Как нарисовать мечту? - Евгения Ярцева Страница 17

Необъяснимое явление природы вызвало бы у Алены меньшее изумление. Она не знала, что и думать: то ли уверовать в чудеса, то ли подыскать рациональное объяснение. Но сколько она ни напрягала мозги, появилась всего одна версия, да и та фантастическая. Оксанка записалась в секту благотворителей, которым предписывается отдавать ближнему последнюю рубашку и повышать его самооценку: расхваливать на все лады, чтобы он вообразил себя самым умным, самым красивым и вообще уникальным. И избрала Алену в качестве подопытного кролика, чтобы хорошенько попрактиковаться.

– Слушай, Ален, – начала она на перемене перед последним уроком, – ты день рождения будешь справлять?

– Вряд ли, – с недоумением сказала Алена.

– Не будешь справлять день рождения?! – ужаснулась Оксанка. Можно подумать, Аленин день рождения был вековой традицией, чем-то вроде Нового года, который отмечается всегда и при любых обстоятельствах. – Да ты что! Шестнадцать лет – такая дата… Праздник жизни! Шестнадцать лет отмечают ВСЕ!! Я свой день рождения три раза праздновала! С родственниками, потом с другими родственниками, потом с друзьями!

Оксанка так убедительно хлопала ресницами, что Алена готова была согласиться: отмечать свое шестнадцатилетие обязан каждый. И только она с ослиным упрямством пытается лишить себя праздника жизни.

– Понимаешь, у нас негде… Квартира маленькая и четыре человека народу… А в кафе собираться – дорого, не знаю, потяну ли я…

– У меня отметишь! – с готовностью откликнулась Оксанка. – У нас четыре комнаты! И домашний кинотеатр есть, и, главное, полно места, чтобы потанцевать!

– Оксан, спасибо тебе, конечно… Но, понимаешь, мне как-то неудобно…

– Ничего неудобного! Предки уйдут, я их куда-нибудь сплавлю, в гости или в театр, они обожают ходить по театрам. Будет классно! Ну что, договорились? А?

Вконец обезоруженная, Алена безропотно кивнула. Кажется, пришло время уверовать в чудеса.

– А кого пригласишь? – тут же осведомилась Оксанка. – Я имею в виду, из парней.

Алена лишь плечами пожала. Кого она может пригласить, если в контактах ее мобильника нет телефона ни одного мальчика, кроме…

– Щелкунова пригласишь? – продолжала Оксанка.

– Саню?! – изумилась Алена. – Не пойдет он ни на какой день рождения.

– А может, пойдет! Вы же с ним дружите. Он с тобой общается.

– Да не дружим мы с ним!

– Но вы ведь родственники? Он вроде твой двоюродный брат.

– Никакие не родственники, у меня вообще нет двоюродных братьев…

– Ну, в общем, ваши родаки дружат, – не слушала Оксанка, – и вы с ним, типа, друзья детства. Пригласи его, а?

– Не хочу я его приглашать, он и сам не пойдет, и еще пошлет меня куда подальше!

– А ты вот как ему скажи. – Оксанка взяла Алену под руку, потянула к оконной нише и доверительно понизила голос: – Намекни ему, что я интересовалась, придет ли он на твой день рождения. Посмотрим, что он тогда скажет. – Оксанка выразительно повела глазами, как фотомодель перед камерой. Очевидно, такой способ заманивания Сани на Аленин день рождения она считала беспроигрышным.

– Ой, даже не знаю… – Алене было не по себе; хотелось замять разговор, но Оксанка крепко держала ее за локоть, и чувствовалось, что так просто она не отцепится. – Ну, хорошо… Я попробую…

Теперь стало понятно, чего ради Оксанка набивалась со своей благотворительностью… Непонятно было другое. Неужели она запала на Саню?! Выходит, запала. На что там западать, Алена взять в толк не могла. Оставалось опять-таки отнести это к необъяснимым явлениям природы.

После уроков Оксанка снова ухватила Алену под руку и вызвалась проводить ее до метро. Словом, вела себя так, точно дружба у них завязалась в незапамятные времена и продлится до гроба.

– Девчонки, подождите!

Их рысью догоняла Лиля. Видать, узнала очередную новость, которой не терпелось с кем-нибудь поделиться.

– Елка возвращается, – сообщила Лиля. – Ее выписывают послезавтра. Выяснилось, что у нее никакая не опухоль, а только…

– Зачем возвращается?.. – перебила Алена. – В смысле, когда?

– После Нового года, в третьей четверти. А Костик (так в классе величали нового математика) отчалит обратно в свою школу… Ты чего, Ален?

Алена остановилась как вкопанная.

– Я… я вспомнила, что у меня срочное дело, – пробормотала она.

И даже не сказав «пока», почти бегом пустилась к метро.

* * *

Мама подергала за дверную ручку, нетерпеливо побарабанила по косяку:

– Алена, а Алена! К телефону подойди! Почему ты закрываешься?

И пошла обратно на кухню, приговаривая:

– И так плюнуть негде, а она в отдельной комнате запирается.

Егор торчал на кухне – учил «Однажды в студеную зимнюю пору», так что Алене представилась возможность уединиться. Притворив дверь в свою комнату, Алена подошла к телефону.

Это была Виктория Викторовна.

– Что случилось, Алена? – спросила она, по обыкновению растягивая слова и проговаривая безударные слоги. – Почему ты не приходишь на занятия?

– Очень много уроков, – ответила Алена вполголоса и украдкой оглянулась: не слушает ли мама разговор. Кухню и комнату, где стоял телефон, разделяла маленькая прихожая.

– Уроки уроками, но бросать живопись тебе никак нельзя, пойми это, – монотонно, но очень настойчиво говорила Виктория Викторовна.

– ГИА скоро, – полушепотом сказала Алена.

– Это не повод бросать живопись. Это совершенно неразумно. Ты собираешься приступать к работам для конкурса? Время поджимает. Пора определяться. Если тебе некогда работать над новым, можно выбрать что-то из твоих прошлогодних работ. Так и сделаем? В любом случае, жду тебя во вторник.

Алена односложно отвечала: «Да», «Не знаю», «Хорошо». Положила трубку и направилась было в свою комнату. Егор преградил путь – выскочил из кухни и продекламировал:

– «В больших сапогах, в полушубке овчинном, в больших рукавицах, а сам – с ноготок».

Мама с засученными до локтя рукавами, вытирая полотенцем мокрые руки, тоже выглянула из кухни. Сути разговора она не уловила.

– Что эта мадам звонила? Небось больше денег хочет? Им в этих студиях все равно, кто к ним ходит, лишь бы деньги носил. На чем попало зарабатывают.

Маме в жизни не довелось заработать «на чем попало», вот она и раздражалась на тех, кому, по ее мнению, это удалось.

– Мам, она ж за аренду платит. И потом, это ее работа…

– Пффф, не смеши меня. Какая работа – рисование?

Алена не стала спорить. Ушла к себе и снова заперлась.

Мама напрасно ломала копья. Папка для рисунков пополнила коллекцию нежелательных напоминаний – с начала учебного года пылилась под кроватью. Дома никто не знал, что Алена перестала ходить в студию, и доводить это до сведения папы и особенно мамы Алена не спешила. Объяви она, что бросила занятия, – и плакали ее свободные вторники. Да и деньги, которые папа исправно выдавал ей каждый месяц. За это надувательство Алене было совестно; но не слишком. Ведь папа, конечно, не отказался бы давать ей те же самые деньги в качестве карманных.