С тобой и без тебя. Нежный враг - Лесли Локко Страница 22

— Хорошо. Позвольте мне сделать быстрый звонок. Есть кое-кто… Человек, которого я знаю… В данный момент он в Тегеране. Если кто-то и может вам помочь наладить контакт с русскими, так это он. Я вернусь через минуту.

Макс отодвинул свой стул и быстро пошел к главной стойке.

Талал Баруди наблюдал, как уходит Макс. Впечатление было сильным. Макс Сэлл мог организовать ему встречу, на подготовку которой у него самого ушло бы не меньше года. Список личных контактов этого человека был обширный и, в сущности, уникальный. Так ему рассказывали о Максе в Бейруте. Было много людей средней руки на Среднем Востоке — ходила такая местная шутка. Талал и сам обладал завидным списком связей. Но что значило его личное знакомство с дюжиной глав государств в сравнении с воротилами бизнеса на мировом финансовом рынке — личными связями Макса Сэлла. Потому он так дорого и обходился Талалу. Но если из этой встречи что-то выгорит, это окупится ему сторицей. Необыкновенный человек, этот Макс Сэлл, думал Талал, допивая свой кофе и доедая один из самых вкусных бисквитов в этом отеле. Он слышал немного о беспорядочной семейной жизни Макса — жена-алкоголичка в Лондоне, красивая любовница в Риме… Дома по всему миру. Счастливый, гаденыш, думал Талал, усмехаясь. Слухи о его карьере от личного водителя до воротилы в мире бизнеса являлись предметом бесконечного обсуждения и широкой огласки. Но почти никто не знал, откуда родом был Макс Сэлл. Только сплетни. Кто-то говорил, что он был евреем, родившимся в Германии и чудом избежавший лагерей, другие — что он был русским, даже армянином, и приехал в Англию подростком без гроша в кармане. Это было правдой — в голосе этого человека было нечто… Даже не в акценте, а едва заметное искажение… в грамматическом построении предложений, хотя проскакивающее довольно редко. Сам Макс никогда не давал никаких комментариев. Он никогда не проводил личных интервью, отклонял бесчисленные вопросы биографов, желающих осветить жизнь знаменитостей. Он уже и без того всегда в центре внимания. Талал пожал плечами. И кому надо знать, откуда родом Макс Сэлл? Важнее то, кого он знал. И кого он мог убедить, что Талал Баруди был человеком, с которым можно иметь дело.

— Он встретится с вами в Копенгагене через неделю. — Макс вернулся к их столу. Талал кивнул, улыбаясь. — Я дал ему понять, что вы покроете все расходы, — добавил Макс, садясь. Он написал телефон на карточке и протянул Талалу. — Позвоните по этому номеру, когда будете в городе. — Талал снова кивнул. Их встреча подошла к концу. — Как Лейла? — спросил Макс, собирая свои вещи. Талал удивленно взглянул на него.

— Хорошо… я не знал, что вы… Вы знаете мою жену? — спросил он удивленно.

— Мы однажды встречались, давным-давно. Она тогда работала на линиях «Алиталии», я думаю? — Талал кивнул, удивленный уже во второй раз за это утро. Немногие люди из его окружения догадывались, что Лейла Баруди в девичестве была Люсией Марчиано и что она вышла замуж за Талала Баруди после их недельного знакомства в Бейруте, несмотря на чьи-либо отговорки… Но для Макса Сэлла это было обычным делом. Он никогда никого и ничего не забывал. — Передайте ей от меня привет, ладно? Она должна меня помнить.

Макс взял свой зонтик и плащ, кивнул Талалу и быстро вышел из отеля.

Талал еще недолго посидел за столиком, немного не в себе. Было нечто особенное в том, как Макс сказал: «Она должна меня помнить». Он встал, встревоженный тем, что осознал, как быстро бьется его сердце.

Мадлен сняла трусики и закрыла глаза. Она досчитала до десяти. Когда она открывала глаза, то убеждала себя, что обычные месячные испачкали трусы, что кошмар будет забыт и жизнь встанет на свои места… И она открыла глаза. Но ничего не было. Белая чистая ткань, ни капельки крови, ни пятнышка. Она сглотнула. Села на унитаз и закрыла лицо руками. Прошло почти два месяца с той ужасной красивой вечеринки у Марка Дормана. Почти два месяца с тех пор, как несколькими днями позже он позвонил утром Майе и сказал, что ему не нужна больше уборщица и что-то о том, что он возвращается в Нью-Йорк. Мадлен не смотрела на Майю, когда та выкрикнула ей новость из-за угла кухни.

Теперь, сидя на унитазе, она опустила голову, слезы ручьями стекали у нее по щекам. Мадлен не была глупой или настолько наивной — она знала, что произошло с ней и что следовало делать дальше. Вопрос был — как? Она взглянула на свои руки. Даже если ей удастся убедить мать найти ей еще работу, у нее займет это… Она быстро подсчитала в уме… Тридцать недель, чтобы заработать необходимые триста долларов. Когда она впервые осознала, что у нее задержка, то позвонила на горячую линию, телефон которой увидела в пятнадцатом автобусе. «Беременна? Страшно? Позвони 01-679-9999 — получишь профессиональный совет и поддержку», — говорилось в рекламе. Мадлен позвонила на следующее же утро. Это стоило 299 фунтов, включая страховку. Она поблагодарила диспетчера и положила трубку, пытаясь убедить себя, что в следующий раз ее цикл обязательно восстановится и ей никогда больше не понадобятся профессиональный совет и поддержка, тем более за 299 фунтов. С ее теперешним уровнем заработка, когда она раз в неделю помогала Майе убираться в офисах, пройдет шесть с половиной месяцев, пока она скопит такую сумму. А к тому времени ей уже будет пора рожать.

Мадлен вытерла лицо и напомнила себе, что была практичной, спокойной и справится со всем сама. В ее сегодняшних обстоятельствах от нее требовалось здравомыслие. Надо было найти деньги на аборт, надо было с кем-то посоветоваться, и нельзя рассказывать о случившемся родителям. Во всем мире было только два человека, которые могли одолжить ей деньги, — Бекки и Амбер. И они также были теми самыми единственными двумя, которым она бы отважилась рассказать.

Она спустила воду в туалете, высморкалась и открыла дверь. Был четверг, и в квартире никого не было. Впервые в жизни она прогуливала школу. Она сказала Майе, что плохо себя чувствует, и это была правда. Ее подташнивало, и от этой постоянной тошноты возникало чувство слабости и дезориентации. Она чувствовала, как буйствует ее желудок. Живот был расслабленным и мягким. Она ощущала себя огромной и расплывчатой, как будто в следующий момент могла вывалиться из собственной кожи. Она заползла обратно в кровать, приложив к животу теплую грелку, стараясь не думать о том, что происходило у нее внутри. И что она должна будет… что ей придется сделать.

Амбер взглянула на Мадлен и сказала без колебаний:

— Я дам тебе деньги. Не беспокойся об этом.

Бекки благодарно посмотрела на нее. Как бы сильно ей ни хотелось помочь Мадлен, не было никакой возможности достать триста фунтов без ведома ее матери, и в этом случае пришлось бы многое объяснять маме. А чем меньше родители будут знать об этой ситуации, тем лучше.

— Ты уверена, что для тебя это не составит труда? — спросила Мадлен, слезы ручьями стекали по ее лицу.

— Труда? Мадлен… не глупи. Я могу прямо сейчас принести тебе деньги, если хочешь. — Амбер поднялась.

— Нет-нет… Это не обязательно делать сейчас… Я лучше сначала туда позвоню и обо всем договорюсь, — сказала Мадлен, утирая лицо тыльной стороной ладони. Она не рассчитывала на такую щедрость. Она едва знала Амбер, прошло всего три месяца после ее возвращения из Рима. Приступ тошноты внезапно повторился, и ей пришлось выбежать в ванную.