Отдай мне сына - Александра Багирова Страница 15

Я не тосковал… я выл, сгорал в своей одержимости и беспомощности. Подумывал о побеге… Но это было нереально, в месте где я сидел, без посторонней помощи извне.

Она приходила ко мне ночами, она жила у меня в голове и ежесекундно терзала. Так не бывает! Надо выкинуть ее из головы.

Мне дали восемь лет. О какой женщине я вообще могу мечтать? Мне надо тут выживать.

Я бесился, зверел, срывался на сокамерниках. Меня стали обходить стороной.

— У него нет страха. Его не прижать. Лучше не связываться, — так шептались за моей спиной.

И реально, на конфликт никто не шел. Я заработал авторитет, хоть и не стремился к этому.

Мог достать многое, и устроил себе довольно комфортную жизнь. Но разве это имело значение? Хотел только увидеть ее еще раз… этим жил… лелея хрупкую надежду.

Мне доставали газеты с воли. Я жадно искал информацию о ней… и об отце… Были и распечатки из интернета… Я знал, что карьера моего папаши идет вверх. А вот о ней было ничтожно мало информации…

Дорого мне обошлось ее фото, но я все же его достал… Прятал и лелеял как зеницу ока. Не спал ночью, смотрел. Пусть темнота, но это не мешало мне любоваться ее чертами лица. Даже на фото не очень хорошего качества ее глаза были невозможно голубыми, манящими, сочными и яркими… Я смотрел на нее бесконечно долго, до рези в глазах, и все равно не мог оторваться. Безумец… идиот… я презирал себя, но ничего не мог сделать…

Так прошло полгода моего заточения.

Нет, мне не стало легче. Время не лечит. Оно режет, не щадит, кромсает душу и превращает в истосковавшееся животное.

Как могло настолько сорвать крышу от незнакомки? Я никогда не найду ответа на этот вопрос.

Но время было безжалостно ко мне. У меня были десять ее фотографий. Как я их достал? Сложно. Затратно… И ничтожно мало… Я хотел ее видеть, так что меня скручивало, ломало, эта боль ощущалась физически. А потом я вспоминал, сколько мне еще сидеть и хотелось биться головой об стену. Самое жуткое — это беспомощность.

— На выход, — меня разбудил надзиратель, когда я под утро провалился в тяжелое забытье, держа руку на ее фотографии.

— Чего? Что?

— За мной! — скомандовал и показал на двери.

— Какого хрена? — огрызаюсь.

Мне снился сон, где я почти поймал свою голубку. А реальность снова больно ударила безысходностью.

Еще эта непонятная спешка с утра. Куда меня ведут? Зачем?

Иду за надзирателем по коридорам. Раздражение нарастает. Тревоги нет.

Мы выходим из тюремного корпуса, сворачиваем в сторону, к маленькому зданию, куда нам заключенным вход строго запрещен.

Надзиратель молча открывает одну из металлических дверей. На меня не смотрит. Переступаю порог. Ничего хорошего не жду. А тут замираю. Теряю дар речи. Глаза вылезают из орбит, а сердце стучит так, что еще немного и разорвется.

В темно-синей уродливой комнате, на деревянном столе, закинув ногу на ногу, сидит голубка и лукаво на меня смотрит.

— Ты… — только и могу сказать.

Хватаю ртом раскаленный воздух. Улавливаю ее запах. Я дышу. Какой же вкусный воздух… так пахнет жизнь… А жизнь — это голубка.

— Привет, Ник, — ангельский бархатный голос, небесные глаза. Снова тону в них.

— Как ты выбила свидание? — подхожу к ней.

Меня тянет не просто сильно, а затягивает в адскую воронку чувств. Мне надо быть к ней как можно ближе, дотронуться, поцеловать.

— Как поживаешь? — протягивает руку и дотрагивается до моих волос.

Меня подкидывает на месте так сильно, что перед глазами взрываются голубые фейерверки. Хватаю ее за шею и притягиваю к себе. Впиваюсь в губы. Целовать… долго… вечно… до изнеможения… до смерти… Пить ее… и чувствовать, что все еще возможно, это далеко не конец.

Кровь бежит по телу раскаленной лавой. Она в моих объятиях и мы горим вместе, как одно целое. Нет ничего важнее, чем голубка в моих руках, нет ничего слаще. Отрываюсь на секунду, чтобы посмотреть в ее глаза, утонуть в них, впитать свежесть…

Неужели не сон?

Она сама пришла ко мне?

Голубка рядом…

— Под крылом ворона, — мурлычет мне в губы и трется щекой о мою щеку.

Ток бежит по нервам… чистый, нереальный, я просыпаюсь от того болезненного беспамятства, в котором находился после нашей встречи. Сжимаю ее до хруста костей, эмоции бурлят, ищут выхода.

— Голубка моя, — зарываюсь руками в шелковистые волосы.

Никогда мне не утолить жажды. Странной, дикой… моя одержимость растет… И я понимаю, что не могу остановить эту лавину.

Не знаю что со мной, нет ни одного определения. Но я знаю одно — не могу без этой женщины.

— Ворон тосковал, — смеется.

Смех заливистый, сочный, как ангельская песня.

Можно вечность ей любоваться. И все равно будет мало.

— Почему ты не сказала, что жена моего папаши? Ты ведь знала, кто я, — к чувству эйфории примешивается ревность, жгучая, отравляющая.

— Какое это имеет значение? — ее ловкие пальчики пробегают по моей руке.

— Выкладывай все! Кто ты? Зачем все это? Что за игры? Василиса, — произношу ее имя… и все снова улетаю… Сейчас ее глаза — это облака и я хочу быть вороном, я хочу парить там, вместе с ней.

Она ушла. Я так и не получил ответов. Молодость, бурлящая кровь, я потерял голову и просто наслаждался ее присутствием, жадно пил наши совместные мгновения. Я думал, моя одержимость уже достигла пика, как же я заблуждался… С Василисой она не знала границ…

Эта встреча подарила надежду, хрупкую, ничем не обоснованную, но я чувствовал — это что-то значит. Не может все вот так закончится. Зачем-то она приходит? Какие мотивы? Как ее пропустили и разрешили свидание? Все не просто.

Безысходность отступила. Эта встреча дала мне силы. Я хотел во всем разобраться. И да, я понимал, что по-прежнему заперт, но я хотел бороться. Жить, чтобы увидеть, для нее, ради нее.

А потом пришло письмо… Белый конверт. Послание от голубки…

«Ворона клетка не удержит. Он навсегда останется вольной птицей».

Два предложения. Все. А я перечитывал их снова и снова. Вглядывался в аккуратный почерк, изучил каждую завитушку. И нюхал бумагу, сохранившую ее запах.

Я написал ответ. Писал ерунду. Не мог излить ей душу. Все письма администрация колонии читает. Потому никакой информации, только пустая болтовня. Но между строк я вкладывал свои чувства.

«Сегодня в небе такое яркое солнце. Смотрю на него из-за решетки, крылья затекли, хочется в полет, хочется парить в небесной синеве и знать, что я там не один…».