Как опасно быть женой - Дебра Кент Страница 11

– Ты был счастлив за Дэвида и трахнул его жену? – Я выдернула из коробки очередную салфетку с алоэ. – Ты что, не в своем уме?

За три часа до того мы стояли под мелким дождем у могилы Дэвида на кладбище “Безмятежные склоны” и бросали холодные комья сырой земли на сосновый гроб. Рабби Шейла Дамас читала молитвы, вознося хвалу Господу. Когда подошла очередь моего мужа кидать землю, я заметила, как он, проходя мимо Сюзи, коснулся ее поясницы. Это произошло настолько быстро, что я, возможно, ничего бы и не заметила, если б не следила так пристально за действиями Майкла: мне надо было точно знать, как поступать с землей. Я никогда не была на еврейских похоронах и ужасно боялась сделать что-то не то.

Увидев, как он до нее дотронулся, я сразу поняла, что он с ней спал, и разревелась в голос. Учитывая обстоятельства, никто этому не удивился. В машине по дороге домой я прямо спросила Майкла, спал ли он с Сюзи Марголис, и он так же прямо ответил, что да. Джейк страшно завертелся и забрыкался в животе.

– Выпусти меня из машины.

– Что? Посреди шоссе? – Майкл, нажав кнопку, запер двери и схватил меня за руку. – Пожалуйста, Джули. Послушай. Боже мой. Мне так стыдно! Я отвратительно поступил и ужасно обо всем жалею. Но нельзя же выходить из машины на автостраде. Тебя собьют через секунду.

– А я хочу умереть! – вскричала я, захлебываясь рыданиями, выкашливая мокроту, вырываясь из цепких рук мужа.

– Из-за чего? – закричал в ответ Майкл. – Из-за того, что я переспал с Сюзи? Убивать надо меня, а не себя. Ты что, С УМА СОШЛА?

Короткий ответ: да.

Никогда еще мне не хотелось столь бурно выражать отчаянье: рвать на себе одежду, волосы, расцарапывать лицо. Распахнуть дверцу, броситься под колеса летящих автомобилей. Я чувствовала себя жирной, страхолюдной идиоткой, проглядевшей все симптомы, которые теперь казались такими очевидными. Долгие вечера и ночи вне дома, пространные послания по электронной почте, телефонные звонки в десять-одиннадцать вечера. Я вдруг ощутила весь груз своей беременности, не только лишние фунты, но железный якорь материнства, что приковывал меня к дому и к этому человеку, когда мне хотелось лишь одного – стать легкой, как воробушек, и улететь прямо в небо. Я всегда считала, что у меня нет ничего общего с Сюзи Марголис, а теперь вдруг обнаружилось, что это мой муж. Он спал с нами обеими, и меня от этого тошнило.

– Остановись. Меня сейчас вырвет.

– Тебя не вырвет, Джули. Мы почти дома.

Я попыталась удержать яично-колбасную массу, рвавшуюся наружу из пищевода, но было поздно. Майкл убрал ногу от педали газа и начал пихать мне белый полиэтиленовый пакет. После нечеловеческого спазма меня вырвало – и на мешок, и на ногу Майклу.

– Господи, Джули. Мне так стыдно.

Дома я продолжала изливать на Майкла свое негодование, а он сидел на краю нашей кровати, опустив плечи, и безропотно слушал. Я люто ненавидела его за то, что у него, помимо удушающей домашней рутины, есть другая жизнь, работа, признательность клиентов, а теперь еще и чья-то привязанность, восхищение, благодарность, секс. Я сама хотела того же, всего-всего. В тот день я решила, что, как только устрою ребенка в хорошие ясли, сразу же выйду на работу. Безразлично куда. Главное – вырваться из дома. Три месяца спустя, одной рукой придерживая у груди Джейка, другой я обводила кружочками объявления в газете. На той же неделе меня взяли в Бентли.

Инцидент с Сюзи Марголис, как мы называли эту историю в тех редких случаях, когда вообще о ней говорили, расценивался нами как злокачественное образование, плоскоклеточная карцинома, обнаруженная и удаленная на ранней стадии. Муж сумел убедить меня, что секс был абсолютно неожиданным и однократным, следствием пережитых страданий и облегчения оттого, что все кончилось. Я согласилась простить Майкла. Больше мы не вспоминали о Сюзи. Майкл стал еще нежней и внимательней ко мне. А Сюзи через год вышла замуж за музыканта, игравшего на тубе, и они переехали в Арканзас, где оба устроились в симфонический оркестр Литл-Рока.

Весь следующий год я старалась получить свое сполна. Баланс сил сместился в мою сторону, и я намеревалась воспользоваться этим по максимуму. Пока мой муж трудился, дабы вновь завоевать мое уважение, я тратила деньги, заказывая по каталогам новое постельное белье, туфли, дубленки, домашний кинотеатр, новую мебель в гостиную. Я считала, что вправе вдруг уходить в себя, ни на что не реагировать, ничего не затевать самой. Я подолгу предавалась мазохистским размышлениям, придумывая то, о чем Майкл отказывался рассказать: движения мягкого тела Сюзи, его руки на ее бедрах, лихорадочное совокупление и последующие объятия.

Но в один прекрасный день, когда мы завтракали в кафешке “У Денни” и Майкл намазывал маслом блинчик, а дети гонялись друг за другом вокруг стола, я внезапно поняла, что никогда не брошу своего мужа. У нас трое детей, я не собираюсь становиться матерью-одиночкой и вообще люблю его всем сердцем несмотря ни на что. Что-то внутри меня щелкнуло и встало в прежнее положение. С жизнью, являвшейся реакцией на измену, было покончено. Мой муж – хороший человек. И пора все забыть.

Сейчас я понимаю, что лишь затолкнула неприятный эпизод глубоко в подсознание, в ту область мозга, которая страстно хотела все забыть, а может, не умела помнить. В тот год отрицание, этот защитный психологический механизм, помогло мне выжить, и не только потому, что вернуло любовь к мужу. Отрицание давало мне силы выпихивать себя по утрам из постели, кормить детей, работать. Оно было моим союзником и компаньоном, самым верным защитником от жалости к себе. Я радостно делила с ним жизнь вплоть до вечера в пляжном доме Фрэнки, когда поклялась стать смелее, научиться получать от жизни кайф.

В голове вдруг всплывает еще одно воспоминание. Середина июля, за неделю до того, как Дэвиду поставили диагноз. Марголисы были у нас на барбекю. А когда ушли, я не слишком по-доброму изрекла, что с удовольствием помогла бы Сюзи сменить имидж.

– Согласись, она настоящая мисс Антигламур.

Майкл пожал плечами. Подобное определение ничего для него не значит, но суть он уловил.

– Думаю, этим Сюзи и хороша. Она, конечно, не фотомодель, но у нее есть вкус к жизни.

Воскресенье, 6.49 утра. Сначала мне кажется, что где-то жалобно воет забившийся пылесос, но потом выясняется, что это Майкл решил поиграть на своем старом саксофоне. Выволок из чуланчика на втором этаже, где тот мирно прозябал последние тринадцать лет вместе с моим велотренажером и настольным хоккеем, который мы купили, рассчитывая вместе играть и веселиться. (Кстати, ничего не вышло. В играх у нас совместимость так себе: Майкл страшно азартен, а я чересчур обидчива.) После трех очередных завываний я вытаскиваю себя из постели. В гостиной темно; у ног Майкла – раскрытый футляр от саксофона, как будто он решил немного подзаработать.

– Милый, в чем дело? – интересуюсь я, щурясь спросонья на мужа. В глаза словно песка насыпали.