Девушка из сказки - Элизабет Дьюк Страница 17

— Я должен извиниться перед вами, не правда ли?

— За что? — Сердце Тарин гулко забилось.

Майк улыбнулся.

— За дурные мысли о вас. За то, что называл вас избалованной девицей, которой все подают на блюдечке с голубой каемочкой. Испорченное богатое дитя, не утруждающее себя настоящей работой, считал я.

— О, Майк. — Тарин подняла лицо навстречу ему, и их глаза встретились. Тарин обдало горячей волной радости. Чувства смешались. Значит, он изменил свое мнение о ней. — Неужели вы готовы признать, что я лучше, чем вы думали? — спросила девушка, широко распахивая глаза. Четырнадцать месяцев она мечтала об этом миге!

— Вы достойны уважения. Вы даже лучше, чем показываете окружающим. Вы очаровали моего отца. И не только предложением купить землю. Его растрогало, что вы навестили его в больнице. Знаете, Тарин, он считает, что у вас великолепное чувство юмора. Когда я зашел к нему, он все еще улыбался вашей шутке о кардиохирурге. Ко всему прочему папе понравились те журналы, что вы привезли ему в больницу.

Неожиданно руки Майка легли на плечи Тарин. Длинные теплые пальцы коснулись ее тонкой шеи. Девушка вздрогнула.

— Я недооценил вас, когда решил, что вы не в состоянии бороться с трудностями. Вы оказались сильным человеком. Справились с травмой, сами управляете имением. А создание конно-спортивного центра не всегда по плечу даже самому выносливому мужчине. — Майк нежно гладил плечи Тарин, мешая ей задуматься над его словами. — Вы простите меня? — Он наклонился к девушке так низко, что она чувствовала дыхание мужчины, смешанное с его запахом — теплым, пряным. — Может, поцелуй загладит мою вину? — Глаза Майка возбужденно блеснули. — У вас самые неотразимые губы в мире…

Она хрипло рассмеялась.

— Вы не обязаны заходить так далеко, — сказала Тарин, чувствуя, что не в силах отвернуться. Ее гипнотизировали очертания мужского рта и близкое дыхание Майка. Она знала, что не должна слушать ласковые слова о красивых губах. Не должна поддаваться ему. Ведь он соблазняет ее. Вот так же его однажды совратили совсем другие губы. Но что-то держало ее на месте, не давая повернуться и уйти.

— Не обязан… Но если я хочу? — пробормотал Майк. Не дожидаясь ответа, он приподнял ее подбородок, наклонил голову и губами коснулся рта девушки.

И не отстранился. Его губы задержались, позволяя Тарин вновь ощутить их тепло и настойчивую твердость. У нее закружилась голова. Это совсем не похоже на вежливый поцелуй в честь примирения! Майк мягко надавил на губы Тарин и нежно провел по ним языком. Девушка застонала от наслаждения. Никто никогда не целовал ее так!

Не чувствуя сопротивления Тарин, Майк притянул ее к себе. Так близко, что она различала лихорадочный стук его сердца. Или своего, Тарин не могла понять. Майк целовал ее все настойчивее, его неровное дыхание опаляло ее лицо. Тарин отвечала на его прикосновения с неожиданной страстью. Не только губы — все тело отозвалось на близость мужчины. Вздымалась и опускалась грудь, дрожали ноги. Казалось, даже кровь вскипает в венах! Тарин слышала звон в ушах.

Звон становился все громче. Тарин резко отпрянула.

— Телефон!

— Самое время! — глухо прорычал Майк, поднимая голову. Он перевел дыхание и неожиданно добавил: — Что ж, может, оно и к лучшему…

«К лучшему»? Девушка выскользнула из его рук и, задыхаясь, произнесла:

— Всего доброго. Спокойной ночи.

Тарин развернулась, чтобы успеть поднять трубку, пока телефон не перестал звонить. Майк обрадовался, что их прервали? Понимал, что не сдержал себя и сорвался? Наверное, он не ожидал столь бурной реакции на поцелуй. Но она и сама не ожидала! Ей бы и в голову не пришло, что она будет страстно льнуть к человеку, которому даже не доверяет!

— Алло? — Тарин думала, что услышит голос матери или, в крайнем случае, Дино. Она ошиблась. Звонил кто-то совершенно незнакомый.

— Мисс Конвей? Это Смадж, управляющий О'Мелли. Я ищу Майкла. Он говорил, что заедет в Фернли. Он все еще у вас? — Голос молодого человека звучал очень взволнованно, слова обгоняли друг друга.

— Минуточку… Майк! — закричала Тарин, кладя трубку на стол. Ответа не последовало, и девушка помчалась к дверям. — Стойте, Майк!

Он дошел уже до середины двора, но резко обернулся.

— Это вас. Смадж. Кажется, он в панике.

Майкл молча вернулся в дом. Ему понадобилось всего несколько длинных шагов, чтобы вновь оказаться на кухне. Пока он разговаривал но телефону, Тарин стояла рядом.

— Что случилось?.. Вы… Что?! В больнице?.. Черт! Что говорят на этот раз? Насколько плох?

«Нет, — твердила Тарин, обнимая себя за плечи. — Только не Патрик… Только не сердце…»

Она ждала, затаив дыхание, когда Майк закончит разговор. Наконец он опустил трубку.

— Отец поскользнулся в ванной и сломал шейку бедра. Я должен ехать в больницу…

— Майк, мне очень жаль. Могу я чем-нибудь помочь?

— Нет, спасибо. Я буду держать вас в курсе. Пока!

После ухода Майка Тарин ошеломленно покачала головой. Сломать шейку бедра, едва оправившись от сердечного приступа. Жестокая несправедливость!

Однако через несколько мгновений другие мысли оттеснили несчастье с Патриком О'Мелли на второй план.

Девушка непроизвольно коснулась пальцем своих губ. Майк второй раз поцеловал ее. Его поцелуи похожи на наркотик. Они захватывают, вырывают ее из реальности. И после каждого поцелуя ей хочется следующего. Следующих. Чем дальше, тем больше.

Что произошло бы, если бы не зазвонил телефон?

Тарин подозревала, что ничего. Глубокий вздох вырвался из ее груди. У Майка на лице отразилось явное облегчение, когда прозвучал звонок. «Может, оно и к лучшему…» Так, кажется, он сказал. Да, ни о каких глубоких чувства речи не идет. Он всего лишь поцеловал соседку в знак восстановления добрых отношений и не собирался заходить дальше. Если, конечно, его поцелуй не продиктован глубокой жалостью к хромой, но симпатичной девушке.

В первые месяцы после катастрофы на нее вылился целый поток жалости. И это было еще не самое худшее. Рори Сильвермен оказался не единственным, кто перестал навещать ее. Впрочем, нашлись и такие, для которых богатство Тарин перекрывало ее увечье. Вообще-то состояние отца могло полностью перейти к Тарин, Но, пока Тарин лежала в больнице, мать предъявила права на часть наследства и выиграла спор. После чего решила, что дочери более чем достаточно имущества отца, и исключила ее своего завещания.

Тарин изогнула губы в невеселой усмешке. После тяжелого потрясения, больная, покинутая большинством друзей, Тарин не могла оставить город сразу. И все же решилась. У сельских жителей другие взгляды на мир, чем у горожан, другие ценности. Но главное — они более искренни и покладисты. Более естественны. Да и лошади любят ее такой, какая она есть.