Пуговицы и кружева - Пенелопа Скай Страница 24

– А я думал, что ты сбежишь, – неожиданно произнес Боунс.

У меня затряслись руки – я не сумела унять, пусть и едва заметную, дрожь. Я не смела оторвать взгляда от своей тарелки и посмотреть ему в глаза. После вечера в опере мы почти не разговаривали. Ну, если не считать тех случаев, когда он называл меня «моя грязная мандёнка».

– Прошу прощения?

– В опере. Мне показалось, что ты хотела бежать.

Боунс продолжал спокойно жевать, словно разговор его не волновал. Впрочем, так оно и было, иначе он давно бы треснул меня головой об стол.

– А зачем мне бежать? – Да-а, здорово я научилась врать за несколько месяцев, что провела в этом доме! Но когда твоя жизнь висит на волоске, еще не так извернешься. – Я убедилась, насколько ты серьезен и крут. Так что куда мне идти? Да и все равно ты бы быстро меня разыскал.

Мой ответ оказался правильным: глаза Боунса сверкнули от удовольствия. Ему нравилось, когда я льстила его «эго», даже если лесть была груба и примитивна. Он наслаждался полным контролем надо мной, куда бы я ни шла. И теперь я просто сказала то, что он хотел слышать. И это сработало.

– Хорошая мандёнка… – Как же он достал меня этой «мандёнкой»! – Ты гораздо умнее, чем я считал раньше. У тебя в глазах горит огонь, правда, немного тускловато, но горячо. Ты принимаешь правильные решения. Когда ты в меньшинстве, то знаешь, как грамотно уступить. Так поступают умные рабы. А остальным просто не хватило ума.

Мне захотелось вонзить нож ему в глотку, перерезать сонную артерию и посмотреть, как он будет подыхать, истекая кровью. Мне всегда хотелось убить его, как только он заговаривал со мной таким образом. Но когда речь заходила о его бывших рабынях, о том, как просто он избавлялся от них, словно от использованных гондонов, я едва с ума не сходила от ярости. Мне хотелось отомстить ему за все, что он совершил со мной и с другими.

Боунс выжидающе смотрел на меня. Нужно было что-нибудь отвечать.

– Возможно, когда-нибудь ты дашь мне часть своей власти.

– Это с чего бы? – усмехнулся Боунс.

– Ну, ты же не собираешься всю жизнь прожить холостяком? Неужели ты никогда не присматривал себе жену? Неужели тебе никогда не хотелось повозиться с детьми?

Чем сильнее во мне закипала ненависть, тем труднее было врать ему. Слова, словно пламя, вырывались из горла.

– Жену? – протянул он. – А при чем же тут власть?

– Миссис Боунс… Жена самого опасного и самого богатого человека на планете. Полагаю, что связь тут самая прямая. Власть приходит с уважением и положением в обществе. Миссис Боунс может убить любого, кого ей заблагорассудится, просто так. Она может заставить твоих детей уважать тебя безмерно или же, наоборот, бояться. За такое любая женщина не побоится и убить.

Боунс еще не успел доесть, но лазанья его уже не занимала. Он посмотрел на меня с интересом, словно проговаривая про себя сказанное мною мгновение назад.

– А… думаю, теперь я понимаю…

Что он там понимает? Понял ли он, что я собираюсь сделать?

– Сначала ты ненавидела меня. Теперь тебе захотелось моего богатства. Моей власти. И ты хочешь получить все это, даже если для этого понадобится выйти за меня замуж…

«Да что бы там не понадобилось, лишь бы ты перестал пихать мне в зад резиновый член!»

– В конце концов, не такой уж я и омерзительный. Да и ты уже поняла, как устроен наш мир. – Боунс отпил из бокала. – Я восхищаюсь твоей амбициозностью. Немного женщин в мире способны на такое…

«У меня только лишь одна амбиция, одно намерение – убить тебя!»

– Да, я подумывал о том, чтобы жениться, но не видел достойной претендентки. И вероятно, теперь вижу.

С этими словами он протянул свой бокал и чокнулся со мной.

Мне оставалось лишь надеяться, что обстоятельства будут развиваться в благоприятную для меня сторону. Но означает ли замужество перемену в отношениях? Может, он станет смотреть на меня как на свободного человека, а не как на раба? Смогу ли я выходить из этого дома, когда захочется? Ибо только тогда мне удастся бежать.

– Точно.

– Итак, теперь понятно, где он живет, – произнес Кейн, делая пометку на карте. – Два выхода: один на улицу, другой с заднего фасада. Предлагаю закидать главные ворота гранатами.

– А тебе не кажется, что гранаты – это слишком шумно?

– А как иначе мы попадем внутрь?

– Да просто перелезть через ворота, толстая ты жопа!

Мой братец всегда предпочитал переть напролом, выбирая самый простой и самый разрушительный путь.

– Ага. Охране будет трудно заметить тридцать человек, которые лезут через ворота, – парировал брат. – Нет! Мы должны взорвать их. Потом въезжаем и расстреливаем всех, кто будет во дворе. Все произойдет очень быстро, и никто ни черта не успеет сообразить.

– И у Боунса будет шанс улизнуть.

– Если будем действовать оперативно, то не будет.

Я откинулся на спинку кресла, прижав пальцы к губам:

– Ну, допустим. Взрыв, наши ребята врываются внутрь и уничтожают охрану перед домом. А мы с тобой лезем через забор с другой стороны. Причем одновременно со штурмовой группой.

– Типа, как диверсанты!

– Ну да.

– А чё, неплохо.

– Хватаем его бабу и уходим.

– А с ним что делать?

Я вперился взглядом в лицо брата, размышляя.

– Грохнем его… или как?

Заманчивая идея. После того что этот мерзавец сделал с нашей семьей, я боялся, что не удержусь и таки пристрелю его. Но смерть была слишком легким исходом для него. А он должен страдать. Пуля в голову – это скорее избавление, чем казнь. Слишком хорошо для Боунса.

– Нет, не грохнем.

– Да?

Я покачал головой:

– Нужно, чтобы он страдал. Чтобы беспокоился о ней. Я хочу, чтобы он представлял – каждый божий день! – представлял себе, что мы делаем с нею. То, что он делал с нашей Ванессой. Я хочу низвести ее до животного состояния, чтобы он больше не смог ею пользоваться.

Кейн согласно кивнул, и на его губах засветилась слабая улыбка.

– О, это мне нравится. Очень нравится.

– Так давай не будем тянуть кота за хвост. Начнем как можно быстрее.

– Ага, – снова кивнул брат. – Я тоже хочу вы***ть ее как можно быстрее.

Мне совсем не хотелось становиться «миссис Боунс».

Твою ж мать, до чего противная фамилия!

Если меня спросят, как я дошла до жизни такой, я объясню, что у меня выбора особого и не было. Я должна была завоевать его доверие. И как только это произойдет, я смогу удрать.