Кинжал с красной лилией - Жюльетта Бенцони Страница 20

Когда мадам де Гершевиль в нее входила, Филиппе Джованетти из нее выходил, и она попросила его немного задержаться: у нее не было сомнений, что его подопечной придется вернуться в город вместе с ним. И в самом деле, не прошло и нескольких минут, как она подвела к нему Лоренцу, избавленную хотя бы от тяготы постоянного пребывания на глазах у королевы.

— Ее Величество возвращает вам свою крестницу, господин посол. Королева вспомнила, что мы возвращаемся в Париж через два дня, и устройство нашей гостьи доставило бы ей слишком много хлопот. Мы же не можем уложить ее спать на лестничной площадке или под лестницей! Вы привезете нам ее... на будущей неделе, — и фрейлина очень по-доброму улыбнулась Лоренце.

— Счастлив исполнить ваше распоряжение, мадам. Предыдущее решение показалось мне слишком поспешным и немного меня обеспокоило. Я опасался, что чувство растерянности в чужом месте, неизбежное после долгого путешествия, только усугубится в подобных обстоятельствах. Донна Лоренца нуждается в отдыхе, чтобы прийти в себя...

— И не только после долгого путешествия! — со вздохом добавила фрейлина, понизив голос. — Бедная девочка! — проговорила она, погладив по щеке Лоренцу, которая стояла с отсутствующим видом, неподвижная, как статуя, не проронив больше ни слова после своих речей на аудиенции. — Разве она не вправе рассчитывать на совсем иную судьбу?

— Совершенно с вами согласен, мадам, — подхватил посол. — Я намерен завтра же попросить аудиенции у короля и...

— Не рассчитывайте чего-то добиться. Де Сарранс — давний боевой товарищ короля, его наперсник и к тому же земляк, они оба из Беарна. Король никогда не нанесет ему такого оскорбления. Поверьте, я тоже в отчаянии. Лоренца и молодой Антуан были бы такой восхитительной парой!

Только усевшись в карету, девушка обрела дар речи:

— Я счастлива, что возвращаюсь с вами, сьер Филиппо, но буду еще счастливее, когда получу возможность уехать обратно во Флоренцию! И чем скорее, тем лучше!

Лоренца говорила решительно и жестко. Джованетти забеспокоился.

— Мадонна! Боюсь...

— Нечего бояться! Я не переменила своего решения и отказываюсь выходить замуж за этого старика! Пусть он забирает мое приданое, раз оно ему так нужно, но мне пусть позволят вернуться к себе домой!

— Но вы же знаете, что вернуться невозможно, мадонна! Их Величества дали свое согласие, и вам уже нет пути назад! Ваш отъезд разрушил бы всю политику великого герцога Фердинандо!

— Извольте мне объяснить, какое отношение лично я имею к политике герцога Фердинандо? Желаемая цель достигнута: король не развелся со своей супругой. Я понимаю, что господин де Сарранс стремится получить вознаграждение за свои старания, и согласна оплатить его услуги. Он хочет денег, и он их получит. Если он желает жениться, то почему бы ему не взять в супруги тетю Гонорию? Мне кажется, они одного возраста...

Как ни был озабочен Джованетти, он не удержался от хохота.

— Что смешного я сказала? — сердито осведомилась Лоренца.

— Вы, как малое дитя, мадонна! Неужели вы всерьез можете думать о подобном браке? Да, они одного возраста, и приданое у вас и у нее примерно одинаковое, но я могу предсказать, что произойдет, если маркизу предложат донну Гонорию в качестве невесты. Он откажется от нее с той же решительностью, с какой отказались от него вы.

Джованетти помолчал и продолжал уже без малейшей шутливости:

— Я внимательно наблюдал за тем, что происходило сегодня в Овальной гостиной. И если вчера мы с вами говорили о брачных предпочтениях молодого де Сарранса, направленных совсем в иную сторону, то сегодня, едва он вас увидел, он отказался от них и готов был получить вашу руку. Но отец опередил его.

— Вы так думаете?

— Я в этом уверен. Я видел, как он смотрел на вас. Но, к несчастью, маркиз тоже на вас смотрел.

— И что же?

— Неужели я должен расставлять все точки над «1»? Как только маркиз вас увидел, он захотел именно вас, а не ваше приданое!

— Но это же смешно!

— Да нет, не смешно, его как раз можно понять. Вы необыкновенно хороши собой, дитя мое. И боюсь, что в глазах вашей крестной матери даже слишком хороши. В ее взгляде, когда подвел вас к ней, я не увидел ни малейшей симпатии. Зато просьба маркиза пришлась ей по душе.

— С какой стати?

— Потому что маркиз будет беречь вас для одного себя и не позволит вам участвовать в придворной жизни, где царят весьма вольные, если не сказать больше, нравы.

Лоренца молчала, обдумывая сказанное многоопытным сьером Джованетти. И вдруг ей пришла в голову замечательная мысль.

— А маркиз знает, что подвергает себя большой опасности? И вы, сьер Филиппо, знаете, как погиб мой возлюбленный жених?

Джованетти ответил не сразу.

— Убит кинжалом, как я слышал.

— Да, и убийца оставил записку, грозя смертью каждому, кто отважится на мне жениться.

— Я ничего не знал об этом, — торопливо ответил посол, отводя глаза. — Может быть, именно по этой причине Их Высочества так охотно позволили вам уехать и увезти с собой ваше немалое приданое. Они полагали, что за пределами Флоренции угроза потеряет свою силу.

— Но, может быть, и этого жениха постигнет та же печальная участь, а мне, с приданым или без него, все-таки придется вернуться во Флоренцию, — с сухим язвительным смешком предположила Лоренца. — Мне кажется, вы должны предупредить маркиза де Сарранса.

— Неужели вы думаете, что подобная угроза может заставить отступить старого вояку? Бесстрашие отца и сына вошли при дворе в поговорку. Оно у них в крови, они любят вызывать огонь на себя. И я думаю, что отца позабавила возможность позлить сына, она придала особый вкус его желанию завладеть вами.

— Я полагаю, вы шутите.

— Нисколько. Тут уж, поверьте мне, не до шуток.

Лоренца в гневе поджала губы, отодвинулась в глубь кареты и не проронила ни слова до тех пор, пока они не приехали в посольский дом. Выйдя из кареты, она попрощалась с сьером Джованетти, сухо пожелав ему спокойной ночи и отказавшись от ужина, который по его распоряжению могли бы принести ей из «Тернового венца». Войдя к себе в спальню, Лоренца тут же улеглась в кровать, не ответив ни на один вопрос сгоравшей от любопытства Бибиены.

Она хотела все понять и хорошенько обдумать.

Но ее занимала только одна мысль: послезавтра король с королевой должны отправиться в Париж, где, — как она горячо надеялась, — возможностей избавиться от нежеланного брака у нее появится гораздо больше.

* * *

Антуан собирался попросить у короля аудиенции после того, как закончится заседание Совета. Он чувствовал себя прескверно. Молодой человек вовсе не хотел выглядеть сумасшедшим или слабоумным в глазах государя, которым восхищался и которого любил всем сердцем. Ему было настолько не по себе, что, приблизившись к покоям короля, он даже осведомился у господина де Сюрьена, главного королевского камердинера, о настроении Его Величества. Очевидно, он совсем лишился душевного равновесия, если обратился к человеку, которого всегда терпеть не мог, считая его несносным надутым спесивцем.