого рода, мадам. Я не могу объяснить вам, что имею в виду, да и вы, вероятно, никогда не сталкивались ни с чем подобным, но… но…

– Да, на себе я никогда ее не испытывала, но понимаю, что вы имеете в виду, – сказала Эннис. – Это тирания слабых, не так ли? Ее оружием служат слезы, упреки, обмороки и прочие недобросовестные способы, к которым прибегают нежные, беспомощные женщины, подобные вашей тете.

– О, значит, вы понимаете! – воскликнула Лусилла, и лицо ее просветлело.

– Конечно, понимаю! Но и вы, в свою очередь, должны попытаться понять мои чувства. Совесть не позволит мне прятать вас, Лусилла, от вашей тети. – Выразительно воздев палец, она заставила умолкнуть девушку, с губ которой уже готов был сорваться протестующий возглас. – Нет, позвольте мне закончить. Я намерена написать миссис Эмбер и попросить ее разрешить вам провести несколько недель у меня в гостях. Завтра Ниниан возьмет с собой это письмо и, я надеюсь, сумеет заверить ее в том, что я – заслуживающая доверия и крайне респектабельная особа, вполне способная позаботиться о вас.

– Можете не сомневаться, мадам! Я приложу все усилия! – с энтузиазмом воскликнул Ниниан. Но потом его охватили сомнения, и чело его затуманилось. – Но что мне делать, если она не согласится? Видите ли, она очень беспокойная женщина и почти никуда не отпускала Люси одну, поскольку вечно боится, что с ней случится что-либо ужасное. Например, что ее похитят, что и впрямь произошло с одной девушкой в прошлом году, но, разумеется, не в Челтенхеме, где такого не может случиться никогда.

– Да, и с тех пор как умер дядя Абель, она каждый вечер запирает на замок все окна и двери, – подхватила Лусилла, – дворецкого заставляет забирать с собой на ночь все столовое серебро, а собственные драгоценности прячет под матрасом.

– Бедняжка! – снисходительно заметила мисс Уичвуд. – Если она такая нервная, то ей нужна хорошая сторожевая собака.

– Она боится собак, – мрачно сообщила Лусилла. – И лошадей тоже. В детстве у меня был пони, на котором я каталась каждый божий день. Ох, Ниниан, помнишь, какое славное тогда было времечко, когда мы отправлялись на поиски приключений или скакали вслед за охотничьей партией, чего нам не разрешалось категорически, но егермейстер был нашим добрым другом и говорил лишь, что мы – парочка продувных мошенников, которым самое место в Ньюгейте! [11]

– Еще бы, клянусь богом! – воскликнул Ниниан, глаза которого вспыхнули озорным огнем. – Он был славным малым! А помнишь, как твой пони вдруг заупрямился и встал, как вкопанный, а ты через изгородь полетела прямо на вспаханное поле? Я уж думал, что мы никогда не отчистим твое платье от грязи.

При воспоминании об этом Лусилла весело рассмеялась, но вскоре смех ее угас, и она с грустью заметила, что те деньки давно миновали.

– Я знаю, что мама купила бы мне гунтера [12], когда я подросла и стала слишком высокой для старого маленького Панча, а вот тетя Клара отказалась наотрез! Она заявила, что не будет знать ни минуты покоя, пока я буду во весь опор носиться по окрестностям, а если уж мне так хочется прокатиться верхом, то в Челтенхеме к моим услугам превосходные конюшни, где имеются надежные грумы, чтобы сопровождать молодых леди во время конной прогулки на спокойных старых клячах. Именно так! – добавила она, когда Ниниан издал презрительный смешок. – А когда я воззвала к своему… невыносимому дядя Карлетону, он ответил, причем самым неразборчивым почерком, который я когда-либо видела, что моя тетя Клара – наилучший судья в том, как я должна вести себя.

– Должен сказать, со стороны он кажется поразительным тугодумом, – согласился Ниниан. – Но на самом деле он совсем не такой. Хотя не исключено, что он просто не одобряет участия женщин в охоте.

– И не он один, – подхватила мисс Фарлоу. – Мой собственный дорогой отец никогда не позволил бы мне охотиться. Не то что бы я выражала такое желание, даже если бы меня научили ездить верхом, чего не случилось.

Поскольку сказать на это было нечего, в комнате воцарилось гнетущее молчание. Нарушила его Лусилла.

– Имейте в виду, – сказала она, – моя тетя непременно напишет дяде Оливеру, а тот велит мне поступать так, как скажет она. Не верю, что у меня есть какая-либо надежда.

– О, не отчаивайтесь! – жизнерадостно возразила Эннис. – Меня ничуть не удивит, если ваша тетя проникнется признательностью, узнав, что вы находитесь в надежных руках, и не станет возражать против того, чтобы вы продлили свой визит ко мне. Не исключено, что она даже будет рада небольшой передышке. А если она обдумает этот вопрос, то наверняка поймет, что вернуть вас немедленно – значит, породить волну скандальных слухов и сплетен, которой она всеми силами наверняка хотела бы избежать. Ниниан сопровождал вас сюда, потому что я пригласила вас погостить, – что может быть более естественным? Вот только где мы могли познакомиться?

Лусилла улыбнулась, но попытка вышла жалкой, и не потребовалось много времени, дабы убедить ее в том, что иного выхода из сложившегося положения попросту нет. Эннис жалела девушку от всего сердца, поскольку было очевидно, что миссис Эмбер настолько серьезно прониклась возложенной на нее ответственностью, что довела бедного ребенка едва ли не до отчаяния своей чрезмерной заботой и опекой.

Еще до того как им подали чай, Эннис отвела Ниниана в библиотеку, где и написала письмо, которое он должен был отвезти миссис Эмбер, и вручила ему сумму денег, достаточную, чтобы покрыть расходы, которые он понес. Лусилле она сказала, что нуждается в его помощи при составлении письма, хотя на самом деле главной ее целью было разузнать недостающие подробности о бегстве Лусиллы. Бо́льшую часть услышанного из уст девушки она отбросила, сочтя их девичьим преувеличением, но к тому времени, как Ниниан изложил ей свою версию событий, она поняла, что Лусилла нисколько не преувеличила оказываемое на нее давление, и легко смогла представить себе воздействие, которое оно произвело на столь тонкую и чувствительную натуру. Никто не обходился с нею дурно, но она задыхалась в тисках заботы, которой ее окружили не только тетка, но и лорд и леди Айверли, и все три сестры Ниниана; даже Элиза, которой исполнилось всего десять лет, прониклась к ней дружеской симпатией и опекала ее самым назойливым образом. Корделия и Лавиния, о которых у мисс Уичвуд сложилось представление как о пресных и скучных девицах, возможно, заявили ей, что с нетерпением ожидают того дня, когда смогут назвать ее сестрой. Это, как беспристрастно заметил Ниниан, было серьезной ошибкой, но ему и в голову не приходило, что и его собственное поведение оставляло желать лучшего. Для мисс Уичвуд было очевидным, что его сыновняя почтительность чрезмерна; когда она спросила его, готов ли он на самом деле жениться на Лусилле, молодой человек ответил: