Аромат розы - Нэн Райан Страница 22

Джозу же он сказал:

— Мы увидим сейчас, насколько ты мужчина, ты, маленький мексиканец с коричневой кровью! — и громко щелкнул длинным черным хлыстом по земле, подняв столб пыли. Вновь засмеявшись, Баррет МакКлэйн прошел под распростертой рукой Джоза и встал сзади. Он стоял так близко, что Джоз почувствовал жар его дыхания, когда Баррет сказал ему на ухо:

— Как Бог призван наказывать своих заблудших чад, так и я призван наказывать моих. Моя воля здесь — закон!

Гордо глядя на огромное оранжевое солнце, согревающее его тело своими лучами, Джоз Родригес произнес свою молитву:

— Спаси его душу, Господи, и прими меня в свое царство. Аминь.

Разгневанный словами юноши и отсутствием у него уважения и страха по отношению к себе, Баррет МакКлэйн отступил назад на несколько шагов, поднял толстый кнут из воловьей кожи высоко над седой головой и с воинственным криком хлестнул им поперек плеч парня. Кивнув Азе, он передал ему кнут и пошел к своей коляске, стоящей неподалеку, чтобы оттуда наблюдать за продолжением порки, наслаждаясь удобством и прохладой под поднятым кожаным пологом. Аза с кнутом в огромных руках терпеливо ждал, пока хозяин не устроится поудобнее в своей красивой коляске, чтобы стать свидетелем спектакля, в котором упрямый мальчишка закричит от боли под ударами, сыплющимися на его спину.

Баррет кивнул, что представление можно начинать. Аза тут же поднял хлыст высоко над головой, но его внимание вдруг что-то отвлекло. По пустыне, на фоне поднимающегося солнца, мчался всадник. Джоз моргнул, стараясь согнать с глаз пот и грязь, чтобы можно было лучше видеть. Сзади него стоял Аза Гранжер с кнутом, поднятым над головой, и глазами, прикованными к приближающемуся всаднику. Глаза же Баррета МакКлэйна настороженно сузились, в то время как он пробормотал злобным шепотом:

— Что, ради всего святого, он здесь делает в такую рань?

За пятьдесят ярдов всадник закричал:

— Как только кнут упадет, ты умрешь, Аза.

Через несколько секунд темноволосый мужчина, сидевший верхом на угольно-черном жеребце, взобрался на плато и остановился между огромным мужчиной с длинным черным кнутом в руке и усталым обнаженным мальчиком, которого Гранжер собирался отхлестать. Кнут был тут же отобран, Аза не успел даже запротестовать. Он лишь смотрел, словно зачарованный, как это ужасное орудие пытки пролетело по воздуху и упало в двадцати ярдах от того места, где он стоял.

Приподнявшись в седле, всадник разрезал веревки сверкающим длинным охотничьим ножом, освобождая от них юного мексиканца. Не успело его изможденное тело упасть на землю, как сильная рука подхватила Джоза и взвалила его на лошадь. Тот с благодарностью обхватил своего спасителя. А он тут же пришпорил жеребца и понесся галопом прочь, оставив позади троих пораженных мужчин. Через плечо всадник закричал парню, едущему с ним:

— Джоз, не хотел бы ты вместе с отцом отправиться в Мексику и помочь мне добывать золото в шахте Лост Мадр?

Джоз плотнее прижался к нему и улыбнулся:

— О, si, Пекос. Это было бы fantastico!

Пекос ухмыльнулся в ответ и кивнул.

— Но прежде скажи, почему твой отец так зол на меня? — спросил Джоз.

Улыбка исчезла с красивого лица хозяйского сына:

— Compadre, — крикнул он сквозь ветер, — ты избрал тяжелую дорогу. Слишком высокую цену должен заплатить мужчина, если на его пути появилась Ангел.

Анжи, вздрогнув, проснулась. В первую минуту она не поняла, где находится, и лежала совершенно неподвижно на спине. Ее глаза скользили по желтому пологу кровати. Через несколько секунд воспоминания нахлынули на нее. Она снова закрыла глаза и подумала о том, как было бы хорошо никогда не покидать это надежное убежище. Ее лицо вспыхнуло, и Анжи натянула простыню на подбородок. Она отчаянно боролась с нахлынувшими на нее чувствами. Подумала о наглом Пекосе. Поднялся ли он уже, чтобы рассказать старшему МакКлэйну, что его суженая была виновна в непристойном и похотливом проступке?

Глаза Анжи опять открылись. Наябедничал ли он на нее? Должна ли она сама пожаловаться? Должна ли она быть абсолютно честной, как ее всегда учили, и пойти прямо к Баррету МакКлэйну и рассказать ему все, что случилось? Да, именно так ей и надо поступить! Она оденется и пойдет искать по-отечески относящегося к ней старого джентльмена. Расскажет ему, что его самонадеянный пьяный сын грязно приставал к ней в темном коридоре, что он обнимал ее и целовал прямо в губы самым отвратительным… ужасным… самым…

Анжи тяжело вздохнула. Отвратительно? Ужасно? Горячие губы Пекоса едва ли можно было назвать отвратительными. Маленькая белая ручка выскользнула из-под желтой простыни и прикоснулась к губам. Она снова вздохнула и провела дрожащими пальцами по мягкому ротику, живо вспоминая, как умелые теплые губы Пекоса двигались по нему. Обнаженное тело Анжи извивалось и потягивалось под простынями. В какой-то момент она позволила себе погрузиться в сладостные воспоминания о том, что случилось между ней и смуглым красавцем. И тут же вся затрепетала, набрала в легкие побольше воздуха и накрыла простыней обнаженные груди. Анжи было приятно прикосновение шелковой материи, которая щекотала и дразнила ее твердеющие розовые соски. Она облизнула пересохшие губы, до боли жаждущие почувствовать вновь на себе поцелуи. У Анжи захватило дыхание и закружилась голова, и она почувствовала, что хочет чего-то, чего не понимает до конца. Живо она вспомнила пугающую жесткость гладкого тела Пекоса, как будто он был сделан из стали.

Руки Анжи сжали простыни, и ей казалось, ее пальцы вновь прикасаются к ткани, туго натянутой на широкой мужской груди, и телу с твердыми мускулами, тревожно напрягающимися от прикосновений. Не слыша собственных стонов, Анжи лежала, погруженная в мир сладострастия, который Пекос МакКлэйн только что открыл для нее. С останавливающимся сердцем она по-девичьи переживала вновь каждый поцелуй и ласку, которой он дарил ее, начиная с того момента, когда она положила руки на его теплый плоский живот. Ее мозг запечатлел в памяти каждую секунду, полную страсти, каждое движение его горячего ищущего языка у нее во рту, каждое прикосновение его опытных рук к ее плечам, рукам, спине, талии — до того момента, когда он сказал обыденным тоном: «Почему бы нам не лечь в постель?»

Глаза Анжи широко раскрылись, и она закусила губу. Желание улетучилось, сменившись чувством возрастающей вины и стыда. Свесив ноги с края мягкой кровати, она встала и поспешила в ванную комнату. Нужно одеться и идти завтракать. Она не скажет Баррету МакКлэйну ничего о Пекосе, как собиралась только что. Было бы очень страшно сказать ему, что его сын обольстил ее. Она могла только надеяться, что Пекос тоже ничего не расскажет отцу и никогда больше не станет пытаться соблазнить ее. Но если будет, она не уверена, что сможет сопротивляться ему.

Анжи вздохнула с облегчением, когда спустилась во внутренний дворик, где был накрыт стол для завтрака. Пекоса там не было. Баррет МакКлэйн поднялся со стула и тепло ей улыбнулся, его карие глаза были добрыми и успокаивающими.