Филиппа - Бертрис Смолл Страница 14

Она судорожно сглотнула желчь, умоляя Господа смилостивиться над ней.

После окончания мессы Филиппа под неусыпным надзором Бесси Блаунт поплелась в кабинет короля. Девушки долго переминались с ноги на ногу в приемной вместе с просителями и иностранными торговцами, искавшими аудиенции его величества. Наконец за ними пришел паж в ливрее цветов короля.

— Его величество передали, что вы можете идти, мистрис Блаунт, — с вежливым поклоном сказал он Бесси. — А вы, мистрис Мередит, следуйте за мной.

— Удачи, — шепнула Бесси, ободряюще пожав ледяную руку подруги, а сама поспешила на завтрак.

— Сюда, мистрис, — показал паж, подводя ее к маленькой двери, которую он закрыл, как только Филиппа переступила порог.

— Заходи, дитя мое, — послышался голос королевы.

— Да, заходи, мистрис Мередит, и объясни свое вчерашнее поведение, — строго добавил король.

Королевская чета сидела за дубовым столом. Филиппа сделала реверанс, боясь, что от такого усилия голова отвалится, и попыталась что-то выговорить, хотя язык не повиновался.

— Моему ужасному поступку нет извинений, — наконец пролепетала она, — но в свое оправдание могу только сказать, что никогда раньше не вела себя подобным образом, и заверяю ваши величества, что впредь больше не осмелюсь на такое.

— Надеюсь на это, Филиппа Мередит, — мягко заметила королева. — Твоя матушка будет очень расстроена, узнав о столь непристойном нарушении этикета.

— О, мне так стыдно, ваше величество, — едва не заплакала Филиппа. — Но я почти ничего не помню. Бесси Блаунт рассказала мне, что произошло, когда я утром проснулась. Поверьте, раньше со мной такого не бывало, и вы сами это знаете.

— Ты была пьяна, — спокойно заметил король.

— Да, ваше величество, — призналась Филиппа, повесив ноющую голову.

— И почти голая, — продолжал он.

— Да, ваше величество.

По щекам девушки хлынули слезы.

— И пела похабную песню. Удивляюсь, откуда девушке из приличной семьи известны такие песни?

— Я услышала ее на конюшне.

— Ты играла на свою одежду, и не появись я на крыше, одному Богу известно, что бы с тобой приключилось, — упрекнул король. — Как может девушка из хорошего рода так рисковать своей репутацией? Я знал твоего отца, Филиппа Мередит. Он был на редкость благородным человеком. А твоя мать всегда была моей доброй подданной, несмотря на замужество с шотландцем. Ее верная служба и преданность этому дому обеспечили твое положение при дворе. Неужели ты готова пустить на ветер все, что тебе дала судьба?

Филиппа начала громко всхлипывать.

— О нет, ваше величество! Я счастлива и горда служить своей королеве! Я всегда только об этом и мечтала. Мне ужасно жаль! Простите меня, ваше величество. Я не могу вынести мысли о том, что так разочаровала вас!

И она зарыдала еще пуще, закрыв лицо маленькими ручками.

Король неловко заерзал. Он терпеть не мог женских слез. Поднявшись, он обошел стол, обнял Филиппу за плечи и стал вытирать ей щеки шелковым платком.

— Не плачь, девушка. Это еще не конец света, — заверил он и, оставив ей платок, снова уселся за стол.

Филиппа попыталась взять себя в руки. Какой кошмар! Реветь, как малый ребенок, в присутствии монарха! Но голова невыносимо болела, а в животе бушевала буря.

— Я… я так боялась, что вы меня отошлете, — выдавила она наконец и, утерев напоследок лицо, выпрямилась.

— Так оно и есть, — объявил король, поднимая руку, чтобы пресечь все возможные возражения. — Но тебе будет позволено вернуться, Филиппа Мередит, когда разрешат родные. Тебя не было дома несколько лет, и мы понимаем, как ты расстроена изменой Джайлза Фицхью и запретом посетить свадьбу лучшей подруги. Твоей матери нужно поговорить с тобой о возможном браке, ибо тебя необходимо выдать замуж в течение этого года. А когда твое сердце успокоится, Филиппа Мередит, и твоя мать согласится снова отпустить тебя ко двору, мы с радостью согласимся принять тебя обратно. Ты вместе со служанкой завтра же отправишься домой. Поедете в составе поезда королевы, доберетесь до Вудстока. А затем продолжите путь под нашей защитой.

Возражать было невозможно. Никто не спорит с королем. И он сказал, что она может вернуться!

— Благодарю, ваше величество, — сказала она.

— Скажи спасибо, что в Ричмонде почти никого не осталось и мало кто узнает о твоей нескромности, — заметил король. — Уверен, что ко времени твоего возвращения все будет забыто.

Он протянул ей руку. Филиппа почтительно поцеловала королевский перстень.

— Спасибо, ваши величества. Пожалуйста, примите извинения за мое немыслимое поведение вчера вечером. Больше этого не случится.

— Повезешь письмо к матушке, — предупредил король, прежде чем взмахом руки отпустил ее.

Филиппа с глубоким вздохом облегчения попятилась к двери.

Королева повернулась к мужу:

— Умоляю, господин мой, будьте как можно дипломатичнее, когда станете писать Розамунде Болтон.

Я действительно хочу видеть Филиппу при дворе и знаю, что она не желает, подобно матери, прожить всю жизнь на севере.

— Странно, — покачал головой король. — Розамунда никогда не любила двор. Ее сердце и помыслы всегда были с любимым Фрайарсгейтом. Всякий раз, когда она бывала вынуждена приезжать ко двору, то не могла дождаться возвращения. Но ее старшая дочь обожает двор и, как я подозреваю, рождена стать придворной дамой. Интересно, что произойдет, когда мать и дочь встретятся на этот раз? Вряд ли Филиппа по доброй воле захочет остаться в Камбрии.

— Но она будущая хозяйка Фрайарсгейта! — возразила королева.

— Подозреваю, что ей это совершенно безразлично, — усмехнулся Генрих Тюдор.

Филиппа поспешила в покои фрейлин, где наверняка уже ждала Бесси.

— Меня отсылают домой! — трагически объявила она, входя в комнату.

— Что случилось? — всполошилась Бесси. — Надеюсь, тебе позволят вернуться? Ужасно, если ты останешься там навсегда!

— Позволят, — вздохнула Филиппа, — только вот когда — неизвестно! И король, и королева дали мне хорошую взбучку.

— Ты плакала?

— Плакала, — призналась Филиппа. — Мне было так стыдно!

— Ничего страшного, иначе, боюсь, тебе пришлось бы куда хуже. Я слышала, король терпеть не может женских слез, — усмехнулась Бесси. — Когда ты уезжаешь?

— Мне приказано следовать вместе с королевским кортежем до Вудстока, а оттуда меня проводят до Фрайарсгейта. Люси почти закончила сборы. Уж она-то будет счастлива, узнав, что мы едем домой.

— Неужели там так ужасно? — полюбопытствовала Бесси. — Я сама, как ты знаешь, из Шропшира. Говорят, у нас самые суровые во всей Англии зимы. А моя семья не так уж и знатна. Но хотя я тоже люблю двор, всегда счастлива видеть Кинлет-Холл и матушку. А ведь мне не так повезло, как тебе, наследнице огромного имения!