Неисправимый грешник - Мэдлин Хантер Страница 2

– Но ее необходимо перевезти.

– Лучше этого избежать. Исключение можно сделать лишь в том случае, если кто-то ждет ее возвращения. А во­обще ей следует оставаться в постели по меньшей мере два-три дня. За это время и ее рука заживет. Растяжение связок. Я могу лишь гадать, каким образом это могло произойти. Какая-то экзотическая позиция во время совокупления, о которой такие деревенские парни, как я, не имеют пред­ставления. Небось индусская?

Ухмылка Уилера приглашала к объяснениям. Однако Данте пропустил его тираду мимо ушей. Похоже, Флер Монли создает проблемы. Он не мог держать ее в коттедже несколько дней, поскольку и сам не собирался здесь оста­ваться. Примерно через десять часов он должен встретить на побережье рыбацкое судно, которое переправит его во Францию.

– Помоги мне повернуть ее таким образом, чтобы я мог осмотреть огнестрельную рану. Только осторожно.

Вдвоем они перевернули Флер на живот. Морган задрал ночную рубашку. Данте повернулся, чтобы уйти.

– Не уходи. Рана неглубокая, но ты был прав, ее надо зашить. Подойди сюда и подержи ее. Она заснула от на­стойки опия, но сознания она не потеряла. Если она про­снется, пока я буду занят делом, кто-нибудь должен мне помочь.

Данте и в самом деле не хотел оставаться. В свои три­дцать два года он видел голых женщин столько, что трудно сосчитать. Он уже давно научился держать под контролем свои сексуальные реакции, подобно тому, как шлюз регу­лирует уровень воды. Однако вид обнаженной Флер вызы­вал у него ощущение неловкости.

Она была ранена и нуждалась в уходе, и он солгал, ска­зав, что был ее любовником, чтобы защитить ее от поли­ции, которая жаждала крови. Видеть ее лежащей и обна­женной ниже талии, с лицом, уткнувшимся в подушку, ему казалось святотатством. И в то же время он с раздражением вынужден был признать, что процесс ее раздевания и омо­вения приоткрыл шлюзы сильнее, чем ему хотелось бы.

Это его удивило, поскольку у него давно притупилась острота восприятия подобных вещей. К тому же ее репута­ция и образ жизни были таковы, что говорить о сексуаль­ной реакции на нее либо смешно, либо достойно презре­ния.

Но само ее присутствие здесь означало, что свет сочтет мнение о безупречной репутации Флер Монли ошибочным. Предполагалось, что она никогда не может оказаться в де­ревне в одежде мальчишки среди ночи, когда всякий сброд выходит на дорогу для совершения преступлений.

Что она, черт возьми, там делала? Он слышал недавно, что она собиралась во Францию.

Данте сел на кровать и осторожно положил ладони ей на спину. Позади него Морган приготовил иглу, помазал чем-то ягодицу Флер и приступил к работе.

Она скрипнула зубами, пытаясь удержать слезы. Ей хо­телось закричать. Но если она это сделает, станет ясно, что она проснулась. Это было бы слишком унизительно, а воз­можно, и опасно.

Где она находится? Кровать, похоже, была чистой, но она ощущала запах земли и влаги. Мужчина, который ее подстрелил, должно быть, сдал ее полиции. Вероятно, она находится в коттедже фермера, и ей оказывают помощь, прежде чем отправить в тюрьму.

Но это все же лучше, чем Грегори. Если он не подкупил их всех, чтобы ее вернули назад. В этом случае она окажет­ся на том же самом месте, с которого начинала.

Мужчина, который ее придерживал, говорил мало. Ей хотелось бы, чтобы он отвернул свое лицо. Ей не нужно было бы так напрягаться, скрывая боль, если бы он не смот­рел на нее. Она ощущала его внимание на себе, несмотря на его краткие реплики на фразы другого мужчины о лошадях и боксерах.

Рука двинулась от спины к ее голове. Она едва сдержа­ла вскрик удивления. Кончики пальцев осторожно припод­няли ее волосы с подушки и погладили ей голову. Она затаила дыхание, прижавшись щекой к подушке, моля Бога, чтобы мужчина не увидел, как она стиснула челюсти, и не услышал ее прерывистый вздох.

Эта ласкающая ладонь могла внушить страх, свидетель­ствуя об опасном интересе. А она была совершенно безза­щитна. Однако вдруг она поняла, что это легкое прикосно­вение говорит о сочувствии и доброжелательности, а отнюдь не об агрессивности. Кто был этот мужчина, который счел необходимым успокоить женщину без сознания?

– Я не припомню, чтобы она была такой худой, – про­изнес чей-то голос. За этой фразой последовал болезнен­ный укол иглой. Она почувствовала вкус крови на закушен­ной губе. – Я отчетливо вижу ее ребра. Обычно люди на континенте набирают вес, а не теряют его. Тем не менее у нее весьма аппетитное «мягкое место пониже спины», как ты элегантно выразился.

Он говорил так, словно знал ее! Если так, то это пред­вещало еще большую опасность.

– Ты давай зашивай, – пробормотал сидящий рядом мужчина. – Разве лекари не привыкли не замечать такихдеталей? Как артисты?

– Я врач, человек высокой культуры и образованности, а не какой-то там жалкий лекарь. И если ты думаешь, что артисты тоже приобретают иммунитет, то ты глупец вдвой­не. Тем не менее я принимаю твое замечание. Хотя удиви­тельно, что оно исходит от тебя…

– Я не хочу, чтобы другие мужчины обсуждали прелес­ти моих подруг.

Ее уши были наполовину закрыты подушкой, но ей по­казался этот голос знакомым. С какой стати он заявляет, что она его подруга? Тут открывалась ужасная возможность. Уж не этого ли мужчину слышала она, когда он говорил вчера вечером с Грегори?

– С учетом того, насколько быстро ты устаешь от своих любовниц, я всегда считал твою сдержанность чопорно­стью и церемонностью, – сказал врач. – Хотя меня инте­ресовали вовсе не сами леди, а стратегия их завоевания и обладания ими. Ты мог бы избавить себя от множества во­просов, если бы написал трактат на эту тему, как я уже пред­лагал тебе несколько лет назад.

– Возможно, я это сделаю. У меня будет много свобод­ного времени во Франции, и это поможет мне окупить мое пребывание там в течение нескольких лет.

Движение иголки приостановилось.

– Во Франции? Дорогой друг, неужели дошло до этого.

– Боюсь, что так.

– Насколько это серьезно?

– Очень серьезно. Они идут по моему следу.

– Наверняка твой брат…

– Я очень часто пытался это сделать и не пойду на это опять. Обосновавшись во Франции, я напишу и все ему объясню.

– Я в растерянности. Ты окончательно испортил мне настроение.

– Давай заканчивай здесь, мы спустимся вниз, и я все тебе расскажу. Хотя это такая старая и скучная история, и я уверен, что ты слыхал ее и раньше.

Ловкие руки перевязали ей бедро. Другие, еще более нежные, руки опустили рубашку и аккуратно укутали по­крывалом ей плечи.

Оба мужчины ушли. Она немного расправила затекшие члены и расслабилась. Крестец сильно болел, даже силь­нее, чем тогда, когда она очнулась от того, что ей начали зашивать рану. И все же боль одновременно и существова­ла, и ее как бы не было, подобно тому, как часть ее мозга бодрствовала, а другая пребывала в полусне. Она не могла сказать, сколько времени она пребывала на грани созна­ния и бессознательности.