Алый камень - Э. Энн Джуэл Страница 24

— Как не по-южному с твоей стороны. Ты готова? — он открывает дверь машины.

— Спасибо, добрый сэр.

Мы едем в город, не разговаривая о многом, кроме погоды, в частности, о сводке самых разрушительных ураганов, обрушившихся на Саванну. Я хорошо разбираюсь в погоде; это любимая тема большинства британцев.

Он приглашает меня на обед в эксклюзивный, как мне кажется, клуб, где мужчины одеты в костюмы, а несколько женщин — в идеально сшитые дизайнерские платья, украшенные множеством броских драгоценностей.

— Так скажи мне, как ты себя чувствуешь, Скарлет? — спрашивает Нолан изучая свое меню.

У меня такое чувство, что Иминь что-то сказал, и это послужило причиной такого неожиданного приглашения на обед.

— Недостаточно одетой. Как Гарольд и его молодая шлюшка?

Он напрягается, опускает меню, чтобы взглянуть на меня.

— Я предупреждал тебя не верить всему, что слышишь.

— Мы с Тео видели Гарольда с языком в горле какой-то девушки, на парковке перед кафе, где мы обедали.

— Вы с Тео обедали? Между вами что-то происходит? Ты — красавица для его Чудовища?

— Нет. Почему ты шантажируешь своего отца?

Нолан усмехается.

— Он знает?

— Кто?

— Тео.

— Что знает? — почему он меняет тему?

— О твоей болезни?

Я помню, как люди со значками и оружием ворвались в наш дом. Жизнь была кончена… по крайней мере, та жизнь, которую я всегда знала. Потом мой отец признался в моем преступлении. Казалось, что все в его жизни вело к этому моменту — ко дню, когда он пожертвует собой, чтобы спасти меня. Он обещал, что никто никогда не узнает, что это была я. Он обещал, что унесет мой секрет в могилу.

Но теперь здесь нет никого, кто мог бы спасти меня от правды.

— Это рак? — Нолан вогнал нож чуть глубже.

— Откуда ты знаешь? — я жду его упрощенного объяснения на уровне шестого чувства. Он дает мне больше.

— Я умер, — говорит он совершенно искренне.

Я качаю головой.

— Прости? Я не понимаю.

— Со мной произошел… несчастный случай. Я умер. Врачи констатировали смерть. Через три минуты я сделал вдох и открыл глаза. Ты знаешь, эти необъяснимые чудеса, которые современная медицина не может объяснить? Это был я. Со мной что-то произошло, и я не могу этого объяснить… никто не может. Но с того дня я стал чувствовать вещи. Я могу чувствовать то, что чувствуют люди вокруг меня. Чаще всего это просто чувство. Иногда оно конкретное, и я могу точно определить его, например, сердечный приступ, аневризма или…

— Рак, — шепчу я.

Нолан кивает.

***

Лондон — тремя месяцами ранее…

Дорогой дневник,

Сегодня мне предложили законную шестизначную зарплату, я выбрала прекрасный набор посуды ручной работы из сорока пяти предметов с кобальтово-синей отделкой для своей свадьбы, которая состоится через семь месяцев, нашла три пенни на парковке и узнала, что у меня последняя стадия рака и жить мне осталось год — шесть месяцев без лечения. Я жалею о расширенной гарантии, которую я приобрела для своего нового автомобиля в прошлом месяце…

— Скарлет? — Дэниел оглядывается через плечо в белой рубашке, пока пар поднимается от стоящей перед ним кастрюли с раем. Он приветствует меня с однобокой ухмылкой и голосом, от которого моя одежда часто падает на пол. Жареный чеснок и розмарин танцуют в воздухе под песню Сары Брайтман «Все, что я прошу у тебя».

— Ты не дождался меня. — Я бросаю ключи на столик в прихожей, затем расстегиваю пуговицы на своем красном двубортном пиджаке.

Мы всегда готовим еду вместе.

Мы всегда слушаем оперу.

Мы всегда говорим о наших карьерах.

Мы всегда синхронизированы.

— Сегодня твой день, любимая. Бокал вина ждет тебя. Садись и расскажи мне о своем дне.

Я пожимаю плечами.

— Я выбрала кобальтовую отделку для нашей посуды, а не красную, как мы изначально обсуждали.

— Хватит играть со мной. Ты знаешь, что все, о чем я хочу услышать, это работа.

Мясо на сковороде заглушает музыку, как белый шум между радиостанциями. Смертный приговор от «незначительного» повторного медосмотра, который я проходила за несколько недель до этого, бьет по моим чувствам. Откровение «проснись-последний-звонок-ты-официально-был-штампован-с-датой-истечения.

— Земля вызывает Скарлет.

Мой палец останавливается на ободке бокала с вином, когда мой взгляд устремляется на грозного блондина, который выглядит грешно, но совершенно не к месту в своих черных брюках и полуприталенной рубашке.

— Прости. — Я качаю головой. — Почему сегодня в костюме? — моя рука движется к его груди, борясь с желанием сжать в кулак его рубашку. Необходимость держаться за него — за эту жизнь — переполняет меня.

— Скарлет Стоун… остановись! Я расскажу тебе о костюме после того, как ты расскажешь мне о работе. — Его игривая ухмылка режет мне сердце. Я уже скучаю по нему.

Я пожимаю плечами, выдавая намек на улыбку, которая, я надеюсь, не выглядит и вполовину так болезненно, как кажется.

— Они предложили мне работу.

— Да! — Он хватает меня на руки и кружит. — Мой маленький воришка стал законным.

— Я не воришка.

Он позволяет мне опуститься на ноги и впивается в мой рот.

— Ты всегда будешь воришкой за то, что украла мое сердце. — Он говорит это в переносном смысле… если бы он только знал.

Мои глаза закрываются, когда его нос касается моего.

— Костюм. — Я прочищаю горло, пока слова борются с нахлынувшими эмоциями. — Почему костюм?

Дэниел шевелит бровями, затем снова поворачивается к конфорке.

— У меня тоже есть новость о работе.

— О? — я делаю глоток своего вина. — Что это за вино? — я кручу его в своем бокале.

— Оно на столе.

Я поворачиваюсь и сужаю глаза на бутылку, придвигаясь ближе, чтобы прочитать этикетку.

— Вот черт! Эта бутылка вина стоит более шестисот фунтов!

— Как я уже говорил… У меня тоже есть новости о работе. Меня пригласили на съемки документального фильма. Это будет грандиозно. Серьезная возможность, которая выпадает раз в жизни. Но меня не будет пять месяцев, и… — Он снимает сковороду с конфорки и поворачивается ко мне. — Я уезжаю в понедельник. — Он морщит нос, но это не может скрыть волнение в его глазах.

Наши амбициозные и ориентированные на карьеру личности свели нас вместе. Дети? Несколько лет назад врач сказал мне, что я никогда не смогу забеременеть из-за эндометриоза. Дэниел все равно их не хочет. Фальшивая гримаса — театральная; он знает, что я и глазом не моргну, прежде чем запрыгаю от радости, радуясь его профессиональному достижению. Это мы. Два независимых человека, которые, как оказалось, любят друг друга. По крайней мере, такими мы были до сегодняшнего дня. В этот самый момент.