Брянский капкан - Александр Харников Страница 2

Пока мы со старшим сержантом шли к раздаче, среди сидящих за столами мой наметанный взгляд фронтового корреспондента сразу определил ветеранов. Новичков было много, и это подтверждало слова майора о том, что батальон только формируется. В то же время было заметно, что все новички – это не вчерашние призывники, а умелые бойцы, прошедшие фронт и госпиталя. Судя по соотношению ветеранов и новичков, батальон или совсем недавно был ротой, или же понес в боях потери, выбившие из строя три четверти его состава.

На раздаче старший сержант, еще раз смерив меня взглядом, сказал пожилому раздатчику:

– Новенький, рацион номер пять.

– Сам вижу, что новенький, Сергей Валерьевич, – проворчал раздатчик, накладывая мне обед в алюминиевые миски, расставленные на жестяном подносе. Я подумал, что таким количеством еды до отвала можно накормить троих изголодавшихся фронтовиков. Насколько столовая была неказиста внешне, настолько же роскошен в полуголодной воюющей стране был тот самый «рацион номер пять». Лишь потом, вдоволь хлебнув тренировок от «сэнсея Сережи», я понял, что без столь обильного питания бойцы и командиры просто протянули бы ноги, а не превратились в идеальные живые машины войны.

Старший сержант взял свою порцию, которая была еще даже поболее моей, потом проводил меня за стол, отведенный для управления батальона. Там я познакомился со своими новыми сослуживцами: начальником штаба капитаном ОСНАЗ Петром Борисовым и замполитом батальона политруком Семиным. Чуть позже к нам присоединился и майор Бесоев. Как я понял из разговоров, с капитаном Борисовым майор воюет вместе с Евпаторийского десанта, а политрук Семин, хоть тоже бывалый волк, подобно мне присоединился к батальону совсем недавно.

После обеда чудеса продолжились. Старший сержант Черданцев отвел меня к старшине, который выдал мне кучу разного необычного для фронтовика инвентаря, начиная от специального «осназовского» пистолета-пулемета ППШ-42 с пистолетной рукоятью и специальной ручкой для удержания под цевьем. Как сказал мне старший сержант: «Пистолет в нашем деле – это только чтоб застрелиться, а для серьезных дел нужен автомат, или такая вот швейная машинка, перешитая на парабеллумовский калибр 9-мм».

Дальше были десяток плоских двойных магазинов, под эти самые патроны, и специальный жилет-разгрузка для их ношения. Причем жилет был хитрый: с одной стороны серо-белый, под зимний камуфляж, а с другой стороны – цвета хаки с желтым. Карманы и застежки тоже были выполнены так, что жилет можно было носить на обе стороны. Таким же продуманным было и все прочее обмундирование, большую часть которого пришлось сложить в высокий рейдовый рюкзак, в котором основной вес из-за специальной конструкции с рамой приходился на бедра, а не на плечи.

Переложив свои вещи из «сидора» в специальный карман рюкзака, я вышел от старшины нагруженный, как ишак, и направился к месту своего расположения. Но не успел я пихнуть рюкзак под койку и облегченно вздохнуть, как вдруг из штаба прибежал посыльный и сказал, что «старшего лейтенанта Вершигору вызывает гвардии майор Бесоев». Пришлось идти.

С сомнением оглядев мою заново обмундированную личность, майор довольно жестко проэкзаменовал меня по поводу того, что я сегодня увидел в батальоне и что понял. Когда я рассказал ему обо всем, что видел, он улыбнулся и произнес загадочно:

– Думаю, товарищ старший лейтенант, что вы действительно подходите для той должности, на которую я вас определил. Товарищи не ошиблись. Хотя, вполне возможно, от судьбы не уйдешь, и ваше место – быть с совсем другими людьми. Но будем посмотреть. В любом случае, тому, чему вы научитесь здесь, вас не научат больше нигде, и это может потом очень вам пригодиться.

15 апреля 1942 года, вечер. Брянский фронт, деревня Дьяково. Штаб батальона

Гвардии майор ОСНАЗ Бесоев Николай Арсеньевич

Формирования батальона можно считать законченным. Времени на завершение обучения и боевое слаживание остается мало. Выручает лишь то, что все наши бойцы – люди бывалые и хорошо представляют себе, что надо делать по обе стороны от мушки. Из роты в батальон разворачиваемся не только мы. Вся наша бригада переформировывается в механизированный корпус ОСНАЗ нового типа. Ставкой Верховного Главнокомандования перед нами поставлена задача – обеспечить успех действий нашего корпуса, а по сути, и всего Брянского фронта. Задача непростая, в принципе не имеющая тривиальных решений.

Я отдернул занавеску, прикрывающую висящую на стене карту с обозначением линии фронта и известным нам расположением сил противоборствующих сторон. Локальная Орловско-Брянская наступательная операция по общему замыслу нашего командования должна была выбить противника из ритма подготовки к стратегическому летнему наступлению на южном направлении и заставить его распылить свои резервы. Также при планировании этой операции Верховным были поставлены два непременных условия.

Первое – операция должна быть успешной. Орел и Брянск необходимо освободить, а общее стратегическое положение советских войск на южном фасе Центрального направления улучшено. В результате этой операции необходимо создать предпосылки для дальнейшего продвижения в направлении Гомеля для рассечения немецких групп армий «Юг» и «Центр» на две отдельные группировки.

Второе – проведение этой операции не должно повлечь за собой неоправданных потерь, как только что безуспешно завершившаяся Болховская наступательная операция, проводившаяся силами только что переброшенной на фронт 61-й армии Западного фронта, действующей в рамках единого замысла вместе с 3-й армией Брянского фронта. Как и в нашей истории, после двух месяцев безуспешных атак пехотой и легкими танками на заранее подготовленную оборону противника, обе армии оказались обескровленными, потеряв почти все танки, и 21 тысячу человек убитыми и 47 тысяч ранеными.

Задача, поставленная перед корпусом, как я уже говорил, не имела простых решений. Находившаяся перед нами немецкая оборона была развитой и устоявшейся, и взломать ее в лоб без массированного применения крупнокалиберной артиллерии было невозможно. Массированного – в смысле того самого «жуковского» – «200 орудий на километр фронта». Причем не каких-нибудь трехдюймовок, а 122-мм М-30 и 152-мм МЛ-20, вкупе с гвардейскими реактивными минометами РС-13.

По самым скромным прикидкам, для двух прорывов, каждый в полосе не менее десяти километров, потребуется около четырех тысяч орудий и тысячи полторы гвардейских минометов. На данный момент, после потерь лета 1941 года, такая концентрация крупнокалиберной артиллерии в одном месте была нереальной. В случае же, если такое количество артиллерийских и реактивных полков РВГК все же удастся сосредоточить на указанных направлениях, немецкая авиаразведка, скорее всего, установит нашу артгруппировку, после чего Гальдеру и его помощникам в ОКХ сразу станет ясен замысел нашей операции. А это нежелательно.

Наученные опытом наших зимних операций против группы армий «Север», немцы стали особо старательно укреплять свои позиции в полосе, прилежащей к железнодорожным магистралям. Крупнокалиберные железнодорожные транспортеры и поезда, составленные из платформ с установленными на них направляющими для запуска РС-13, произвели на немцев неизгладимое впечатление. Теперь повторить наши псковские подвиги вряд ли удастся. В таких условиях прорыв в полосе железной дороги возможен лишь в том случае, когда там будут смешаны с землей артиллерией все вражеские укрепления, или залиты сплошь напалмом, как это было при авианалете на Невель.