Правда о Мелоди Браун - Лайза Джуэлл Страница 12

Но вместо того чтобы закричать на нее в ответ, как она непременно сделала бы раньше, мать издала какой-то странный глухой звук, будто подавилась, выбежала из комнаты и с силой захлопнула за собой дверь спальни.

Мелоди с отцом переглянулись. Он отложил газету, прошел к спальне и, кашлянув, тихонько постучался:

– Дженни, это я.

Когда папа вошел в спальню, Мелоди положила мелок на столик, на цыпочках прокралась к родительской комнате и услышала, как они напряженно, вполголоса переговариваются:

– Неужто ты не видишь, что она, насколько может, старается тебя не сердить!

– Я знаю, да, знаю. Она такая молодец. Но я просто больше не могу…

– Чего? Чего ты не можешь?

– Меня на это больше не хватает!

– На что?

– На всё! На эту жизнь, эту семью…

– Дженни, ты нужна нам. Ты нужна Мелоди.

– Вот именно. А я больше не могу ей ничего дать. Никакой этой… любви и заботы. Мне уже все безразлично, Джон, понимаешь? Мне просто все абсолютно безразлично! Я потеряла то единственное, что имело для меня значение. Я лишилась своего ребенка.

– Джейн, да, ты потеряла дитя. Но у тебя есть еще один ребенок. Тот, которому ты крайне необходима. Тот, который тебя любит.

– Да, но ведь она-то уже не младенец, верно? Ей уже четыре года. И я ее очень хорошо знаю. Знаю ее волосы, ее голос. Знаю, что она обожает бисквитное печенье «Вискаунт» и любит раскрашивать картинки. И что она предпочитает твою мать моей матери. Мне все в ней знакомо. Вот что именно я потеряла. Не просто младенца. Не просто дитя. Я лишилась своих возможностей. Всего того, что у меня могло бы быть, – и чего я никогда больше не узнаю. И это убивает меня, Джон. Убивает всякий раз, стоит мне только закрыть глаза.

Последовала долгая пауза, и Мелоди затаила дыхание.

– Возможно, Мелоди для тебя и не единственное дитя, Джейн. Но ты – единственная ее мама. И тебе все же необходимо как-то выйти из этого состояния, потому что ты перед ней в долгу. Ты обязана быть ей матерью.

– Вот в том-то все и дело! Именно в этом! Если я не могу быть матерью Романи, то я вообще не желаю быть ничьей матерью, понимаешь?! Ничьей матерью вообще!

Мелоди бесшумно выдохнула, потом очень медленно и тихо убрала на место свои мелки и отправилась спать.

2006 год

Окончание летнего школьного триместра пришлось на четверг, и Мелоди испытала невероятное облегчение, выйдя в тот день из школьных ворот. Голова у нее полнилась разными мыслями и воспоминаниями. Причем воспоминания эти не являлись к ней четкой хронологической чередой – они возникали одиночными всплесками и озарениями, совершенно не связанными друг с другом, словно кто-то ножницами почикал ее жизнь на мелкие кусочки, после чего подбросил в воздух, и теперь они медленно, кусочек за кусочком, опускались на землю.

На следующий день, надеясь как-то упорядочить все эти фрагменты, Мелоди сложила небольшую дорожную сумку, надела джинсы и кроссовки и взяла билет на поезд до Бродстерса. Остановившись на платформе вокзала Виктория, она стала беспокойно озираться влево-вправо, будто ожидала, что сейчас к ней кто-то подойдет. Вскоре по громкоговорителю объявили о скором отправлении ее поезда – и с этим объявлением ей явилось еще одно воспоминание.

Голые до плеч холодные руки, лежащие на коленях. Обвислые темно-синие колготки и джинсовая юбочка.

Женский голос, говорящий: «Ну, что ж, ничего не поделаешь, придется померзнуть».

И захлестнувшая ее волна неизбывной печали.

Мелоди поежилась. Несмотря на палящую летнюю жару, ее внезапно зазнобило.

В полупустом вагоне поданного уже через мгновение поезда она заняла место у окна, надеясь увидеть нечто такое, что придаст ей уверенность: мол, едет она в нужном направлении. Однако вид из окна казался ничем не примечательным и совершенно ни о чем ей не говорящим. Так продолжалось до тех пор, пока она не оказалась уже в Бродстерсе, и тут ее подсознание словно бы вновь ожило.

Бродстерс оказался маленьким прелестным городком со стройными приморскими таунхаусами, с приземистыми, обшитыми вагонкой, летними домиками и симметричными оштукатуренными виллами в регентском [3] стиле. Улочки были узкими и вымощенными булыжником, вдоль них тянулись многочисленные сувенирные лавки, крытые полосатыми навесами.

Шел первый день летних каникул, и городок был буквально наводнен отдыхающими семьями. Мелоди ничего знакомого там не увидела, но, тем не менее, ее все равно не покидало ощущение, что влечет ее все же в верном направлении – словно в азарте тянет куда-то за руку своенравное дитя.

На главной улице она на мгновение остановилась, чтобы заглянуть в окно кофейни. Это был старинный дом с затейливым викторианским фасадом, с полосатыми льняными шторами на окнах. Оказавшись перед ним, Мелоди испытала внезапное изумление – как будто она только что увидела там нечто неожиданное и невероятное. Слегка завороженная этим ощущением, она постояла некоторое время у кофейни, словно ожидая, что вот-вот у нее всплывет в памяти нечто яркое и интересное, принеся с собой какие-то разгадки. Однако этого не случилось, и Мелоди двинулась дальше, надеясь, что вдруг ее «зацепит» в этом городе что-нибудь еще.

Пробродив еще примерно с полчаса по улицам, Мелоди начала было испытывать разочарование. У нее больше не было ни каких-либо флешбэков, ни просветлений памяти. Она уже стала думать, что зря теряет тут время, как вдруг с ней случились почти что один за другим два довольно примечательных события. Во-первых, она увидела один дом – высокий белый дом с узкими окнами и изогнутым, точно грустная улыбка, балконом. Память ее мигом пробудилась и выдала следующее:

Дождик, мягко, точно перышками, касающийся ее кожи.

Три чайки, кружащие над головой так близко, что видны чешуйки на их лапках.

Плюх! Точно яйцо разбилось. Всего в нескольких дюймах от ее черных теннисок! По всему тротуару – серый и мутный чаячий помет.

Звонок в дверь, прозвучавший, точно бой часов.

Возникший вскоре мужчина в дверях – с длинными волосами и выбритыми полосками над ушами. И с очень добрым лицом.

Он улыбнулся – сперва спутнице Мелоди, потом ей самой. Глаза у него были серо-голубыми, а зубы – очень белыми. На нем была голубая рубашка без воротника и потрепанные льняные брюки.

– Привет, Джейн, – сказал он ее спутнице. – И тебе привет, Мелоди. Заходите. Добро пожаловать в ваш новый дом.