Голубая искра - Ирина Лазарева Страница 2

Гена посигналил.

– Не хмурься, сейчас дальше поедем, – пообещал он, – вот только жильцы отоварятся.

Из железной двери с надписью «Осторожно, злая собака» вышла пожилая женщина в норковом полушубке, с завитыми волосами, выкрашенными в фиолетовый цвет. Женщина с Геной зашли за кузов. Скоро покупательница скрылась за оградой с полной сумкой продуктов, а Гена снова запрыгнул в кабину.

– Что за фиолетовая мадам? – поинтересовалась Лиза. – Дом, наверное, дача каких-то богатеев?

– Это мамаша нашего ученого, – охотно пояснил Гена. – Не сказать, что они зажравшиеся богатеи, но дом хороший, добротный, я как-то побывал внутри, помог бабке сумки донести.

– Какой ученый? – насторожилась Лиза.

– Математик вроде. А мне почем знать? Живет тут подолгу в глуши, вычисляет что-то, на то и математик. У бабки, сказывают, от мужа богатое наследство осталось, опять же городскую квартиру в аренду сдает, вот они с сыном и живут, горя не знают. Тут в округе стали потихоньку строить дачные участки, дома, потому и асфальт проложили. Раньше-то на тракторной телеге до деревенек с трудом добирались. Иной раз такая грязища, что и танк не пройдет.

– А как звать вашего математика? – Лиза прикидывала в уме, кто может оказаться в этих краях.

– Дай бог памяти… Нет, не вспомню сейчас. Мое дело продукты подвезти, деньги получить. Люди вежливые, надежные, в долг не берут, потому с ними ни хлопот, ни разговоров.

Лиза сосредоточенно размышляла. Не нравилось ей соседство ученого, ох не нравилось. Впрочем, надо осмотреться в деревне и все разузнать.

– Так говоришь, бабушка в Вольшанках жила? – не унимался говорливый Гена. – Померла, что ли? А сейчас к кому едешь?

– К тетке, Дусе Столетовой. Знаете такую?

Гена присвистнул:

– Вон оно как! Знаю, как не знать. – И неожиданно надолго замолчал.

Навстречу протарахтел старый жигуленок. Гена приветственно махнул рукой из окна.

– Ну-ну, рассказывай дальше, мы с тобой почти земляки. Я сам родом из Острюхина.

– Точно земляки, – улыбнулась Лиза. – Мама моя острюхинская. Жили рядом две деревеньки, парни и девушки встречались, женились. Только в Острюхине у нас давно никого не осталось, мама рано умерла, родителей своих ненадолго пережила. Прервалась связь с Острюхином давным-давно. А четыре года назад папа скончался от инфаркта. Из родственников только тетя Дуся осталась.

– Да-а, судьбинушка… – вздохнул Гена. – Молодые рано ушли, а старые здесь век доживают. Есть такие, что в город к детям ехать не хотят, приросли к своим домишкам, к огородам, а есть совсем одинокие. Я, к примеру, отца забрал к себе в городскую квартиру, и ничего – прижился старик, с соседями во дворе в домино, в шашки играет… Прибыли, – через минуту сообщил он Лизе. – Вот твои Вольшанки, только подъехали мы с другой стороны.

Водитель остановил машину на обочине и просигналил. Прямо у шоссе притулились бревенчатые избы – автостраду проложили вплотную к околице, а от нее уходила вглубь между двумя рядами домов желтая деревенская улица, вся в подсохших промоинах. Вдоль частокола облупленных заборов жители настелили досок, чтобы можно было передвигаться в непогоду. Сейчас по мосткам уже ковыляли к автолавке старушки с корзинами и мешками.

Лиза спрыгнула с подножки грузовика и стояла, вглядываясь в женщин. Которая из них Дуся? Все в платках, в очках, многие с палками. С соседнего огорода выбрался старичок в ушанке набекрень, но к грузовику не подошел, остановился поодаль, опираясь на костыль и пыхтя окурком.

– Что-то я тети Дуси не вижу, – решила обратиться за помощью к шоферу Лиза.

Тот уже спустил ее чемодан на землю и сам полез в кузов, чтобы раздавать продукты.

– Подойдет сейчас, дом ее самый дальний. Дом-то знаешь?

– Знаю. А вдруг она уехала? – испугалась Лиза.

– На прошлой неделе туточки была. Не уедет она, куда ж ей деться?

Женщины оглядывали Лизу и ее чемодан, некоторые подходили близко и подслеповато таращились в лицо.

– Для кого невесту привез? – осторожно поинтересовалась одна из старушек. – У нас токма Петр Тимофеич в бобылях, – кивнула она в сторону деда в ушанке, – да и тот вконец охромел.

– Веселые здесь бабули, – улыбнулась Лиза. – А вы приглядитесь, может, узнаете меня. Я племянница Дуси Столетовой.

– Батюшки-светы! – всплеснула руками собеседница. – Внучка Лизаветы покойницы! Какая ты барышня стала, ни за что не узнать! А вон и Евдокия идет, то-то обрадуется.

Тетка Дуся энергично вышагивала по мосткам, размахивая хозяйственной сумкой. Одета была в вязаную кофту, поверх выцветшая телогрейка, на голове – платок, на ногах – сапоги. От деревенских бабушек сразу не отличишь, но ступала легко и ровно, словно молодая, а как приблизилась, то и лицо у нее оказалось свежим, со здоровым румянцем крепкой сельской жительницы.

Лизу она узнала сразу, но не выказала бурной радости, обняла племянницу молча, затем отступила, прищурилась слегка, оглядывая, и повернулась к Геннадию:

– Поможешь чемодан до дому донести?

– Какие вопросы, – осклабился тот. – Сейчас управимся с раздачей и пойдем к тебе в хату.

* * *

В доме Дуси ничего не изменилось, та же старая мебель, что и при жизни родителей, допотопный рукомойник с тазом в углу, кружевные короткие занавески на окнах, твердый топчан и большой дубовый стол. В спальне железные кровати с толстыми матрасами и грудой подушек. Казалось, двадцать первый век не заглядывал в эту обитель, но Лиза с удовольствием вдохнула запах своего детства, знакомого деревенского жилища, погладила рукой чисто выбеленную русскую печь – она была теплая, топилась недавно, а в комнате чуть тянуло дымком березовых поленьев.

Гена поставил чемодан у входа, скинул обувку, прошел, будто у себя дома, вглубь комнаты, открыл застекленную створку буфета, пошарил на полке и извлек початую бутылку водки.

Следом выложил на стол хрустальные стопки:

– Отмечать приезд племянницы будем, Дусь?

Дуся вошла из сеней, уже без платка и телогрейки, волосы у нее были гладкие, неокрашенные, своего природного русого цвета, тронутые сединой, что, впрочем, нисколько не портило Дусиного лица. Лиза будто впервые как следует разглядела свою тетку.

В детстве Лиза задерживала внимание на любом деревце, травинке, козявке; каждый камешек и ручеек хранили свою тайну. В небе было полно загадочных звезд, в лесу прятались грибы, шмели и разноцветные бабочки и кто-то еще, временами подающий голос, – то со стороны реки, то из оврага, иногда протяжно и гулко, а иногда певуче-печально. Деревенские говорили, что это стонет дух здешнего леса.

Столько секретов было вокруг, завораживающего и неведомого, только взрослые никогда не притягивали внимания Лизы. Все они были безнадежно обыденны, они жили своей взрослой скучной жизнью и не могли вызвать у девочки интереса.