Влюблённая ведьма - Анна Джейн Страница 18

Она не знала, зачем говорит это человеку, которого, возможно, никогда больше не увидит. Может быть, поэтому и говорила?

— Любила, — эхом отозвался парень. — Я тоже однажды любил. Любовь прощает все грехи. Особенно если этот грех — глупость.

— Кто говорит? — сквозь подступающие слезы спросила Ксюша. Кажется, она находилась на грани истерики.

— Я. Ты плакать вздумала? — поднял бровь незнакомец.

Ксюша думала, что он скажет, чтобы не смела этого делать — парни не любят слез, но он снова ее удивил:

— Плачь, если хочешь. Когда плачешь — легче.

И включил громкую музыку, чтобы она заглушала ее рыдания. Ксюша действительно заплакала. По радио пели о прекрасной счастливой любви, о верности и о долге, а Ксюша ревела, не отнимая от лица ладоней. А когда успокоилась, они просто долго ездили по вечернему городу. Сначала — молча. Потом разговорились на отвлеченные темы. И это неожиданно помогло Ксюше — ей стало легче.

— Наверное, я похожа на идиотку, — приглушенным голосом сказала Ксюша, когда они приехали к ее дому.

— Ты похожа на человека, который разочаровался в любви, — спокойно отозвался парень. — Знаю, что больно. Сам через это прошел.

— Вот как… Я чувствую себя ужасно неловко, — призналась Ксюша, кусая губы. — Как я могу отплатить тебе за доброту?

— Давай покатаемся завтра? — неожиданно предложил он. — Мне одному скучно. Раньше ездил с девушкой, а теперь не с кем. Предвосхищая твой вопрос — друзей у меня не осталось.

— Хорошо, — зачем-то согласилась Ксюша. И, выйдя из машины, вдруг спохватилась:

— Как тебя зовут?

— Андрей.

— А меня Ксюша.

Она помахала ему и направилась к своему дому. А он уехал только тогда, когда ее фигура скрылась из вида.

Болеть — не самое приятное занятие, а болеть в декабре обидно вдвойне. Во-первых, вся та особая новогодняя атмосфера, которая бывает лишь раз в год, проходит мимо, а во-вторых, пропускаешь учебу, что перед сессией довольно чревато. Не то, чтобы я любила учиться, но из-за пропусков могли возникнуть проблемы с «автоматами», даже несмотря на справку. Да и материал пропускать не хотелось.

На больничном я находилась больше недели. Заболела во вторник, а вышла на учебу только в следующий четверг. Первые пару дней я просто лежала в кровати со слабостью, а потом как-то подозрительно быстро пошла на поправку. Возможно, из-за того, что усиленно лечилась, а возможно, из-за Олега. Говорят, что у влюбленных повышается иммунитет, хотя когда я написала об этом Олегу, он занудно принялся мне объяснять, что в иммунологии нет такого понятия, иммунитет не падает и его не нужно поднимать. Об этом он рассказывал мне по телефону, когда я лежала в кровати и смотрела на догорающий зимний закат. Мне было все равно, что он говорит — просто нравилось слушать его голос.

Разговаривали мы часто. И постоянно переписывались. За какое-то короткое время Олег Владыко стал моей привычкой, и, болея, я почти все время думала о нем. Скучала. Представляла, как он снова меня целует. И очень хотела, чтобы он мне приснился. Однако вместо Олега мне приснилась Прелесть, да еще и безумно реалистично! Мне снилось, что я пришла к Олегу в гости в лучших своих туфлях, а Прелесть сделала злое дело и нагадила в эти туфли. Я так возмутилась, что проснулась от чувства негодования. И хотя на самом деле Прелесть мне ничего не сделала, в голове я для себя сделала галочку спрятать обувь, когда попаду к Олегу в гости вновь. Вдруг сон вещий?

В начале следующей недели Олег улетел в Сочи на научную конференцию и должен был вернуться только в пятницу вечером. Он присылал мне фото холодного моря, которое зимой обретало какую-то особенную силу. Становилось встревоженным, дерзким, диким. Каким-то настоящим. И, казалось, оно готово было выплеснуться прямо из фото, которые присылал мне Олег. В ответ я тоже присылала ему фотографии — но не с морем, а с морозными закатами и с собой. Мои фото были откровенно провокационными — я знала, как подразнить его. Домашняя маечка со спущенной бретелькой, полупрозрачная сорочка, взятая у Ксю, короткие джинсовые шорты — оставалось лишь принять правильную позу на фото, а это я умела. Даже фото в полотенце после душа отправила, и после него Олег подозрительно долго мне не отвечал. Правда, потом сказал, что был занял — разговаривал с коллегами из другого города, но я обвинила его в том, что он пускал на меня слюни и милостиво разрешила ему сохранить мои фото и любоваться ими.

Это была моя маленькая месть. Я скучала по Олегу и хотела, чтобы он скучал по мне еще сильнее.

Правда, без казусов не обошлось. Когда я фотографировала свои скрещенные ноги, закинутые на стену, в комнату вошел папа. Он не понял, чем я занимаюсь, и стал интересоваться, что со мной случилось — болят ноги?

— Просто кровообращение улучшаю, — соврала я. — Чтобы кровь лучше циркулировала, ноги надо закинуть куда-нибудь повыше.

— Тогда и мне надо, — задумчиво отозвался папа. Мы стали болтать, и когда мне пришло сообщение от Олега я тотчас с нетерпением схватила телефон. Папа заметил это и улыбнулся.

— Опять с Анатолием переписываешься? — довольно спросил он. Мой наивный папочка действительно считал, что я все время общаюсь с ним.

— Да, — не стала разочаровывать его я. — С Анатолием. С кем же еще?

— Привет ему от меня передай.

— Непременно! — отозвалась я передала привет от папы Олегу, а тот, кажется, не обрадовался. Мой папа вызывал у Олега некоторые опасения, впрочем, и я сама думала о том, как бы их познакомить. Наверняка ведь папе не понравится, что я встречаюсь с парнем старше себя на восемь лет, да еще и с преподом! Но ничего, прорвемся. Когда это Ведьмина не прорывалась?

Кроме того, как-то так вышло, что я часто переписывалась с Василиной. Возможно, она решила, что Настя из Аризоны знает какие-то особенные секреты соблазнения преподавателей, возможно, ей хотелось выговориться, но она частенько мне писала, а я отвечала. Сначала мне было интересно, что замышляет моя врагиня и какая она на самом деле, а потом… Потом я как-то втянулась. Отвечала ей, даже поддерживала. И в какой-то момент вдруг поняла для себя, что Василина Окладникова не просто мерзкая девица из моего детства, которая во всем пытается соперничать со мной. Она — простая девушка со своими проблемами и амбициями. Достоинствами и недостатками. Мечтами и страхами.

Это было так странно — осознавать, что тот, кого ты терпеть не мог, не просто раздражающая декорация в твоей жизни, но и живой человек. Такой же, как я. И когда до меня это дошло, я какое-то время просто сидела в кресле и смотрела в одну точку.

Нет, я не захотела стать ее лучшей подругой — мы были слишком для этого разными. Я не захотела простить ее за все, что она делала мне. И я не захотела отдать ей Олега, который действительно слишком сильно запал ей в сердце.

Я просто осознала, что Василина — тоже человек. Не злой и не добрый. Обычный.