Дитя феникса - Барбара Эрскин Страница 11

«Прячься, – хотела крикнуть она. – Прячься, беги отсюда». Она не знала, почему так хотела крикнуть. Иногда у нее возникало странное чувство, будто она знает, что должно произойти. Но какой в этом был толк? Элейн знала, что брат не послушает ее.

Они могли слышать звуки шаркающих по каменному полу шпор Ливелина и его сына, идущих через кладовые внизу, их тяжелые шаги по деревянной лестнице. Элейн бросилась прочь от стола, пересекла комнату и села возле окна, оставив своего брата стоять посередине комнаты в полном одиночестве. Если мать увидит ее, то выставит из залы.

Ливелин остановился в дверях и посмотрел по сторонам. Он выглядел очень рассерженным.

– Что-то, Граффид, не припомню, чтобы я давал тебе разрешение приезжать в Абер. – И в пятьдесят пять лет Ливелин Иорверт, принц Аберфрау, атлетически сложенный широкоплечий мужчина, сумел сохранить фигуру юношеских лет. Несмотря на то, что его волосы и борода уже местами поседели, в них по-прежнему угадывалась былая шевелюра золотисто-рыжего цвета, бывшая некогда предметом его славы. Поверх платья он носил стальные доспехи, а также меч, пристегнутый к поясу, несмотря на возраст.

– Я хочу поговорить с тобой, отец, наедине. – Граффид подошел к нему и преклонил перед ним колено. Он видел, что его сводный брат стоит и ждет ответа отца в тени на верхней ступеньке лестницы.

Элейн забилась поглубже в нишу окна, чтобы ее не увидели. Однако никто из них даже и не посмотрел на нее.

– Нет ничего такого, чего бы ты не смог сказать в присутствии твоего брата, Даффида, – жестко сказал Ливелин. – Я надеюсь, что ты не будешь нести всякую чепуху по поводу своих претензий, сын мой. Об этом мы уже не раз говорили, и все уже решено.

В его голосе чувствовалась крайняя усталость. Элейн, всегда такая чувствительная к настроению своего отца, помрачнела. Он плохо себя чувствует – она заметила это, как только увидела отца, – и Граффид только отягощает его недомогание. Обычно Ливелин выглядел намного моложе своих лет, но сейчас, когда он отстегнул меч и положил его на стол, показалось, что он согнулся, как будто испытывая острую боль.

Вслед за ним в комнату вошла его жена. Она была хрупкой брюнеткой – полная противоположность своему мужу.

– Итак, Граффид, ты приехал, чтобы снова досаждать нам? – сказала, снимая вышитые перчатки, Джоанна и села в кресло во главе стола. Лицо Ливелина смягчилось, как, впрочем, всегда, когда он смотрел на жену. Даже в те моменты, когда он был очень сердит или раздражен, Джоанна могла его успокоить.

– Я приехал не для того, чтобы кому-либо надоедать, принцесса. – Граффид поклонился ей со всем изяществом, на которое был только способен. – Могу ли я спросить вас: как прошли переговоры с королем, вашим братом?

– Они прошли хорошо. – Джоанна выдавила еле заметную улыбку. – Я привезла письмо от Генриха, в котором он принимает извинения вашего отца за вмешательство в государственные дела Англии.

– И вы думаете, что это остановит войну? – Граффид не мог сдержать сарказма, который сквозил теперь в его голосе. – Как вы могли, отец, унизиться перед королем Генрихом? Он заставил род де Броуз и всех вплоть до Монтгомери подчиниться себе. Он поклялся покорить вас, а с вами и весь Уэльс. Он не отступится от своего плана, – конечно, вы и сами это прекрасно могли заметить. И если он снова вторгнется на территорию Уэльса, вам придется сражаться!

– Что ты хочешь от нас, Граффид? – устало прервал сына Ливелин. – Уверен, что ты приехал не для того, чтобы рассказывать нам о неизбежности войны в Уэльсе.

– Нет. – Граффид посмотрел на Джоанну. – Я хотел бы поговорить с тобой наедине.

– Разве ты боишься разговаривать в моем присутствии? – В голосе Джоанны звучала насмешка. – Ты хочешь поведать своему отцу об очередном своем глупом замысле? Он не желает тебя слушать, ты, наверное, об этом догадываешься. Ты и так слишком долго испытывал его терпение!

– Отец! – взорвался Граффид. – Неужели ты позволишь этой женщине говорить вместо себя?

– Замолчи! – Ливелин грузно поднялся. – И чтобы больше я не слышал от тебя ни слова против твоей приемной матери. Никогда. Ты меня понял? Я хочу, чтобы ты сейчас же покинул Абер. Нам больше нечего обсуждать!

– Мы должны поговорить, отец! – Граффид угрожающе наклонился вперед. – О, Боже мой. Если ты не выслушаешь меня сейчас, я заставлю тебя это сделать позже. И ты пожалеешь о том, что прогоняешь меня!

Элейн, сидя в оконной нише, что было сил зажала уши руками. Почему всегда получается так? Почему Граффид и Даффид не могут быть друзьями? Это была ошибка Джоанны – ее матери. Взгляд Элейн перенесся на лицо ее матери. Оно было задумчивым и даже, казалось, непроницаемым, однако все еще красивым и молодым, несмотря даже на ее сорок один год. Эти по-прежнему прекрасные голубые глаза – Элейн знала это – достались ей по наследству от отца, короля Джона. Как будто почуяв на себе чей-то взгляд, Джоанна осмотрела залу и увидела возле окна свою маленькую Элейн. Дочь и мать обменялись враждебными взглядами. Но, к удивлению Элейн, Джоанна ничего не сказала; она вновь перевела свой задумчивый взгляд на мужа.

– Достаточно, Граффид, – сказал медленно Ливелин. – Если ты угрожаешь мне, я буду вынужден принять меры, чтобы избавиться от твоих угроз!

У Элейн перехватило дыхание от скрытой опасности, затаившейся в словах отца.

– Я не угрожаю вам, отец.

– Ты угрожаешь миру в этой стране.

– Нет, это Даффид ему угрожает. Вы настраиваете его против меня! Да вы и народ настраиваете против меня! Это моя земля, отец. Это земля моей матери. – На последних словах он сделал особое ударение, пристально посмотрев через плечо отца на Джоанну. – Если бы народ мог выбирать между мной и Даффидом, то выбрал бы меня.

– Народ уже сделал свой выбор, Граффид! Два года тому назад принцы и лорды Уэльса признали моим преемником Даффида.

– Но его не признал народ! – выпалил Граффид. – Уэльсцы поддерживают меня.

– Нет, Граффид.

– Ты хочешь, чтобы я доказал тебе это?

Последовала продолжительная тишина.

– То, что ты предлагаешь, называется изменой, сын мой. – Когда Ливелин произносил эти слова, его голос налился гневом.

– Отец, почему ты позволяешь ему разговаривать с тобой в таком тоне? – Даффид, стоявший у дверей, прервал наконец свое молчание. – Это подтверждает все мои слова. Граффид просто вспыльчивый дурак. Он опасен для нас, и я уверен, что…

Он осекся, увидев, что брат через всю комнату бросился к нему. Граффид сгреб его в охапку, пытаясь одной рукой нащупать горло. Они покатились по полу; Ливелин в отчаянии закрыл глаза. Когда он открыл их, его лицо было спокойным и безучастным к происходящему.

– Стража! – В его голосе теперь не было никаких следов усталости. – Стража!

– Нет, остановитесь! – Элейн мгновенно соскочила с места, на котором сидела возле окна, и бросилась к братьям. – Граффид, не надо! Пожалуйста, остановись!