Мой принц - Элис Детли Страница 21

– Конечно, хорошо, Оливер. Почему ты спросил? – тихо сказала Кэтрин и попыталась заглянуть ему в лицо.

Он молча привлек се к себе и прижался щекой к ее волосам.

– Не знаю, – ответил Оливер. – Спи спокойно, – добавил он и нежно поцеловал ее в висок.

Кэтрин положила ему на грудь ладонь. Ровное биение его сердца убаюкивало ее, избавляя от тревожных мыслей.

А в понедельник Оливер Уинстон был снова энергичен и настроен по-деловому.

– Вернусь в четверг и сразу позвоню тебе из Бостона, – говорил он Кэтрин, завязывая галстук перед зеркалом в гардеробной.

– Хорошо, – бодро отозвалась Кэтрин, все еще под впечатлением его странного настроения в выходные.

Никогда прежде Оливер не проявлял к ней столько внимания, никогда не казался ей таким неуверенным в себе, как в этот свой приезд…

Прошло две недели после переезда в дом Кэтрин. Оливер стал лучше выглядеть: исчезла отечность и синяки на лице и кожа приобрела нормальный цвет. Жестокие приступы головной боли, когда он не мог поднять головы от подушки, случались у него все реже. А главное, появился аппетит. Он явно шел на поправку, хотя еще сохранялись бледность и слабость. Хуже обстояло дело с памятью. Кэтрин не замечала в этом плане каких-либо перемен. Следуя совету Майкла Вуда, она не торопила Оливера, предоставив его крепкому организму самостоятельно справляться с последствиями травмы.

Однажды вечером, когда они возвращались с прогулки, Оливер вдруг остановился перед домом и стал его пристально разглядывать.

– Кэтрин, мне показалось или нет, что особняк изменился за время… – Он замолчал, подыскивая нужное слово. – За время моей болезни?

– Нет, тебе не показалось. Год назад в особняке была частичная реконструкция. Заодно весь дом отреставрировали, вернули фасаду первоначальный вид. Кстати, это было твое предложение, помнишь? Ты посоветовал, когда работал у нас, часть дома отвести под проведение деловых совещаний и встреч. Если хочешь, можешь посмотреть, как выглядит теперь вторая половина дома. Внизу находится конференц-зал на пятьдесят человек, гостиные, наверху – спальни для гостей со всеми современными удобствами. Первую конференцию мы наметили провести в начале июня. Есть уже предварительные списки учредителей конференции и участников…

– Скажи, – перебил ее Оливер, – я уже видел дом таким? Я бывал здесь в течение этого года?

Кэтрин внутренне замерла. У нее не было уверенности, что своим ответом она не навредит ему. И все же она рискнула ответить:

– Да, бывал.

– И часто я здесь бывал?

– Как часто ты здесь бывал? – переспросила Кэтрин, соображая, что ответить ему на этот вопрос. – Ну, ты иногда приезжал. – Она замялась. – Погостить, отдохнуть, подышать свежим воздухом.

Кэтрин опустила глаза, чтобы они не выдали ее замешательства и любовной тоски. А потому не увидела выражения, которое появилось на лице у Оливера в тот момент, когда он задавал ей очередной вопрос:

– И мы оставались с тобой одни в этом доме?

Кэтрин почувствовала, что краснеет, и просто кивнула, в напряжении ожидая его следующего вопроса.

– Наверное, пора ужинать, – будничным голосом произнес Оливер. – Я проголодался.

Неожиданный переход от болезненной темы прошлого к делам насущным принес Кэтрин облегчение и разочарование.

– Тогда пошли в дом. – Кэтрин приободрилась и первой поднялась по ступеням террасы. – Ты не очень сегодня устал? – спросила она и обернулась к Оливеру. Ее поразило лицо Оливера, страдальческий излом бровей и глубокая тоска в потемневших глазах, устремленных на нее. – Ты идешь? – растерянно спросила она.

– Иду, – тихо ответил Оливер, опустил голову и последовал за ней.

Если бы я могла понять, что творится в его больной голове! – терялась в догадках Кэтрин. Он явно страдает, и проще всего предположить, что его тяготит собственная неполноценность. Для человека с таким чувством собственного достоинства, каким всегда отличался Оливер Уинстон, нынешнее его положение должно быть невыносимым. Столько лет потратить на создание высокого рейтинга в мире бизнеса, пожертвовать ради этого личной жизнью, а в результате оказаться в зависимости от женщины! Кем она была для него до катастрофы? Всего лишь очередной любовницей. А теперь? Наверное, он должен возненавидеть ее. Или уже возненавидел. После ужина Кэтрин вымыла посуду и пошла в библиотеку, где Оливер проводил за чтением часы перед сном.

– Что читаем сегодня? – спросила она, заглядывая через его плечо.

Прядь ее волос скользнула по щеке Оливера. Он мягко отстранился, и Кэтрин увидела в его руках томик американской поэзии. Для нее было полной неожиданностью, что Оливер читает стихи. Не вязалось это как-то с его привычным обликом прагматически мыслящего делового мужчины.

– И давно ты увлекаешься поэзией? – осторожно спросила она.

– Нет, недавно. Только в твоем доме. Но уже многое успел узнать.

– Что, например? – с легкой насмешкой спросила Кэтрин, сев рядом в кресло.

– Ну, например, что первым американским поэтом была женщина, Анна Брэдстрит. Книга ее стихов была издана в Лондоне в середине семнадцатого века и называлась «Десятая муза, объявившаяся недавно в Америке, или Несколько стихотворений, сочиненных с большим разнообразием остроумия и учености». Забавно, правда?

Оливер закрыл книгу и отложил ее в сторону. Кэтрин с нескрываемым интересом смотрела на него. С ним определенно творилось что-то невероятное. Но Оливер был бы не Оливером Уинстоном, если бы и в этой сфере не проявил себя аналитиком.

– Если сравнить американскую поэзию с европейской, даже с английской, то приходишь к выводу, что большинство поэтов Америки были очень мрачными людьми. Ты посмотри, как мало писали они о земной любви. В основном, о любви писали женщины-поэты. Может, мужчины в нашей стране не способны любить? – пробормотал он под конец сонным голосом и устало закрыл глаза.

– Может, тебе пора отправиться в постель? – ласково сказала Кэтрин, удивляясь внезапному интересу Оливера к любовной поэзии.

– Наверное, ты права, но твой диктат невыносим, – пожаловался Оливер.

Если сравнить твой былой диктат с моим нынешним, то приходишь к выводу, что ты вел себя как тиран, хотела возразить ему Кэтрин, но сдержалась.

– Я только напоминаю тебе о режиме, предписанном врачом, – мягко возразила она.

– Спасибо, Кэтрин. Я иду спать, – кротко произнес Оливер и поднялся с кресла. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Оливер.

Кэтрин осталась в комнате наедине со своими сожалениями о том, что упустила прекрасную возможность поговорить с Оливером о любви. Почему, когда в душе нет любви, человека влечет к любовной поэзии? Возможность заполнить пустоту? Или потребность? Она бегло пролистала томик стихов, который до ее прихода читал Оливер. Действительно, ничего похожего на сонеты Петрарки, заключила Кэтрин, поставила томик на полку и вышла из библиотеки, предварительно выключив свет.