Ненавидеть нельзя любить - Ольга Петрова Страница 12

В дверь постучали, и Валера метнулся открывать: принесли чай, бутерброды. Он расставил дрожащими руками чашки на журнальном столике и мучительно соображал, куда деть поднос. Всхлипывания у окна становились тише. Валера решился поднять глаза. Ольга почти успокоилась, но лицо у нее стало совсем неузнаваемым – жестким и некрасивым. Встретив его виноватый взгляд, она усмехнулась краешком опухших губ.

– Вот и поговорили. Я пойду умоюсь. Налей мне воды, нужно выпить лекарство.

Он подал ей стакан. Ольга, достав из косметички пузырек, привычным жестом накапала лекарство, выпила большими глотками и отправилась в ванную.

Валерий тупо смотрел на стакан с остатками мутной жидкости, затем отодвинул его одним пальцем. Услышав неприятный скрежещущий звук, поморщился. Зачем он пришел сюда? Еще там, в кабинете, Немировский понял, что упускать ее нельзя, надо сделать что-то такое, чтобы она задержалась, чтобы взглянула на него прежними глазами, которые столько лет не давали ему покоя, заглядывая к нему в душу по ночам. Он любил ее всегда и даже не обманывал себя убеждениями, что все прошло, все забылось. Она всегда была с ним, днем и ночью. О жене он вспоминал по обязанности, из чувства долга, Ольгу не мог забыть, как ни старался.

Она вернулась из ванной, присела на краешек стола, взяла чашку с чаем. С нескрываемым удовольствием сделала глоток и подняла на Валерия глаза. Он поразился их цвету: зеленые до прозрачности, словно другие оттенки вымылись слезами.

– Спрашивай. Обо всем, что тебе еще хотелось узнать за эти годы. Нам нужно договорить. – Ее голос был тихим и ровным.

Он тоже взял чашку с чаем, но пить не стал, просто держал на весу.

– Ты же спешила на поезд.

– Я и сейчас спешу, но время еще есть. Кстати, я приезжала в Армейск, привозила Кирюху, но эта встреча с родителями не принесла радости обеим сторонам. Мы пробыли один день и поспешили убраться. Отец по-прежнему ставит меня перед выбором: или он, или Маргарита. Ты же понимаешь, что это неразрешимо. Тем более теперь, когда бабуля становится старше, начинает болеть.

Ольга взяла бутерброд с сыром.

– Ты же хотел есть, почему сидишь?

– Тебя слушаю. – Он поспешно взял бутерброд с колбасой. – А как Григорий Константинович? Еще оперирует?

– Очень редко. В основном читает лекции курсантам военно-медицинской академии. Они с бабулей переехали за город, живут в Петергофе круглый год. У них хороший дом возле самого леса, гуляют в парке, любуются фонтанами. Да ты, я думаю, знаешь об этом, Динка целую неделю у них в июле гостила.

Валерий перестал жевать и с удивлением посмотрел на Ольгу.

– Не понял… В каком июле? Когда гостила?

Ольга с интересом смотрела на него.

– Немировский, ты не притворяешься, надеюсь? Твоя жена в начале июля наконец-таки познакомилась с Маргаритой. Она жила у них в Петергофе неделю, проверяла, упомянула ли бабуля ее в завещании и какова ее доля в питерской квартире.

Валерий аккуратно поставил чашку на столик и посмотрел на Ольгу очень внимательно. Та, проигнорировав его недобрый взгляд, продолжала:

– Бабуля ее успокоила: мол, помнит, что у нее две внучки, Диночку не обидит, поделит поровну. Правда, пока мы с Кирюхой живем в ее квартире, но я год назад купила себе жилье и потихоньку ремонтирую, думаю, к лету переехать.

Ольга допила чай.

– Еще о чем-нибудь спросишь или достаточно наобщались?

Немировский молчал, переваривая услышанное. Ольга догадалась, что о поездке жены он не знал, но уточнять не стала. Это их семейное дело, разберутся.

– Я подожду тебя в холле. Провожу на поезд, – произнес он, словно выходя из оцепенения.

Ольга пожала плечами, спорить не стала. Валерий молчал до самого вокзала, она тоже не говорила. Да и о чем? Лишь на перроне, уже перед отправлением, он спросил:

– На кого похож твой сын?

– На отца, – ответила она коротко.

– Жаль, – с сожалением посмотрел он на нее, – Я думал, что у него будут твои глаза.

Она улыбнулась:

– Не угадал. Ну давай прощаться, Немировский. Удачи тебе.

– Тебе того же. Не рискуй собой.

Ольга согласно кивнула, запрыгнула на ступеньку, взяла протянутую сумку, задержалась на секунду, словно хотела что-то сказать, но передумала и скрылась в темном проеме вагона.

Валерий немного постоял, бесцельно глядя в серое окно, потом развернулся и решительно зашагал к стоянке такси. Через десять минут поезд на Санкт-Петербург тронулся и, дав прощальный гудок, стал набирать ход.

Ольга вошла в кабинет Наташи и виновато потупила глаза: она не звонила подруге больше месяца.

– Ну наконец-то объявилась. И не совестно тебе?

– Совестно, Наташ, очень совестно. Закружилась совсем, настроение паршивое, не хотелось загружать тебя своими проблемами, – оправдывалась Ольга, исподволь присматриваясь к Наталье, властно восседавшей за столом, на котором царил идеальный порядок. Несмотря на накрахмаленный белоснежный халат и продуманный макияж подруги, Ольга отметила, что что-то не так: врач Иванова собрала свои роскошные волосы в пучок, чего обычно не делала, а под глазами у нее залегли серые тени, которые не удалось замазать даже дорогим тональным кремом. Значит, у Натальи опять проблемы в личной жизни. Ольга украдкой вздохнула: «Ну почему нам так не везет?»

– Подруги для того и существуют, чтобы их можно было чем-нибудь загружать, дорогая. А видочек у тебя еще тот! Оль, ну когда ты начнешь за собой ухаживать? Тебе уже почти тридцать – пора! Я старше чуть не на десять лет, а иной раз кажусь твоей ровесницей. Не сейчас, конечно, не буду себе льстить. Но ты-то. Как всегда, проснулась, вымыла голову, просушила – и готово. Хоть бы губы подкрасила или глаза. Хотя о чем это я? Глядя на тебя, понимаю, что без стационара не обойтись. До красоты ли тут? Садись – мерить давление будем.

Наталья проделала привычно одну и ту же процедуру: давление померила, пульс посчитала, послушала, заглянула в рот.

– Иди на кардиограмму, все ясно. Машенька, – обратилась она к старательно перебиравшей какие-то бумаги медсестре, – проводите эту несознательную особу в двадцать третий кабинет, дождитесь ее и вернетесь вместе обратно. Моя смена на сегодня закончилась. Выпишу тебе назначение и пойдем пообедаем. У меня сегодня еще ночное дежурство.

Через полчаса, рассматривая кардиограмму, она хмурилась и ворчала:

– Больной скорее мертв, чем жив. Завтра обязательно сдашь анализы, и не спорь. Больничный с сегодняшнего дня. Понимаю, что в стационар ты не хочешь, но предписания будешь выполнять полностью, иначе загнешься.

– Наталья Ивановна, вы многословны, как всегда. И как обычно пессимистичны.

Заметив, что возмущение ее словами у подруги готово прорваться сквозь профессиональное спокойствие, Ольга поспешила согласиться.

Конец ознакомительного фрагмента