Как покоряют принцесс - Лианна Бэнкс Страница 13

— Спасибо, — пробормотал он.

Дженна, не зная, что ответить, отпила еще глоток шампанского.

— Что тебе известно о квартале, который называется «Квартиры Короля Артура»? — переменил он тему.

— Беспокойный район. Полицейским там хватает работы. Наркотики, пьянство, безнадзорные дети. Почему тебя это интересует? Уж не собираешься ли ты туда переезжать?

— Нет, я пока снимаю квартиру недалеко от больницы, а потом собираюсь купить дом. Но к нам во двор каждый день приезжает на велосипеде мальчишка из того района. Он напомнил мне Джоуи Карузерса.

— Я тоже помню Джоуи, — сказала Дженна. — Он жил в другом районе, но дружил с тобой и нашими мальчишками. Он был одним из «Скверных мальчишек», верно?

Стен молча кивнул. Странно, но ощущение тепла от руки Дженны не проходило, как и напряжение от ее взгляда.

— Джоуи всегда был в нашей компании, пока его семья не переехала. Я не знаю, где он сейчас, но помнится, дома у него была не слишком счастливая обстановка.

— Как у того паренька, который приезжает к вам во двор?

— Может, я и ошибаюсь, — ответил Стен, пристально глядя на воду. — Он сказал, что его опекает брат, потому что родители умерли. Это звучит странно, но взгляд у этого парнишки, как у старичка.

— Может, его бьют? — тихо предположила Дженна.

— Не думаю, — покачал головой Стен.

— Или он беспризорный?

— Я говорю с помощником прокурора Дженной Джин Андерсон? — Стен смерил Дженну взглядом.

— Трудно сказать. Мне очень хочется помочь, но я все время наталкиваюсь на несовершенство нашей судебной системы, да и на странное отношение людей. Пожалуй, во мне действительно говорит Дженна Андерсон, которая кое-что смыслит в юридической стороне дела. Ты удовлетворен моим ответом? — Дженна неуверенно улыбнулась.

Стен не сомневался, что Дженна «кое-что смыслит» и во многом другом.

— Не знаю, беспризорный ли он, но что вниманием его не особенно балуют, это точно.

— Если хочешь помочь, есть несколько вариантов. Можно сообщить в органы защиты детей, но они там очень неповоротливы. Можно записать его в Молодежную лигу, и тогда ты сумеешь за ним приглядывать. Есть еще организация под названием «Старший брат».

— У него есть старший брат, но он занят своими делами. — Стен подлил Дженне шампанского и поднялся. — Надо будет все обдумать.

— Я вижу, тебя зацепило, — сказала она. — Но такие дела часто оказываются сложными.

— Жизнь вообще непростая штука. И никогда не знаешь, чем все обернется.

— Но можно хотя бы попытаться, — осторожно возразила она.

Даже в простой белой блузке без рукавов и шортах цвета хаки Дженна выглядела собранно. Но по глазам было видно, что она сбита с толку, смущена и даже немного взволнована.

— По-моему, у тебя пунктик: все держать под контролем.

— Я бы не сказала, что это пунктик. Своим спокойствием она отгородилась от Стена как щитом, но для него это не казалось препятствием.

— Ты никогда не задумывалась над тем, как хорошо было бы расслабиться и послать все к чертям?

— Задумывалась, — едва слышно произнесла она. — Но всегда считала, что порой задуматься о чем-то лучше, чем сделать.

Дженна сидела, положив ногу в гипсе на край низкого столика. Стен подошел совсем близко и, наклонившись, слегка коснулся губами ее щеки.

— Все-таки ты загадочная женщина.

— Стен! — запротестовала она.

Он взял ее руку и приложил к своей груди.

— Слышишь, как стучит сердце?

— Да.

Дженна сглотнула. В ней боролись два чувства — возбуждение и смущение.

— Ты задумывалась над тем, что делаешь со мной? Смотри, мое сердце совершенно вышло из-под контроля.

— Разве?

Стен запустил руку в вырез ее блузки.

— А что происходит с твоим сердцем, Дженна? — Он опустил руку ниже, и Дженна закрыла глаза. У нее был такой ошеломленный вид, что Стен ощутил прилив необыкновенной нежности. — Тоже немного вышло из-под контроля?

Она кивнула, но не оттолкнула его руку. Он заметил, как затвердели соски под блузкой.

— Я хочу тебя. — Он потер большим пальцем сосок. — Я хочу снять с тебя блузку и целовать твою грудь. И другие места тоже.

Расстегнув пуговицу, он коснулся пальцем соска. Закусив губу, Дженна издала легкий стон, но потом открыла глаза и схватила Стена за запястье.

— Я тебе не подхожу.

— Почему? — изумился он.

— Я — человек серьезный, может быть, даже слишком. Мне нравится контролировать себя. И вообще я не девочка для развлечений.

— А может, мне и не нужна такая девочка?

— Сомневаюсь. Ты ведь меняешь женщин как перчатки.

Хотя это и было правдой, но Стен знал, что он изменился.

— Так было раньше, — поправил он Дженну.

— У меня высокие требования.

В Стене вдруг заговорил инстинкт собственника. Он захотел, чтобы она принадлежала только ему одному. Желание сжигало его. Он прижал ее руку к своей груди, чтобы она почувствовала, как бьется его сердце.

— Можно рискнуть.

Увидев в ее глазах страх, он понял, что зашел слишком далеко.

— Есть еще кое-что. Ты мой врач и не можешь вступить со мной в интимные отношения. Это противоречит врачебной этике.

Она была права, и он отпустил ее. Прокурор Нож одержал победу!

Дженна не видела Стена больше недели, и это должно было быть замечательно, просто даже великолепно.

Должно было бы, но не было.

Мысли о Стене не покидали ее даже во время телефонных звонков Эмили, которая без умолку трещала о том, какой чудесный муж ее Бо и как он счастлив, что станет отцом. Дженна думала о Стене, засыпая вечером и просыпаясь утром, во время ленча и даже в суде, что приводило ее в полнейшее отчаяние.

Если бы ей удалось думать о Стене как о распутнике и самовлюбленном эгоисте, она, возможно, смогла бы от него избавиться. Но она поняла, что он совсем не такой, каким хочет казаться. Хуже того — он дал ей возможность увидеть, какие она у него вызывает чувства.

После того как она напомнила ему о профессиональной этике, он очень вежливо оставил ее у дверей дома и уехал.

С того дня она вынудила себя сходить на два свидания, которые закончились неудачей. Ее первый спутник был смертельно скучен, а второй, не утруждая себя тем, чтобы пригласить ее пообедать, сразу захотел узнать, так же ли она хороша в постели, как в зале суда. Хоть раз пригодился гипс, подумала она, пнув новоявленного Ромео в пах.