Пуговицы и кружева - Пенелопа Скай Страница 23

Я почувствовала опасность и вгляделась в его лицо повнимательнее. У него была хорошо вылепленная нижняя челюсть, решительная и твердая. Щетина явно требовала бритвы. Но его губы, рот – вот что меня заинтересовало. Короче, на его лице была гримаса, словно его кто-то сильно задел или обидел.

Я не могла оторвать от него взгляда и только потом поняла, что он меня разглядывает в свою очередь. Его темно-зеленые глаза буквально впились в меня, как будто он знал, кто я такая… Приглаженные блестящие темные волосы… Он выглядел как джентльмен. Но его глаза светились яростью.

Он был хорош.

И опасен.

Я тотчас же отвернулась, хотя было понятно, что он заметил меня. Нет, он не был похож на человека из банды Боунса. Но он явно что-то имел по отношению ко мне. И явно недоброе.

Да есть ли в этой стране нормальные люди?

Зайдя в уборную, я тщательно прикрыла за собой дверь. Туалет был пуст. И только теперь я ощутила всю прелесть одиночества.

Одиночества.

Да, я сделала это. Мне удалось. Руки тряслись, словно с перепоя. От ощущения свободы у меня перехватило дыхание. Мне удалось обмануть Боунса, и теперь оставалось лишь выскользнуть отсюда.

Я была в полшаге от свободы.

Над унитазами было окошко. Довольно высокое, не очень широкое, но зато длинное. Я вполне могла протиснуться в него и дать стрекача. Тем более что оно, кажется, вело прямо на улицу. Оставалось лишь скинуть туфли.

Что я и сделала.

– А вот этого как раз и не надо.

Меня едва не хватил удар.

Мужчина в бирюзовом галстуке аккуратно запер за собой дверь и подошел ко мне. Его галстук отлично подходил к моему платью, словно мы были парой. Мужчина произнес всего несколько слов, но глаза его говорили гораздо больше.

– Вы работаете на Боунса?

– Не делайте глупостей, – сказал он, не ответив на вопрос. – Если вы сейчас полезете в окно, его люди вас заметят. И тогда он убьет вас.

Да как он, черт возьми, догадался о моих намерениях? Откуда ему знать, что здесь кругом люди Боунса? Зачем он предупредил меня?

– Кто вы такой?

– Делайте то, зачем пришли, и возвращайтесь на свое место.

– Почему я должна вам верить?

Вернуться к этому чудовищу? Нет, ни за что!

– А я и не прошу вас верить мне. Вообще, никому не стоит верить. Иначе вы бы не попали в такую переделку.

– Что, простите? – опешила я. – Вы хотите мне помочь или просто оскорбляете?

– С чего бы мне вам помогать? Конечно, я лишь оскорбляю. А теперь возвращайтесь или потом сильно пожалеете.

– Да вам-то какое до этого дело?

– Никакого.

Мужчина смерил меня ледяным, прямо-таки морозным взглядом и вышел из уборной, громко хлопнув дверью.

Я осталась стоять перед умывальником, глядя на свое отражение в зеркале. И, черт бы меня побрал, никак не могла понять, что сейчас произошло. Я не могла поверить ни своим ушам, ни глазам. Или, быть может, я просто пыталась оправдать себя, чтобы не убежать?

Я посмотрела в окно и тяжело вздохнула. Совершенно непонятно, кем был этот мужчина, но он явно не работал на моего мучителя. Но зачем ему понадобилось прийти сюда и говорить со мной? И как он догадался, что я собираюсь сбежать? Вероятно, так или иначе он был знаком с Боунсом и имел основания ненавидеть его не меньше, чем я. Но если он всерьез хотел мне помочь, то почему просто не вызвал полицию? Почему не дал мне позвонить со своего телефона?

Вот ведь, мать ее перемать, задачка!

Я ухватилась за край раковины и попыталась сообразить, что мне в конце концов предпринять. Этот человек прекрасно знал о моих намерениях, хотя и не был со мной знаком. Но если мой план побега был для него очевиден, не значит ли это, что Боунс-то и подавно обо всем догадался?

Нужно было возвращаться.

О, как же мне этого не хотелось! При одной только мысли о возвращении кровь буквально закипала в жилах. А ведь свобода была так близка – как это самое окно!

Но теперь я понимала, что бежать бессмысленно.

Горло сжал спазм, я была готова зарыдать, но сумела сдержаться. Я не хотела, чтобы эмоции вырвались наружу, нужно было терпеть. Некогда предаваться горю, сказала я себе. И даже если мой план провалился, то нужно придумать другой. Уж что-что, а сдаваться я не собиралась. Так или иначе, но я вырвусь на свободу.

Я вернулась на свое место в ложе, словно послушная рабыня, какой я, в сущности, и была. Мне пришлось изо всех сил притворяться, чтобы не дать понять Боунсу, что я собиралась бежать. Просто мне нужно было зайти в уборную и поправить макияж. И я ни с кем не разговаривала. В общем, за последние десять минут ничего не произошло.

Боунс чуть покосился на меня. Взгляд его был мрачен, словно он догадывался, что на самом деле произошло. Быть может, это была проверка.

И я ее успешно прошла.

Следующая неделя выдалась богатой на ощущения.

Каждый вечер Боунс приходил домой со своей «работы», связывал меня и трахал. Затем он удалялся в свой кабинет и запирался. Я спускалась к обеду, после чего он снова меня насиловал и отправлялся спать.

Вот такой вот и была моя жизнь.

Свободное от него время я проводила в размышлениях. Кем же был тот мужчина, что говорил со мной в дамской комнате? Да, он разговаривал странно, совсем не как друг, но все же зачем-то я ему понадобилась?

Чепуха какая-то.

Зачем он остановил меня?

Он точно знал о моих намерениях. А когда я вернулась в ложу, Боунс как-то по-новому посмотрел на меня. Он подозревал, что я хочу сбежать. И может быть, он и хотел этого, чтобы потом вышибить из меня дух.

Но этот мистер Загадка вовремя меня предупредил.

Я чуть не свихнулась от всего этого дерьма. Загадка так и оставалась неразрешенной. Зачем ему надо было помогать мне? Какая ему в том была польза? Я ничего не понимала. Когда к Боунсу приходили посетители, я внимательно вглядывалась в каждого, но ни один из них не был похож на мужчину в бирюзовом галстуке.

Он так и не появился.

Но я не собиралась сдаваться, пока не узнаю всю правду. Я должна была точно знать, кто этот человек – Друг или враг. Другом, скорее всего, он не являлся, поскольку не вызвал полицию. Но, с другой стороны, он не был и врагом, потому что не стал бы препятствовать мне, когда я попыталась пролезть в окно.

Да кто же он, черт возьми, на самом деле?

Я сидела с Боунсом за обеденным столом. Ели молча. В тот день подали его любимое – лазанью и чесночный хлеб. Честно говоря, несмотря на тяжелые условия жизни и на ежедневное насилие, еда мне чрезвычайно нравилась. Хоть в этом я испытывала некоторое чувство благодарности.