Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл Страница 19

Толстяк-капитан, не вынимая изо рта сигары, буркнулшустроглазому офицеру:

— Не по правилам. Он должен находиться в каланче. Ты жезнаешь приказ.

— Да будет тебе, Генри, дамочка замерзла бы там.

— Ну, ладно, ладно! Ты отвечаешь.

— Заверяю вас, джентльмены, — сказал Ретт,поворачиваясь к ним, но не выпуская из объятий Скарлетт, — моя..,сестренка не принесла мне ни пилы, ни напильника, с помощью которых я мог быбежать.

Все рассмеялись, и Скарлетт быстрым взглядом окинулакомнату. Силы небесные, неужели ей придется разговаривать в присутствии шестиофицеров-янки! Неужели он такой опасный преступник, что должен находиться всевремя под наблюдением? Заметив ее волнение, предупредительный офицер распахнулкакую-то дверь и тихо сказал что-то двум солдатам, которые тотчас вскочили наноги при его появлении. Они взяли свои ружья и вышли в холл, закрыв за собойдверь.

— Если хотите, можете посидеть здесь, вканцелярии, — предложил молодой капитан, — но не пытайтесь бежатьчерез ту дверь. Снаружи стоят солдаты.

— Видишь, Скарлетт, какой я отпетый тип, — сказалРетт. — Спасибо, капитан. Вы очень добры.

Он небрежно кивнул капитану и, взяв Скарлетт за локоть,втолкнул в грязную канцелярию. Комната эта не сохранилась в памяти Скарлетт,она запомнила лишь, что там было тесно, темно, отнюдь не тепло, на ободранныхстенах висели какие-то написанные от руки бумаги, а стулья обтянутыневыделанной воловьей кожей.

Затворив дверь, Ретт стремительно шагнул к Скарлетт исклонился над ней. Понимая, чего он хочет, она поспешно отвернула голову, нопри этом кокетливо взглянула на него краешком глаза.

— Могу я наконец по-настоящему вас поцеловать?

— В лоб — как положено примерному братцу, — спритворной скромностью сказала она.

— В таком случае нет, благодарю. Я предпочитаюподождать в надежде на лучшее. — Взгляд его остановился на еегубах. — Но как это все же мило, что вы пришли навестить меня, Скарлетт!

Вы первая из почтенных горожан, кто нанес мне визит в моемзаточении, а когда сидишь в тюрьме, особенно ценишь друзей. Давно вы в городе?

— Со вчерашнего дня.

— И уже сегодня утром отправились ко мне? Ну, моядорогая, это более чем мило с вашей стороны. — И, глядя на нее сверхувниз, он улыбнулся с искренней радостью — такой улыбки она никогда еще у негоне видала. И Скарлетт улыбнулась про себя, чувствуя, как нарастает в нейвозбуждение, а сама потупилась с притворным смущением.

— Конечно, я сразу же поехала к вам. Тетя Питтирассказала мне про вас вчера вечером, и я.., ну, просто глаз всю ночь не могласомкнуть от ужаса. Ретт, я так огорчена!

— Да что вы, Скарлетт!

Он произнес это тихо, но таким дрогнувшим голосом, что онавзглянула ему в лицо — в нем не было ни тени обычного цинизма и столь хорошознакомой насмешки. Он смотрел на нее в упор, и она, уже действительносмешавшись, опустила под его взглядом глаза. Все выходило куда лучше, чем онамогла надеяться.

— Стоило сесть в тюрьму, чтобы увидеть вас снова иуслышать от вас такие слова. Я просто ушам своим не поверил, когда мне сообщиливаше имя. Видите ли, я не ожидал, что вы когда-либо простите мне то, как япоступил тогда ночью, на дороге у Раф-энд-Реди. Но насколько я понимаю, этотваш визит означает, что вы простили меня?

Скарлетт почувствовала, как даже сейчас, через стольковремени, при одной мысли о той ночи в ней вновь закипает гнев, но она подавилаего и тряхнула головой, чтобы затанцевали сережки.

— Нет, я вас не простила, — сказала она и надулагубки.

— Еще одна надежда лопнула. И это после того, как ядобровольно пошел сражаться за родину и сражался босой, на снегу подФранклином, да еще вдобавок ко всем мукам подцепил чудовищную дизентерию!

— Я не желаю слышать о ваших.., муках, — сказалаона все с той же надутой миной, но уже улыбаясь ему краешком чуть раскосыхглаз. — Я и сейчас считаю, что вы в ту ночь вели себя отвратительно, и несобираюсь вас прощать. Бросить меня одну — ведь со мной что угодно моглослучиться!

— Но с вами же ничего не случилось. Так что видите, моявера в вас была оправдана. Я знал, что вы благополучно доберетесь домой. И незавидую я тому янки, который попался бы вам на пути!

— Ретт, ну какого черта вы сделали эту глупость и впоследнюю минуту записались в армию — вы же прекрасно понимали, что намкрышка?! И это после всего, что вы говорили про идиотов, которые идутподставлять лоб под пули!

— Пощадите, Скарлетт! Я от стыда сгораю, думая об этом.

— Что ж, я рада слышать, что вам стыдно вспоминать, каквы поступили со мной.

— Вы неверно меня поняли. К великому сожалению, явынужден признать: совесть не мучила меня при мысли, что я вас бросил. Ну, арешение записаться волонтером… Надо же было додуматься до такого — пойти вармию в лакированных сапогах и белом чесучовом костюме, с парой дуэльныхпистолетов за поясом… А эти бесконечные мили, которые я прошагал по снегубосиком, когда сапоги у меня совсем развалились, без пальто, без еды… Сам непонимаю, почему я не дезертировал. Все это было сплошным безумием. Но видимо,таковы уж мы, южане: это у нас в крови. Не можем мы не стать на сторонупроигранного дела. Впрочем, каковы бы ни были причины, подвигшие меня наэто, — не важно. Важно, что я прощен.

— Ничего подобного. Я считаю, что вы просто пес. —Но она так ласково произнесла последнее слово, что оно прозвучало, как «душка».

— Не лукавьте. Вы меня простили. Юные леди не просятчасовых-янки о свидании с узником просто так — из сострадания — и не являютсяразодетые в бархат и перья, с котиковой муфточкой в руках. Ах, Скарлетт, дочего же вы прелестно выглядите! Слава богу, вы не в лохмотьях и не в трауре.Мне до смерти надоело видеть женщин в старых вылинявших платьях и всегда вчерном. А вы будто только что вышли из магазина Рю де-ля-Пэ. Ну-ка,повернитесь, прелесть моя, и дайте мне вас хорошенько рассмотреть.

Значит, он заметил платье. Конечно же, заметил — на то он иРетт. Она рассмеялась легким переливчатым смехом и повернулась на цыпочках,приподняв локти и намеренно качнув юбками, чтобы мелькнули отделанные кружевамипанталоны. Черные глаза его вбирали ее всю — от шляпки до пяток, взгляд не упускалничего, этот давно знакомый раздевающий взгляд, от которого у нее всегда потелу бежал холодок.

— Вид у вас вполне процветающий и вполне, вполнеухоженный. И прямо скажем: очень аппетитный. Если бы эти янки не стояли задверью.., но вам ничего не угрожает, моя дорогая. Садитесь. Я не злоупотреблювашим доверием, как в последний раз, когда мы виделись с вами. — Он потерщеку с наигранно удрученным видом. — Право же, Скарлетт, вам не кажется,что вы в ту ночь были чуточку эгоистичны? Вспомните, сколько я для вас сделал,рисковал жизнью.., украл лошадь — и какую! Бросился защищать Наше Славное Дело!И что получил за все свои муки? Кучу колкостей и увесистую затрещину.