Не горюй! - Мэриан Кайз Страница 2

Джеймс ничего такого неприятного не делал. С ним было так хорошо, что просто не верилось. Я нравилась ему. Ему почти все во мне нравилось.

Когда мы встретились, мы оба жили в Лондоне. Я работала официанткой (подробности ниже), а он — бухгалтером.

Из всех забегаловок во всех городах мира он выбрал именно ту, где я работала. Вы понимаете, я не была настоящей официанткой, у меня была степень по английскому, но бунтарского периода я достигла позже других, где-то года в двадцать три. Именно тогда мне показалось, что будет забавно бросить постоянную, хорошо оплачиваемую и перспективную в смысле пенсии работу в Дублине, рвануть в безбожный город Лондон и вести беззаботную жизнь студентки.

Правильно, мне это следовало сделать, когда я на самом деле была беззаботной студенткой. Но, пока я училась, со свободным временем было туго, во время летних каникул я набиралась рабочего опыта, так что моей беззаботности пришлось обождать.

Как я люблю говорить, для всякой спонтанности свое время и место.

Так или иначе, но мне удалось получить место официантки в этом очень модном лондонском ресторане с громкой музыкой, видеоэкранами и мелкими знаменитостями.

Если честно, среди обслуживающего персонала было больше мелких знаменитостей, чем среди клиентов у нас работали преимущественно неудачливые актеры, модели и тому подобные персонажи.

Я до сих пор не пойму, каким образом мне удалось заполучить эту работу. Хотя, по-моему, из меня получилась идеальная официантка. Во-первых, я была единственной менее восьми футов ростом и весом более семидесяти пяти фунтов. И хотя я не годилась в манекенщицы, обладала, как мне кажется, определенным природным шармом — ну, вы знаете, короткие темные блестящие волосы, голубые глаза, веснушки, широкая улыбка и так далее.

Ко всему прочему я была такой неотесанной и наивной, что не соображала, что к чему, когда мне и в самом деле приходилось сталкиваться лицом к лицу с известными звездами кино или телевидения. Неоднократно мне приходилось обслуживать (я употребляю этот термин в самом расплывчатом значении) компании людей, и вдруг какая-нибудь официантка пихала меня локтем (при этом я выливала горячий шашлычный соус на ширинку бедолаги-клиента) и шипела что-то вроде:

— Разве этот парень за твоим столиком не такой-то из известной группы?

А я отвечала:

— О ком ты? Который в кожаном платье? — Не забывайте, все происходило в восьмидесятые.

— Нет, — шипела она в ответ, — тот, что со светлыми кудрями и помадой от Шанель. Разве он не певец?

— Да, в самом деле? — бормотала я и чувствовала себя полной идиоткой — не узнать такую известную личность.

Тем не менее я обожала свою работу, воспринимая ее как вызов моему буржуазному семейству. Мне нравилось просыпаться в час дня и отправляться на работу в шесть вечера, заканчивать в полночь, а потом надираться с барменом.

Тем временем моя матушка в Ирландии лила горючие слезы по поводу того, что ее дочка с университетским образованием подает гамбургеры поп-звездам.

Более того, даже неизвестным поп-звездам.

Я уже работала в ресторанчике примерно полгода, когда встретилась с Джеймсом. Была пятница, а в этот день наше заведение посещали те, кого мы между собой называли КК (для непонятливых: это расшифровывалось как «конторские крысы»).

Каждую пятницу ровно в пять все конторы в центре Лондона отпускали своих работников на выходные, и толпы бледных прыщавых служащих в дешевых костюмах заполняли наш ресторан, чтобы принять на грудь и поглядеть на кинозвезд. Мы, официантки, таких презирали. Разглядывали их уродливые костюмы, дивились прическам и манерам, удрученно покачивали головами и не обращали на них внимания по крайней мере минут пятнадцать — бегали мимо, позвякивая серьгами и браслетами, по каким-то наверняка куда более важным делам, чем их запросы. Наконец, доведя их почти до слез от унижения и голода, какая-нибудь из нас приближалась к столу с широкой улыбкой, держа наготове блокнот и карандаш.

— Добрый вечер, господа. Принести вам выпивку?

Знаете, они сразу переполнялись такой благодарностью! После этого уже не имело значения, если им подсунули совсем не то, что они заказывали, а еды не принесли вовсе. Они все равно давали щедрые чаевые, поскольку были рады, что их вообще удостоили вниманием.

Мы придерживались следующего девиза: «Клиент не только всегда не прав, он к тому же еще всегда плохо одет».

В тот вечер, о котором я рассказываю, Джеймс с тремя друзьями сел за мой столик, и я обслужила их в своей обычной небрежной манере. Я не уделила им практически никакого внимания, слушала их вполуха, когда принимала заказ, и уж точно не встречалась ни с кем из них глазами. Иначе я наверняка бы заметила, что один из них (Джеймс, разумеется) очень хорош собой — темноволосый, зеленоглазый и высокий. Мне бы заглянуть дальше этого костюма и разглядеть душу человека…

О, скудоумие, имя твое Клэр!

Мне же хотелось поскорее присоединиться к официанткам, собравшимся в конце зала попить пивка, покурить и поболтать о сексе. Клиенты были досадной помехой.

— Я бы хотел бифштекс с кровью, — сказал один из них.

— Угу, — туманно отозвалась я.

В этот раз я проявила еще меньше заинтересованности, чем обычно, потому что заметила на столе книгу. По-настоящему хорошую книгу, которую я уже успела прочесть.

Книги я обожала. И мне нравились читающие мужчины. А последние полгода я провела среди людей, которые умудрялись читать лишь журнал «Стейдж», при этом шевеля губами — так трудно давалось им каждое слово. Внезапно я осознала, насколько я соскучилась хотя бы по короткому интеллигентному разговору.

Дело в том, что я могла дать любому несколько очков вперед, если разговор заходил о современном американском романе, поскольку была прекрасно знакома со всеми популярными авторами.

Внезапно люди, сидящие за столиком, перестали быть просто раздражителями, превратившись в отдельные личности.

— Это чья книга? — резко спросила я, прервав запись заказа (плевала я, в каком виде ты хочешь получить свой бифштекс!).

Все четверо мужчин уставились на меня. Я заговорила с ними! Я обращалась с ними почти как с людьми!

— Моя, — ответил Джеймс, и мои голубые глаза встретились с зелеными поверх «Манго дайкири» (хотя, по правде, заказывал он пинту легкого пива), и между нами пробежала искра. В тот момент случилось нечто необыкновенное, и мы оба это поняли, хотя тогда еще ничего не знали друг о друге — за исключением того, что любим одни и те же книги и что понравились друг другу внешне.

Я считала, что мы сразу же влюбились.

Он считал, что ничего подобного, а я просто романтичная дурочка. И утверждал, что ему понадобилось на тридцать секунд дольше, чтобы влюбиться в меня.

Пусть решают историки.