Заговор красавиц - Барбара Картленд Страница 22

— Быть может, я другая, — сказала Лина, — но я предпочла бы поговорить о… о другом. Вы обещали мне рассказать о своих предках…

— Мои предки умерли, а я более чем жив! — резко ответил герцог. — Посмотрите на меня, Лина! Я хочу, чтобы вы посмотрели на меня!

Но Лина чувствовала, что ей не стоит этого делать. Вместо этого она подняла глаза к небу и сказала:

— Вы, кажется, обещали поговорить со мной о звездах…

— Сейчас меня интересуют не звезды, а вы! — отрезал герцог.

В том, как он это произнес, и в самом звуке его низкого голоса было нечто такое, отчего Лину пробрала дрожь.

За обедом герцог сидел рядом с ней, и Лина все время остро ощущала его близость.

Исходивший от него магнетизм, который Лина ощутила, когда герцог впервые коснулся ее руки, усилился, и Лина чувствовала, что он тянется к ней, а она не в силах уклониться.

Она устремила взгляд в глубь сада, надеясь увидеть Китти с графом, но они не появлялись. А герцог тихо продолжал:

— Вы боитесь оставаться наедине со мной? Но почему?

Он умолк, ожидая ответа. Наконец Лина сказала:

— Я уже говорила вам. Я вела очень… очень уединенное существование… в глуши… я не привыкла к такому образу жизни, который ведете вы…

— Что вы можете знать о моей жизни, кроме сплетен? — удивился герцог. — Воображаю, чего вы обо мне наслушались! Давайте забудем о прошлом. Будем радоваться тому, что есть!

— О да, — поспешно сказала Лина. — Мне есть чему радоваться, ведь завтра мой первый бал.

— Как? — изумился герцог. — Вы никогда не бывали на балу?

— Я же говорила, что всю жизнь провела в сельской глуши!

— Странно… Глядя на вас, этого не скажешь…

Лина поняла, что он имеет в виду ее наряды. Что бы он сказал, если бы узнал, что эти платья с чужого плеча и ей их одолжили ради поездки в Париж!

— Опять мы говорим обо мне! — сказала Лина. — Давайте лучше поговорим о вас.

— Ну что ж, — сказал герцог. — Я могу сказать вам о себе, что, когда вы вбежали в гостиную сегодня утром, у меня возникло такое чувство, будто я знал вас всю жизнь. Быть может, я видел вас во сне?

Лина почувствовала то же самое. Но она сказала себе, что, должно быть, герцог говорит то же самое всем женщинам, за которыми ухаживает.

— Я думала встретиться с вами завтра вечером в своем лучшем наряде, — сказала она.

— Вы не могли быть прекраснее, чем тогда, с распущенными волосами, — сказал герцог. — Должен признаться, что я чувствую непреодолимое желание потрогать их.

В его голосе снова зазвучали эти низкие вибрирующие нотки, от которых все тело Лины напряглось как струна.

— Пожалуйста, — поспешно сказала она, — не надо… не надо этого делать!

— А что я такого делаю? — спросил герцог. — Я ведь даже не прикоснулся к вам… хотя мне этого очень хочется!

— Мне кажется, — пролепетала Лина, — вы пытаетесь… ухаживать за мной. А я не должна… позволять вам этого.

— «Ухаживать»— очень английское слово, — сказал герцог. — По-французски это звучало бы куда выразительнее. Но пусть даже я пытаюсь ухаживать за вами — что в этом дурного?

Вопрос был задан прямо. Лина набралась духу и ответила:

— Но ведь я замужем!

— Разве ваш муж научил вас любви?

Лина ничего не сказала, пребывая в полной растерянности. Немного погодя герцог продолжил:

— Мужья, которые не интересуются своими женами, тем более такими прекрасными, как вы, не заслуживают уважения. Мы с вами сейчас одни, над нами светят звезды… Кому плохо от того, что я немного поухаживаю за вами?

— Но… но я всегда полагала, что это дурно… — пробормотала смущенная Лина.

Говоря так, она невольно думала, что на самом деле было бы очень приятно, если бы герцог и впрямь поухаживал за ней. Обмениваться с ним остроумными репликами, слушать его завораживающий голос, смотреть в эти выразительные глаза…

Но ведь она же обещала Китти не делать глупостей!

Она обещала быть хорошей девушкой. А заводить романы с кем бы то ни было, тем более с герцогом, предосудительно!

«Леди Берчингтон была так добра ко мне! — подумала Лина. — Она привезла меня в Париж, нарядила в эти дорогие платья… Было бы крайне подло и бесчестно заниматься у нее за спиной тем, чего она не одобрит!»

Течение ее мыслей прервал голос герцога:

— Что вас тревожит?

— А… а откуда вы знаете, что меня что-то тревожит?

Герцог понимающе улыбнулся. Потом ответил:

— У вас по глазам все видно. Даже сейчас, при свете звезд. И по губам тоже…

Лине показалось, что, произнося эти слова, герцог придвинулся к ней ближе. Она обернулась к нему.

— Сейчас я отдал бы половину своего состояния за то, чтобы поцеловать вас! — шепнул он.

Лина встретилась с ним глазами, и на миг ее охватила какая-то странная истома. Потом она инстинктивно отшатнулась, словно ей угрожала какая-то опасность.

— Нет! Пожалуйста, не надо! Вы… вы меня пугаете!

— Чем же? — мягко спросил герцог.

— Меня… меня словно несет волной или… или вихрем…

С трудом выдавив это бессвязное объяснение, Лина заметила, что глаза герцога торжествующе вспыхнули. Лина поспешно отвернулась.

— Пожалуйста, — продолжала она, не глядя на своего собеседника, — пожалуйста, не надо портить мне вечер. Мне тут так хорошо!.. Я даже не могу объяснить, но тут так чудесно! Париж, и ваш великолепный дом, и все остальное… Я запомню это на всю оставшуюся жизнь!

— Неужели мой поцелуй испортит вам эти чудесные воспоминания? — вкрадчиво спросил Фабиан.

— Д-да…

— Почему же?

— Мне… мне говорили, что, я не должна слушать… подобных разговоров…

— Не понимаю, — искренне удивился герцог. — Кто это вам сказал, что вы не должны меня слушать?

Лина не ответила. Герцог продолжал:

— Что, ваш супруг, перед тем как отпустить вас в Париж, наложил на вас обет целомудрия? Или вы обязаны хранить верность кому-то другому?

— Я….я не могу вам ответить, — с трудом проговорила Лина. — Вы… мне неловко и боязно! Я думала, что здесь так замечательно и что очень хорошо, что рядом есть такой человек, как вы, который может ответить на мои вопросы… если захочет, конечно…

— Ничего не понимаю! — сказал герцог. — Но если вам так угодно… Я хочу, чтобы вам было хорошо, и сделаю все, как вы захотите.

Лина, не ожидавшая столь легкой и быстрой капитуляции, обернулась к нему с радостной улыбкой.