Изнанка чувств - Даша Коэн Страница 18

— Пусти! Пусти, ублюдок!

— Назови цену! — его шатает из стороны в сторону.

— В задницу себе свои деньги засунь! И утрамбуй хорошенечко! Понял? — и я все-таки вырываюсь из его рук, а потом отбегаю на безопасное расстояние, оглядываясь по сторонам в поисках помощи.

Но тщетно. Вокруг никого.

Только в машине, на которой приехал Хан, за рулем сидит водитель и безучастно смотрит вдаль. Такой же бездушный, как и этот зажравшийся мажор.

— Таня, — пьяно тянет Марк и протягивает мне руку, будто ждет чего-то.

Боже, как мне это чудовище могло нравится вообще? Спасибо Барби! Спасибо, Стелла!

— Клянусь Богом, если ты приблизишься ко мне, то я так заору, что половина района сбежится сюда. Так что, прошу последний раз и по-хорошему — убирайся отсюда!

Слышу громкий, цветастый, трехэтажный мат и еще одно оскорбительное ругательство в свою сторону, которое я не забуду никогда. А потом Марк Хан все-таки сел в машину и укатил, а я кинулась в подъезд и по инерции взлетела на второй этаж, дернула дверь своей квартиры и вошла внутрь.

И оцепенела, встречаясь взглядом с водянистыми и пустыми глазами отчима.

Похабная улыбка и звон бляшки ремня на брюках. А затем я окончательно разбилась, услышав его хриплый, прокуренный голос:

— Значит вот какой ты выросла, Танюшка? Мужиков сюда водишь, пока нас с твоей матерью дома нет, да? Ага, прав был этот парень — ты настоящая шлюха.

И ринулся ко мне.

Я успела только истошно закричать, выбегая в подъезд и спустившись вниз на пару ступеней, как меня с силой дернули за волосы, а потом просто поволокли за них же обратно в квартиру. А я все кричала и кричала, пока мне не прилетело ремнем поперек туловища.

Я видела, как открылась квартира напротив нас, а потом так же поспешно закрылась.

И никто не вышел помочь мне.

Никто.

Дальше я помнила происходящее лишь какими-то отрывками, картинками, застопорившимися в сознании. Как мне выкручивали руки. Как рвалась на груди блузка. Тошнотворный запах гнилых зубов и многодневного концентрированного перегара.

Скабрезные сальные слова в мой адрес.

Попытки разорвать на мне белье.

Я пыталась сражаться. Разодрала ему лицо, вцепившись в щеку, а потом со всей силы укусила за ухо, когда эта тварь навалилась на меня, пыхтя и выговаривая о том, как мне сейчас будет хорошо.

— Томке нравится и тебя тоже вставит.

Снова удар за укус, и я чуть не потерялась сознание.

— Придушу, суку, если станешь орать дальше. Придушу, тварь! А ну, заткнись!

И я уж было перестала сопротивляться, приготавливаясь к боли и унижению, когда неожиданно тяжесть с меня испарилась чудесным образом. А потом я увидела, как Степа, муж Нины, принялся планомерно вколачивать свои тяжелые кулаки в лицо моего отчима.

— Ребенок! Она же ребенок, гнида ты позорная!

В какой-то момент в комнате появилась моя мать, она пыталась остановить самосуд, но в адреналиновом пылу Степа и ей прописал с локтя по скуле, так, что она отлетела в конец комнаты, да там и замерла, выпучив глаза и безмолвно открывая рот, как выброшенная на берег рыба.

Еще спустя минуты появилась Нина. А потом и Раиса Сергеевна с приехавшей полицией.

Я же только сидела в углу скрипучего дивана, поджав колени к подбородку и слушала, как мать материт меня, обвиняя во всех смертных грехах. Она считала, что это я сама полезла к ее драгоценному Валере в поисках любви и женского тепла.

— Если напишешь на него заявление, то я отрекусь от тебя! Не будет у меня больше дочери! Слышишь? А, гадина? Всю жизнь мне испортила, тварина! Ненавижу! Как же я ненавижу тебя, дрянь!

Отчима арестовали. А потом, уже в участке я узнала, что дома нашли запрещенные препараты. Много. И вообще, Валера был на карандаше за распространение.

Барыга.

И теперь ему грозил реальный и долгий срок в местах не столь отдаленных.

Вот только легче мне не стало. Я была закоренелым реалистом и прекрасно понимала, что на место Валеры уже очень скоро придет новый «папа» и он сто процентов не будет лучше предыдущего.

Маргиналы — они и в Африке маргиналы. Ни один нормальный мужик не станет связываться с запитой и опухшей Тамарой Сажиной.

Факт!

Но зато теперь мне было понятно, откуда в семье последнее время водились деньги. Стало тошно, но Нина и Раиса Сергеевна подбадривали меня, как могли. Когда же нас отпустили, мы вернулись домой, куда меня отказалась впустить мать. Она просто вошла в квартиру, а потом демонстративно закрыла перед моим носом дверь, матерясь из-за изнутри последними словами. Пришлось снова угрожать вызвать полицию.

Только после этого я, в присутствии Нины, Раисы Сергеевны и Степана, смогла собрать свои немногочисленные вещи и навсегда покинуть неблагополучную квартиру. Вот так, в восемнадцать лет я фактически осталась на улице. И если бы не добрые люди, то совсем бы пропала.

С этого дня я стала жить с Ниной Ковалевой, которая заменила мне мать. Я же ее воспринимала как лучшую подругу и самую настоящую сестру. И я была безмерна благодарна ей за доброту, понимание и участие.

— Наверное, лучше отменить завтра школу, Тань? — гладила меня по волосам девушка.

— Почему?

— Ты столько натерпелась.

— А, знаешь, я даже рада, что все так повернулось. Ведь не зря же говорят, что все, что ни делает — все к лучшему. Может и жизнь моя наконец-то станет спокойнее, вот только вас до института стеснять придется, так что…

— Ты чего такое говоришь? Ничего ты нас не стесняешь. Степа сейчас в рейс уедет, а мне с тобой хоть не так одиноко будет. А у мамы тебе опасно оставаться, там твоя кукушка полоумная постоянно тебя тюкать станет. Нет, решено, с нами будешь жить. И чтобы без возражений. Поняла?

— Угу.

На следующий день я еле встала с разложенного для меня дивана. Все тело нещадно ломило, а к волосам на голове вообще было страшно прикоснуться. По телу синяки, колени изодраны, но хоть лицо почти не пострадало. Рассеченная губа не в счет. Женщина, которая меня родила, была любительницей настучать мне по лицу, и по делу, и без.

Так что, в общем и целом, я вышла с достоинством из перипетий минувшего дня.

— Давай помогу, — вошла в ванную комнату Нина и отобрала из моих рук расческу, принимаясь молча и предельно аккуратно расчесывать мои волосы, а затем и заплетая их в замысловатую косу.

— Спасибо, — вымолвила и прижала ладонь к губам, чтобы не расплакаться от этой заботы.

— Ой, да пустяки. А волосы у тебя действительно красивые, вон какие густые и шелковистые. Любая бы позавидовала.