И телом, и душой - Екатерина Владимирова Страница 17

Максим в течение всего вечера держался так, как и следует людям его круга. Уверенно и властно, со слепым уверением в том, что мир принадлежит ему одному. Держась за его руку, Лена чувствовала исходившую от него силу. И знала также, что должна вести себя соответственно.

Но не могла. Лене этот вечер не нравился.

Не нравился зал, в котором проходило мероприятие. Не нравились бокалы, из которых она пила шампанское, которое ей тоже не нравилось. Не нравились люди, с которыми приходилось общаться. Не нравилось даже платье, которое на сегодняшний вечер ее попросил надеть Макс! Темно-синее, — любимый цвет мужа, — с глубоким декольте, на бретельках, оно облегало ее фигуру, как вторая кожа, лишь от середины бедра спускаясь к ногам изящными складочками. Ее раздражали также и оценивающие взгляды, которыми ее одаривали собравшиеся, и те замечания, которые они делали, и советы, которые давали.

Вскоре ее стало раздражать все!

Лена обвела зал глазами, задержала взгляд на Максе, беседующем с коллегами и друзьями, и со вздохом, невольно сорвавшимся с губ, повернулась к мужу полубоком.

Она хотела сделать глоток и даже поднесла бокал к губам, но отчего-то вмиг передумала и поставила его на столик, так и не сделав глоток.

Хотелось уйти отсюда. Немедленно.

Чужой смех стал давить на нее своей звонкостью, как кислотой по обнаженной коже, от него по коже бегали мурашки, а вдоль позвоночника обжигающей тропинкой пробежал холодок.

Лена вновь нетерпеливо посмотрела на Макса, желая поймать глазами его взгляд, и сказать ему о том, что не может больше здесь находиться, что нужно уходить, или осмелиться попросить его отпустить ее одну, но муж о чем-то увлеченно разговаривал с друзьями, даже не глядя в ее сторону, поэтому Лена застыла на месте, глядя в одну точку.

Тяжело вздохнула, прикрыла глаза, призывая себя успокоиться.

«Нужно уйти отсюда…» — била в голове одна-единственная мысль.

Даже воздух стал давить на нее своей тяжестью и свинцом, оставаясь в легких гадким едким осадком.

Лена хотела сделать шаг по направлению к выходу, чтобы хотя бы на несколько минут покинуть раскаленное помещение, но резко застыла на месте, остановленная дружелюбным вопросом:

— Девушка, а вы уже уходите?

Лена замерла. Нахмурилась, прикрыв на мгновение глаза.

Очень многие обращали на нее внимание, и она это знала. И всегда натыкались на золотой ободок кольца, сковывающий ее пальчик и указывающий на ее принадлежность другому.

Поворачиваясь к мужчине, обратившемуся к ней с желанием попрекнуть его, она, тем не менее, про себя отметила, что голос кажется ей, на удивление, знакомым. Но мгновенно отвергла эту мысль.

Повернувшись же лицом к говорившему, она застыла с приоткрытым ртом, с так и не сорвавшимися с языка отговорками и уперлась взглядом в высокого широкоплечего блондина со светящейся на лице улыбкой, и с ясными зелеными глазами, отливавшими изумрудным оттенком.

И эти глаза нельзя было перепутать ни с какими другими!

Губы Лены невольно стали растягиваться в улыбку.

А блондин широко улыбался и смотрел на нее с нескрываемым восхищением.

— Выпьем? — предложил он, улыбаясь, и протянул ей бокал с шампанским.

Лена, завороженно глядя на него, приняла бокал, так и не сказав ни слова.

— Скажешь что-нибудь? — спросил блондин, по-прежнему улыбаясь широченной улыбкой.

Глаза Лены засветились. Она сделала нетвердый шаг к нему. Губы ее дрогнули.

— Андрей?… — проговорила она едва слышно. — Это ты?

Тот улыбнулся еще шире, если это вообще было возможно. Отчаянно закивал головой.

— Узнала, значит? — порадовался он и удовлетворенно мотнул головой, откидывая со лба светлые волосы.

Лена вместо ответа просто кивнула, не переставая улыбаться так же широко, как и он, и, понимая, что улыбка ее становится искренней и счастливой.

— А я тебя узнал почти сразу! — воскликнул Андрей. — Такую красавицу, и не заметить?!

Лена смущенно потупила глаза, уставившись ими в пол, покраснела.

— Ты мне льстишь, Андрей! — рассмеялась она.

Тот совершенно серьезно покачал головой.

— Вовсе нет, — он поцокал языком. — Неужели ты не знаешь, что ты — самая красивая девушка в этом зале? Ни за что не поверю, что тебе этого еще никто не сказал! — воскликнул он и осмотрелся по сторонам.

Лена улыбнулась. Ей говорили. И не один раз. Но это были друзья и коллеги Макса, да и сам Макс тоже, но она никогда не принимала подобные комплименты всерьез, всегда списывая их на проявление хорошего тона и желание понравиться.

Слышать же подобное от старого друга было приятно.

— По глазам вижу, что говорили, — проговорил Андрей с легкой обидой. — И не раз, наверное. Что ж, — он всплеснул свободной рукой, — я вновь опоздал! — и тут же повеселел. — Но ничего! Сказать красивой девушке о том, что она прекрасна, никогда не поздно, ведь правда?

Он подмигнул ей, и Лена расплылась в улыбке, смущенная его словами.

В чем Андрею никогда нельзя было отказать, так это в чувстве хорошего тона.

Лена взглянула на Андрея обманчиво придирчивым взглядом.

— А вот ты ничуть не изменился!

Светлые брови подскочили вверх, а уголки губ опустились.

— Все такой же красавец, как и прежде! — закончила Лена мысль и невольно рассмеялась, увидев, какая довольная улыбка расплылась на лице мужчины.

А он осмотрел ее восхищенным взглядом, заставив бешено забиться сердце, и заглянул в глаза.

— Да, что-то с течением времени все же не меняется, правда, Ленуль? — проговорил он с каким-то странным подтекстом в словах и посмотрел на девушку в упор. Пристальный взгляд, внимательный, проникающий ей в душу, строгий и напоминающий. Об очень многом…

Лена ощутила, как дрожь прошлась по телу, обдавая холодом.

И почему же она вдруг вспомнила о том дне, когда Андрей, заикаясь и не находя слов, тупил взгляд в землю и краснел… Тот самый Андрей, которому за словом в карман лезть никогда не приходилось, и на котором девушки висли, как гроздья винограда на ветках…

Этот Андрей Порошин признавался ей в любви на лавочке в старом парке под кустами орешника.

А она отвечала, что он для нее всего лишь друг.

И он настойчиво пытался доказать ей, что станет для нее больше, чем просто другом.

А она упрямо стояла на своем. И краснела, и смущалась, и не находила нежных слов, чтобы смягчить отказ, и все время избегала смотреть ему в глаза.

А он держал ее за руку и говорил слова любви, просил подумать.

А она упиралась, пыталась выдернуть руку, увеличить расстояние, что разделяло их.