Жена на одну ночь - Анастасия Князева Страница 13

Мои обвинения, жалкие попытки Лианы убедить меня в чем-то, ее слезы и отчаяние – все снова предстает перед глазами, но теперь уже совершенно в другом свете.

А может не врала? Не предавала?

Глупая и бессмысленная надежда отчаянно не хочет умирать.

– Арсен? Что с тобой, милый?

– Что?

– Я спросила, как там наша Лианочка?

– Не очень...

– Что случилось? Вы поссорились? – тут же набрасывается на меня с вопросами, давая понять, что осуждает в этом именно МЕНЯ.

– Я ошибся в ней, бабуль. Во всем ошибся.

– Но ты ведь не думаешь так на самом деле?

Ее слепая вера в Лиану режет без ножа.

Всех околдовала, ведьма! Даже бабушку вокруг пальца обвела.

Бабушку, которая понимает человека с одного взгляда.

Бабушку, которая никогда не ошибается в людях.

– Я в этом сполна убедился. Ее истинное лицо такое же безобразное, как и душа...

– Ты просто дурак, если так о ней думаешь. Нужно быть слепым, чтобы не увидеть, как она хорошая, добрая девочка. Я в жизни не поверю, что она способна на что-то плохое!

От того, как яростно бабушка принялась ее защищать, в груди снова щемить начинает.

– Ты так уверена? Можно узнать, почему?

– И нескольких минут хватит, чтобы понять, что нет девушки чище и светлее Лианы. Ты позволил чьей-то лжи затуманить свой разум и повлиять на твое отношение к ней...

– Это не чья-то ложь, бабушка, а мои убеждения! Мои глаза и разум. Им я доверяю больше, чем чужим словам. Она солгала мне, бабушка. Понимаешь?

– И в чем же, скажи на милость? Что такого ужасного сделала эта девочка, чтобы как с цепи сорвался?

Осуждение в ее тоне. Такое открытое и явное задело за живое. Такое, что я не выдерживаю и выплевываю со злостью:

– Она не девственница! Этого достаточно?! Довольно веская причина, как думаешь?

Впервые в жизни я услышал, как моя бабушка ругается матом. Подобное открытие немного смягчило меня, губы даже растянулись в неком подобии улыбки.

– С чего ты решил, что она не девственница?

– Я не буду обсуждать это с тобой.

– А с кем еще? Может матери скажешь? Она уж точно сделает все, чтобы сжить бедную девочку со свету. Если ты обвиняешь ее, я хочу знать, почему!

– У нее не было крови, – произношу тихо и чувствую, как краснею.

– И что?

Искреннее недоумение в ее тоне кажется абсурдным.

– Этого разве мало? Черт возьми, бабушка, я никому не позволю делать из меня рогоносца! Если бы она признавалась мне раньше, если бы сказала все честно...

– Ты бы никогда на ней не женился, – договаривает вместо меня, и я соглашаюсь. – Только не говори, что ты обвинил ее в этом после вашей первой брачной ночи!

– Обвинил! Потому что мне не нужен б/у товар. И она об этом прекрасно знала, вот и разыгрывала передо мной святую невинность.

– И поэтому ты решил, что вправе разбить ей сердце? Ты бросил ее? – очередной тяжелый вздох тупым лезвием проносится по моим натянутым нервам.

Перед глазами моментально темнеет, дыхание застревает поперек горла.

А как же мое сердце? Что на счет него, бабушка?

Мои мечты о доме, семье...

Разве они ничего не значат?

– И это ты называешь ее предательницей? – правильно истолковав мое молчание, произносит бабушка. – Ты – тот, кто поклялся всегда ее защищать, быть рядом и держать за руку. Тот, кого она любит всем сердцем... Какой же ты идиот, Арсен! Отсутствие крови в первую ночь еще не значит, что она не была девственницей! Неужели ты не знал этого? Спросил бы хоть у меня, дитя, прежде чем ТАК ужасно с ней поступить...

– Ч-что? – заикаюсь жалко.

Пытаюсь сглотнуть горечь, что ядом встала поперек горла и не могу.

Слова бабушки звенят в ушах приглушенным эхо.

Отсутствие крови – не доказательство.

И снова ее лицо перед глазами.

Красивое и такое печальное. Слезы и отчаянная мольба...

– Арсен... – сердце разрывает от того, как она это произносит. – Прошу поверь мне. Не делай этого с нами... Это же я. Твоя Лиана. Посмотри! Разве ты не видишь, как мне больно?

Кровь мгновенно отливает от лица, когда в памяти всплывают все те ужасные слова, какими ее называл. Я обидел ее. Обвинил в том, чего может никогда и не было...

А ведь она просила поверить ей! Умоляла выслушать, довериться...

Господи, что же я натворил?!

Обвинения бабушки – ничто по сравнению с тем, какими словами я награждал себя мысленно.

Я чувствую, как проваливаюсь в темную, холодную пропасть. Вижу, как земля уходит из-под ног и в этот самый миг яркая молния рассекает небо надвое. Гром оглушает, проносится бешеной вибрацией по телу. Колени подгибаются, и я цепляюсь за дверцу машины, чтобы не упасть.

Ныряю в салон, не видя перед собой ничего. Разворачиваюсь и гоню обратно. А в голове только одна мысль:

Пусть бабушка права окажется. Пусть будет права, господи. Я все сделаю, только бы вымолить у Цветочка прощение. Я излечу те раны, что нанес ей утром. Только бы подтвердилось. Прошу!!!

*Им тха – Мой мальчик (пер. с армянского)

Лиана

Прошел уже час, а его все нет и нет.

Я слышу, как в коридоре тикают старинные настенные часы. Каждая их дробь отзывается во мне глухой болью.

По мне словно танк проехал. Тело ломит, сводит очередной судорогой, натягивает и рвет на части.

Арсен не услышал меня. Он вообще меня не слушал.

Его жестокие болезненные обвинения еще звучат в этой комнате. Кажется, что каждый миллиметр воздуха пропитан ими. Злыми, ядовитыми высказываниями.

Противное эхо в моей голове произносит их, не замолкая ни на миг. А сердце болит так сильно, что хочется проткнуть грудную клетку чем-то острым. Вогнать кол прямо между ребер. Только бы не чувствовать этой ноющей, невыносимой боли...

Словно меня закрыли в непробиваемом вакууме и оставили умирать медленной мучительной смертью.

Я кажусь себе такой слабой... такой беспомощной. До мерзости.

Мне бы встать, собрать свои пожитки и уйти отсюда, уехать куда подальше.

От всего. От дома этого, от воспоминаний, что хранит эта спальня... И от него. Главное – от него.

Чтобы больше никогда не видеть этих глаз. Мертвых. Леденящих душу. Без единого проблеска понимая в ярко-серых грозовых глазах.