Огонь души - Барбара Вуд Страница 14

— Н-не… — лепетала Селена. Ее лицо исказилось, будто пронзенное болью.

Андреас ждал.

— Н-не ух-х…

— Она хочет сказать тебе, чтобы ты не уходил, — вмешалась жена пекаря. Андреас бросил на нее холодный взгляд. Потом спросил Селену:

— А что вы празднуете?

Селена потерла лоб, злясь на богов за то, что они наделили ее таким недостатком. Ей так много нужно было сказать: сегодня мой день рождения. Мне шестнадцать лет. Сегодня состоится мой обряд посвящения. Подняв на него глаза, Селена с удивлением поняла, что Андреас уже обо всем догадался. Но он хотел, чтобы она сказала сама.

— М-мой д-день рожд-дения, — объяснила она, — посв-вящение.

Улыбка у него на лице стала еще шире.

— Это было бы для меня честью, если, конечно, я не помешаю. Я также очень хотел бы выразить благодарность твоей матери.

Началась сумятица. Гости повскакивали со своих мест, чтобы предложить господину стул и угостить его чем-нибудь.

В это время на улице поднялся переполох. Эстер, так шикарно отпраздновавшая свое посвящение в женщины месяц назад, была в саду в то время, когда Андреас шел к дому Меры. Эстер бросила работу и некоторое время с любопытством смотрела вслед благородно одетому господину и была совсем озадачена, увидев, что он вошел в дом Меры. Прошло несколько минут, а он так больше и не вышел. Это уже было больше, чем могло выдержать ее любопытство. Сообщив новость матери и сестрам, — богатый человек, совершенно определенно, да еще и с подарком! — Эстер помчалась к дому своей лучшей подруги Альмы, которая недавно вышла замуж и ждала ребенка.

— У нее праздник посвящения, — воскликнула Альма, обрадовавшись хоть какому-то развлечению в ее однообразной жизни, — это, наверное, гость. Кто он такой?

— Вообще-то я не хотела идти…

— Но ведь она была на наших праздниках…

— Ну ладно, сделаем Селене приятное. Это самое малое, что мы можем для нее сделать.

В то время как Эстер и Альма шли к дому Меры, жена пекаря спешила к себе домой, проворно шевеля ногами, чтобы прервать дремоту мужа и сообщить, что он непременно должен пойти на праздник, там ведь такой благородный господин, почтивший Селену в этот великий день.

Новость быстро распространилась по всему кварталу, и когда Мера, уставшая и измученная болями, завернула на свою маленькую улицу, гул голосов и смех раздавались уже на весь квартал. Какая-то вечеринка, подумалось ей, и Мера задумалась, у кого бы это могло быть, а через несколько минут увидела толпу людей перед своим домом, в палисаднике, людей, которых она знала и для которых, казалось, несмотря на жару летнего полудня, лучшим развлечением были еда и питье.

Мера остановилась, озадаченная. Что случилось? Неужели все эти люди пришли на праздник Селены? Их было даже больше, чем на празднике Эстер, который долго еще служил предметом разговоров соседей.

Когда она подошла к воротам сада, друзья и соседи поприветствовали ее, все были уже слегка навеселе. Онемев от удивления, Мера протиснулась в дом, полный смеющихся и болтающих людей.

Угощений на столе значительно поубавилось, первые подносы были уже пусты, там даже появился кувшин с вином, которого она никогда не видела. Все выкрикивали приветствия и поздравляли Меру с удавшимся праздником. Она смущенно поискала глазами Селену и увидела дочь с пылающими щеками и сияющими глазами в центре всеобщего внимания. Рядом с ней стоял высокий мужчина, который показался ей знакомым.

Протискиваясь среди гостей, она повторяла:

— Да, это великий день. — Она пыталась вспомнить, где видела этого человека. Ну конечно, это же тот раненый, которого она выхаживала в комнатке той девки в устье реки! Он, видимо, навел справки о том, как ее зовут и где она живет, и пришел поблагодарить ее. Теперь-то Мере стало ясно, почему так много соседей собралось на праздник облачения ее дочери.

Если он действительно пришел поблагодарить ее, она могла бы быть благодарна ему вдвойне. Потому что, без сомнения, именно его благородный облик заманил сюда любопытных соседей.

Едва заметив Меру, Андреас прервался, не закончив фразы, повернулся к ней и почтительно поклонился.

— Матушка, я Андреас, — сказал он. — Я пришел поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделала.

Глаза Меры сияли, и на минуту она забыла о мучивших ее болях.

— Это была честь для меня помочь тебе, Андреас.

— М-мама! — закричала Селена. — Взгляни! — Она сияла с полки алебастровый кувшин, чтобы показать ей.

Мера уловила запах раньше, чем прикоснулась к подарку. Мирра. Бальзам, творящий чудеса, который она никогда не могла себе позволить и который ей так пригодится! Меру переполняла благодарность.

Но пока Селена возбужденно объясняла, что это тот самый врач, о котором она рассказывала, пока она, смеясь, спрашивала, не чудесное ли это совпадение, радость матери постепенно превратилась в обеспокоенность. Она увидела пылающие щеки Селены, она заметила сияющие глаза, непринужденный поток слов своей дочери и поняла, что произошло.

Селена влюблена!

Прежде чем она успела собраться с мыслями, гости увели ее в сторону от дочери и опасного незнакомца, жена пекаря взяла ее за одну руку, старая вдова — за другую, и они принялись убеждать ее, какой великий сегодня день и как она может гордиться своей дочерью. Мера рассеянно кивала и благодарила, пытаясь увидеть между головами гостей Селену, смотревшую на врача взглядом, не оставлявшим никакого сомнения о тех чувствах, которые охватили ее.

Праздник становился все оживленнее. Гости убегали, чтобы принести еще вина и угощений. Появились музыканты и начали играть на арфах и флейтах, но музыка была едва слышна в общем шуме и смехе. Все хотели занять место поближе к блистательному незнакомцу, Эстер и Альма флиртовали с ним. И вот наконец, когда солнце склонилось к западному горизонту, наступил тот момент, когда Селена должна была покинуть гостей, чтобы надеть женское платье и подготовиться непосредственно к церемонии.

Так как в доме была всего одна комната, Мера проводила Селену на крышу, где они летом обычно готовили и спали. Беседка из розмарина скроет Селену от любопытных взглядов, когда она будет переодеваться.

Мать и дочь стояли в золотом свете заходящего солнца. Тут и там над крышами поднимался дым от труб, и весь город был окутан легкой серой дымкой. Только высокие здания храмов просвечивали сквозь эту пелену и светились, как заколдованные, в чистом сиянии вечернего солнца.

Селена едва могла стоять спокойно, пока Мера одевала ее.

— Разве эт-то н-не ч… — пыталась она произнести, пока Мера стягивала с нее изношенное старое платье через голову, — р-разве Анд-дреас н-не…

Она ополоснулась в тазу с чистой водой и надела новую рубашку. Мера молча достала из сундука сливово-синюю столу. Снизу доносился шум праздника. Все с нетерпением ожидали появления Селены.