Скандальные наслаждения - Элизабет Хойт Страница 16

От этих обидных слов Геро закусила губу и опустила глаза, глядя себе на руки, сложенные на коленях. Она была рада, что руки у нее хотя бы не дрожат. Зато внутри все дрожало. Неужели ей не все равно, что этот человек приравнял ее к глупым и жалким сплетникам?

Карета дернулась и остановилась. Они находились у начала Мейден-лейн. Геро взглянула на Рединга — он, в свою очередь, задумчиво смотрел на нее из-под полуопущенных век.

— В любом случае это не важно, — сказал он.

— Что не важно?

— То, что у меня репутация распутника и обольстителя невинных… в том числе жены моего брата. — Он устало махнул рукой, словно это действительно не имело для него никакого значения. — Я все равно не допущу, чтобы вы рисковали своей хорошенькой головкой, разъезжая по Сент-Джайлзу. Либо вы позволите мне сопровождать вас и оберегать, либо я пойду к Уэйкфилду и Томасу. Выбирайте.

Он спустил на глаза шляпу и скрестил руки на груди, словно собирался подремать.

Геро смотрела на него в полном недоумении, но Рединг не сдвинулся с места. Очевидно, он ничего больше не скажет.

Дверь кареты распахнулась, и Джордж, один из двоих крепких кучеров, которых она выбрала для этой поездки, с любопытством заглянул в карету.

— Миледи?

Она повернулась к Редингу и кашлянула:

— Я собираюсь осмотреть строительный участок.

Рединг не пошевелился.

Что ж, хорошо! Она не станет сидеть и ждать ответа от этого грубияна. Геро встала и выбралась из кареты с помощью Джорджа.

Приподняв юбки, она пошла по Мейден-лейн к тому месту, где строился приют. А когда приблизилась, ее худшие страхи подтвердились — строительный участок выглядел голым и безжизненным. Геро опустила юбки и нахмурилась.

Джордж переминался с ноги на ногу.

— Мне посмотреть, есть тут кто-нибудь, миледи?

— Да, посмотри. — Геро была благодарна ему за помощь.

Джордж ушел, а она вздохнула. Дом получился бы замечательным… если только его когда-нибудь достроят. Они скупили дома вокруг обломков сгоревшего дома. Теперь фундамент и фасад того, что могло стать красивым кирпичным зданием, заняли бы большую часть одной стороны улицы. Геро повернулась и посмотрела на другую сторону. Дома стояли так близко, что казалось, будто они подпирают друг друга. Деревянные стены, осыпающийся кирпич, покосившиеся верхние этажи, опасно нависающие над узкой улицей… Чудо, что все эти дома еще не рухнули.

— Миледи, — к ней подошел Джордж, а с ним — неопрятного вида человек. — Вот только его я и смог найти, — сказал Джордж. — Утверждает, будто он здешний сторож.

Геро с удивлением взглянула на тощую фигуру в грязном пальто синего цвета. Он держал в руке наполовину объеденную корку хлеба.

При виде Геро сторож стянул с головы рваную плоскую шляпу и так низко поклонился, что его седые длинные волосы почти задели землю.

— Миледи, — произнес он.

— Как ваше имя?

— Пратт. — Он прижал шляпу и кусок хлеба к груди и смотрел на нее с благоговейным выражением.

Геро вздохнула:

— А где рабочие, мистер Пратт?

Сторож скосил глаза, потом закатил их наверх.

— Право, не знаю, миледи. Я уверен, что они скоро вернутся.

— А мистер Томпсон?

— Я его давно не видел. — Пратт пожал плечами и откусил кусок хлеба.

Геро сжала губы и отвернулась от него. Мистер Томпсон был архитектором нового приюта и отвечал за строительство. Когда все еще только обсуждалось, он представил прекрасный подробный чертеж дома. Они с леди Кэр остались им очень довольны. Однако когда началось строительство, мистера Томпсона как будто подменили. На него уже нельзя было положиться. Куда-то подевались кирпичи, которые он якобы заказал. Их доставка постоянно откладывалась, а рабочие разбежались.

Леди Кэр задержала свой отъезд на континент, пока не заложили фундамент. В тот момент казалось, что худшее позади. На стройке появился кирпич, наняли новых рабочих. Мистер Томпсон рассыпался в извинениях и заверениях. Однако спустя месяц после отъезда леди Кэр дела снова пошли из рук вон плохо. Строительство продвигалось медленно, отчеты о расходах, которые представлял мистер Томпсон, Геро не удовлетворяли. А когда она задавала конкретные вопросы, он либо отвечал как-то неопределенно, либо вообще не отвечал.

А сейчас в середине дня на стройке нет ни одного человека!

— Благодарю вас, мистер Пратт, — сказала Геро и повернулась, собираясь идти обратно к карете. — Разве может один человек сторожить такой большой участок? — тихо спросила она Джорджа.

Джордж сначала опешил от того, что его мнением интересуются, а затем почесал подбородок:

— Нет, миледи, не думаю.

Геро кивнула. Джордж лишь подтвердил ее собственные опасения.

Она должна нанять дополнительных сторожей, и поскорее, если ничего другого сделать не сможет.

Она думала, что Рединг ее покинул, но когда вошла в карету, то увидела, что он сидит, привалившись к спинке сиденья все в той же позе, в какой она его оставила почти час назад. Она села, карета двинулась вперед.

На Рединге были довольно поношенный коричневый фрак и жилет бутылочного цвета, темно-коричневые брюки. Длинные ноги заняли почти все место между сиденьями, и потертые сапоги оказались у нее под сиденьем. Черная шляпа по-прежнему была надвинута на глаза, и Геро только сейчас заметила давно не бритую щетину у него на скулах. Он не пошевелился, и когда она вошла, и когда карета тронулась. И тут Геро услышала слабый храп. Взгляд ее упал на его приоткрытый рот. Во сне нижняя губа казалась полной и… чувственной, особенно в сочетании с темной щетиной вокруг рта.

Геро поспешно отвернулась.

— И что вы решили? — вдруг спросил Рединг, а она от неожиданности вздрогнула. Выходит, он все это время притворялся спящим?

Гриффин сел и лениво потянулся, потом выглянул в окно.

— Едем обратно?

— Да.

— И как у вас обстоят дела?

— Хуже, чем я думала. — Геро помолчала. — Архитектор, судя по всему, скрылся.

Его это, видно, не удивило.

— А как насчет моего предложения?

— Вы хотите сказать — шантажа?

Он пожал плечами:

— Называйте это как хотите, но я стою на своем. Вы будете ездить со мной, либо вообще не будете ездить.

Геро опустила глаза на сложенные на коленях руки и сжала пальцы в кулаки. Она не сомневалась в том, что он действительно все расскажет и брату, и жениху, если она не согласится на «сделку». Мэндевилл будет недоволен, однако именно Максимус положит конец ее поездкам в приют и, возможно, запретит ей быть патронессой. Геро слушалась брата во всем, но не в этом случае. Она вспомнила маленькие трогательные лица, когда дети старательно пели гимн, специально выученный для нее.