Зов сердца - Дженнифер Блейк Страница 2

Сирен не первый раз приходилось заниматься «поплавками», как называли тела, извлеченные из реки. Выросшие и воспитанные в Новой Франции, на далеком севере, Пьер и Жан Бретоны были не только торговцами, но и ловкими вояжерами. Они терпеть не могли расточительства и не прочь были поживиться задаром. Они постоянно вытаскивали что-то из реки, от бревен и сломанных рам на топливо до бочонков прокисшего вина и мотков спутанной веревки. За последние три года они втащили на лодку по крайней мере пять трупов, отдавая Сирен стирать и чинить одежду, если она была порвана. Но даже им никогда не попадался камзол с серебряными галунами.

Не спуская глаз с тела, Сирен вошла в пирогу и оттолкнулась от плоскодонки. Взяв весло, она начала грести к темному длинному предмету на речной поверхности. Течение было сильнее, чем она ожидала в эту зимнюю пору; тело быстро приближалось к ней, слегка качаясь в быстром потоке.

Она взмахнула веслом, сильным движением направляя пирогу вперед, наперерез темной фигуре. Мелкие волны шлепали по бортам суденышка, выдолбленного из древесного ствола. Оно раскачивалось в такт движениям ее сильных молодых рук. Весло поднималось и опускалось почти беззвучно, при каждом ударе рассыпая дождь водяных капель, которые сверкали словно бриллианты.

Тело было рядом. Она бросила весло на дно пироги, встала на колени и нагнулась, пытаясь дотянуться. Кончики пальцев коснулись ткани — великолепной парчи. Она ухватилась, потащила. Тело придвинулось к ней. Она видела мокрую бесформенную массу волос на воде. Сирен выпустила неловко схваченный камзол и, запустив пальцы в густые пряди, подтянула наполовину погруженного в воду мертвеца. Он был удивительно тяжелым: должно быть, высокий и крупный, или карманы у него набиты золотом.

Тело медленно развернулось. Стали видны бледные черты лица. Вот рука с растопыренными, ищущими пальцами. Она ударилась о борт пироги и вцепилась в нее.

Он был жив!

У Сирен вырвался сдавленный судорожный вскрик. Она отдернула руку. Человек слабо застонал, и его голова скрылась под водой. Пальцы соскользнули с округлого края пироги.

Живой!

Сирен снова нагнулась, погрузив руку в воду по самое плечо. Ее пальцы коснулись волос. Она намотала их на руку, крепко ухватила и резко дернула на себя. Опять появилось бледное искаженное лицо, с него ручьями текла вода. Рука бессильно плавала на поверхности.

Она не могла отпустить волосы, иначе упустила бы его. Ей не хватало сил, чтобы просто втащить его в пирогу, но и доплыть до плоскодонки, гребя свободной рукой, а другой, придерживая тело, она бы тоже не сумела. Впервые она вспомнила про Гастона и… черт бы побрал его любовные похождения! Если бы он был там, где ему положено, то сейчас бы сидел в пироге вместо нее. Ему не составило бы труда спасти этого парня.

Но, в конце концов, все оказалось не так сложно Веревка, которой пирогу привязывали к плоскодонке, лежала на носу. Она дотянулась до нее свободной рукой и, наклонившись как можно ниже, обернула ее вокруг человека, пропустив веревку под руками, потом завязала узел возле того места, где веревка крепилась к пироге. Лишний вес угрожал потопить неустойчивое судно, но, зато лицо человека теперь выступало над водой. С телом, прикрепленным к носу пироги, словно военный трофей какой-нибудь древней богини, она принялась грести обратно.

Гастона по-прежнему нигде не было видно. Сирен выскочила из пироги, тут же опустилась на колени, чтобы удержать ее. Она ухватилась за галстук своей добычи, чтобы та не уплыла. Потом закрепила пирогу, обмотав веревку вокруг маленького столбика, специально для этого установленного на палубе, и втащила тело на деревянный настил.

Он был слишком тяжел, чтобы она могла поднять его на борт, она прекрасно это понимала, хотя в ту минуту вода поддерживала его и уменьшала вес. Лодка мягко поднималась и опускалась, а она все искала выход из этого затруднения. Она подумала, было позвать Гастона, но засомневалась, что сумеет докричаться до него, даже если бы он отвлекся и понял, что нужен ей. Оставалось только одно. Человеку, которого она спасла, это, вероятно, будет стоить нескольких синяков. Однако не мог же он оставаться в таком положении. Его кожа уже стала ледяной от холодной воды, да и она сама начинала дрожать от холода, несмотря на свои усилия.

Сирен ухватила его за одну руку, потом отпустила галстук и взялась за другую, вытянула обе руки наверх и положила на большое бревно с краю настила. Держась за одну руку, она встала на ноги, потом крепко взяла его за запястья. Один-два раза она погрузила его в реку до подбородка, проверяя его вес и собственные силы, чувствуя, как вода снова выталкивает его вперед. Потом она перевела дух, стиснула зубы и потянула изо всех сил.

Судно осело Человек показался из воды до подмышек Она быстро нагнулась и подхватила его, напрягая мышцы, отступая назад, часто и тяжело дыша.

Он чем-то зацепился, пуговицей или, может быть, выпиравшими из кармана часами. Она сделала еще одно огромное усилие и перевалила его через крайнее бревно. Еще раз Он плавно двигался вверх по мере того, как река медленно, неохотно отпускала его. Она вытащила его. Его грудь появилась из воды. Прежде чем он успел соскользнуть обратно, она снова быстро опустилась на колени и достала до ноги, приподняв колено и втянув его на борт. Теперь пошло легче. Она встала, взяла его за руки и поволокла от края. Ее босые ноги поскользнулись на бревнах. Она оступилась и упала.

Человек теперь лежал больше на досках, чем в воде Сирен отпустила его и снова легла. Ее грудь вздымалась и опадала в такт покачиванию лодки, она пыталась восстановить дыхание. Она уставилась на бешено кружившиеся над ней звезды. Они плясали, потом стали останавливаться. Остановились. Наконец лодка снова обрела устойчивость.

Голова мужчины оказалась у нее между ног, его рука — на сгибе ее бедер. Она перекатилась, выбираясь из-под него, и тихо выругалась, употребив выражения, смысл которых едва ли понимала, но которые слышала от братьев Бретонов. Это помогло ей отвести душу. Она не думала, что будет так тяжело, а теперь нечего было особенно рассчитывать и на вознаграждение, ведь живому человеку потребуется его одежда. К тому же неизвестно, стоил ли он потраченных усилий.

Раздражение подстегнуло ее и дало силы перетащить его по настилу в маленькую каюту. Оставив его на полу посредине, она достала трут и зажгла сальную свечу в глиняной миске. Она вышла наружу за оставшимся там одеялом; потом вернулась в каюту и взяла отрез льняного полотна и ворох чистых тряпок. Положив все это на пол возле спасенного человека, она опустилась рядом на колени.

Стягивая с него камзол, она взглянула ему в лицо и замерла, нахмурившись. Взяв его за подбородок, она повернула голову так, чтобы свет падал на лицо. У нее перехватило дыхание.

Рене Лемонье, господин де Вувре.

В Новом Орлеане общество было небольшим. В городе и его окрестностях насчитывалось менее двух тысяч жителей, к тому же добрую половину их составляли солдаты и африканские рабы. Все знали друг друга, и знали, чем каждый занимается. Любой вновь прибывший становился предметом неподдельного любопытства и обсуждения.