Искусство обольщения - Кэтрин О'Нил Страница 22

Мэйсон стояла в фойе, наблюдая за тем, как Ричард провожает Катбера. Ее всю трясло. Она жалела о том, что рассказала о матери. Теперь она чувствовала себя еще более уязвимой. Могла ли она обойти острые углы? Наверное, да. Но вопрос Катбера словно приоткрыл шлюзы в ее душе, и она не смогла не поделиться своими переживаниями, своей болью. Мэйсон обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. Надо успокоиться как можно быстрее. Чтобы Ричард, вернувшись, ничего не заметил. Если он увидит ее такой, он станет задавать вопросы, на которые она не хотела и не могла отвечать.

Но Ричард уже шел к ней с победной улыбкой на устах. Взяв ее руками за плечи, он сказал:

– Ты была великолепна.

– В самом деле?

– Ты дала ему и мне именно то, что нам было нужно.

Мэйсон избегала встречаться с Гарретом глазами, не могла видеть сиявшую в них гордость.

– Ты говорил о Мэйсон так, словно она святая.

– А разве это не так?

Мэйсон с трудом проглотила комок в горле.

– Я не думаю, что ей понравилось бы, чтобы ее считали святой.

– Вот именно поэтому она святая. Вот что делает настоящих подвижников мучениками. Их скромность. В любом случае вечер удался на славу. Из нас получилась отличная команда, из тебя и меня.

Мэйсон подняла глаза, увидела во взгляде Ричарда искру желания и поняла, что сам процесс манипулирования Катбером его возбудил.

– Ты дрожишь.

Она не осознавала, что ее все еще трясет.

– Я замерзла, – солгала Мэйсон. Ричард сжал ее плечи.

– Давай поднимемся ко мне в номер, – предложил он, многообещающе понизив голос. – Я тебя согрею.

И внезапно Мэйсон захотелось, чтобы ее обняли, успокоили, полюбили. Чтобы зияющая пустота в ее душе заполнилась теплом его признательности, его понимания.

Мэйсон кивнула и отправилась вместе с Гарретом к лифту. В лифте он взял в руки ее ладонь и нежно провел по ней пальцем.

Тело Мэйсон мгновенно ожило. И внезапно она почувствовала, что более не в силах ждать. Воспоминание о страстном соитии в экипаже нахлынуло, взбудоражило, и чувство ноющей пустоты в душе вдруг трансформировалось в нестерпимое желание плоти. Ричард увидел вспышку страсти в ее глазах и наклонился к Мэйсон, губы его остановились в дюйме от ее губ. Он не стал ее целовать, и это заставляло ее желать его еще сильнее. Его близость, чистый мужской аромат возбуждали ее, предвкушение разлилось по телу живым теплом.

Ричард взял руку Мэйсон и прошептал:

– Не могу дождаться… Хочу обнять тебя.

И шепот его был как музыка для ее души. Теперь и Мэйсон не могла дождаться… Гудение лифта действовало ей на нервы. Слишком медленно… слишком медленно.

Наконец лифт остановился. Держась за руки, они побежали по пустому коридору. Глаз не фокусировался на предметах, мелькали цвета: красный, черный, золотой и зеленый толстого ковра у них под ногами, изумруд стен. Отсветы полировки красного дерева дверей в тот момент, когда Гаррет поворачивал ключ в замке. Приглушенный золотистый громадной сумрачной гостиной, освещенной единственной лампой. Эта комната была больше, чем весь ее номер, и роскошная обстановка эпохи Второй империи была достойна того, чтобы здесь жили короли или принцы.

И вот, наконец, Ричард подхватил ее на руки. Нетерпение ощущалось физически. Он пронес Мэйсон через еще одни двойные двери в спальню и ногой прихлопнул за ними дверь. Погруженная в темноту, эта комната была отмечена лишь легким запахом – его запахом.

Ричард опустил Мэйсон на кровать и почти мгновенно оказался на ней. Он целовал ее со страстью безумца, впивался губами в ее губы, ласкал языком недра ее рта, и ладони его шарили по ее телу, ощупывали ее сквозь одежду.

Мэйсон застонала от беспомощности. Желание подвело ее к грани безумия. Она прижималась к Ричарду, пропуская сквозь пальцы его жесткие волосы, прижимая к себе его голову, постанывая от наслаждения.

От поцелуев у нее кружилась голова. Она была в огне.

Мэйсон опустила руку, дотронувшись до неистовой эрекции Ричарда, и он застонал у ее губ, словно необузданный зверь. Ей нравилось ощущать член Ричарда в своей руке, такой большой, такой твердый, пульсирующий энергией жизни.

Мэйсон не терпелось почувствовать его в себе. Она хотела этого так сильно, что не могла больше ждать ни минуты. Мэйсон с лихорадочной спешкой принялась расстегивать его брюки. Скорее, скорее… Чтобы он заполнил собой ее изнемогающее нутро.

Но Гаррет оттолкнул ее руку. Каким-то неведомым образом, продолжая жадно ее целовать и задирая ее платье. Преодолев досадные барьеры в виде нижних юбок и прочего, он с варварской бесцеремонностью сорвал с Мэйсон панталоны, и ладони его, ласкавшие ее плоть, еще сильнее разожгли похоть Мэйсон. Ричард раздвинул ее колени и вошел в нее.

Он заполнил собой Мэйсон столь внезапно, столь полно, что она закричала. С избытком увлажненная соками, она приняла его в себя легко, несмотря на всю его величину, и сердце ее пустилось в карьер. Ричард входил в нее мощно и умело, ловя ее крики губами, и держал ее так крепко, что она едва могла дышать.

Он входил в нее без устали, с неослабной, безжалостной мощью, унося ее в небеса. Мэйсон достигла вершины, сжимая член Ричарда в себе, спазм сменялся новым спазмом, прокатываясь по ней, накрывая ее, захлестывая эмоциями, от которых слезы выступили у нее на глазах. Она отчаянно жалась к нему, она любила его так глубоко, так сильно… Она ощущала себя частицей всего сущего на земле. Душа ее взорвалась, рассыпалась мириадами звезд, излилась на нее звездопадом.

От всего сердца ей хотелось, чтобы этот миг никогда не кончался.

И словно почуяв это ее желание или потому, что испытывал нечто похожее сам, Ричард не останавливался. Он усилил мощь толчков, поднимаясь над Мэйсон и вонзаясь в нее подобно могучему атланту, он снова довел ее до оргазма, потом еще раз и еще… пока для нее в мире не осталось ничего, кроме него.

И только тогда он позволил себе разрядку. Ричард выждал, когда наступит тот момент, когда сердце Мэйсон снова ускорит темп и она вновь потеряет контроль над тем, что происходит с ней. Он ждал, пока она не почувствует, что снова улетает куда-то… И только тогда он присоединился к ней, крепко обнял, прижал к себе и подарил им обоим разрядку, слаще и полнее которой не было в ее жизни.

Когда все закончилось и Мэйсон, на удивление довольная жизнью и собой, в приятной расслабленности, переполненная ощущением радости, лежала под Ричардом, он все еще оставался в ней, обнимал ее, прижимая к себе как нечто-то безмерно дорогое, нечто, за что следует держаться в жизни.

Шли минуты. Мэйсон вдруг услышала стук часов, отмеряющих время. И затем горячее дыхание Ричарда у ее уха.

– Святой Боже!

Он пошевельнулся, скатился с Мэйсон, лишив ее своего тепла и приятной тяжести своего тела, и встал. Оставаясь спиной к Мэйсон, он стер пот со лба. Ричарда освещал тонкий лунный луч. Мэйсон любовалась им, как каким-то сакральным сокровищем.