Последняя милость - Луиз Пенни Страница 24

— Вы не хотите ко мне присоединиться? — Гамаш неожиданно остановился, развернулся, и теперь его живые карие глаза в упор смотрели на Лемье. Скользя на покрытом снегом льду, агент поспешил к старшему инспектору и зашагал рядом, пытаясь понять, чего от него, собственно, ожидают. Через пару минут он решил, что Гамаш просто хотел, чтобы ему составили компанию, а потому тоже заложил руки за спину и зашагал рядом. Так они ходили кругами до тех пор, пока не утрамбовали в снегу довольно широкую тропинку, а в центре протоптанной ими окружности, как яблочко мишени, темнел небольшой кружок, отмечающий место, где умерла Сиси де Пуатье.

— Что это? — наконец нарушил молчание Гамаш, показывая на возвышающийся над местом преступления хромированный гриб, напоминавший застывший взрыв крохотной атомной бомбы.

— Это обогреватель, сэр. Что-то вроде уличного фонаря, только вместо света он излучает тепло.

— Я видел похожие в Квебек-Сити, — сказал Гамаш, вспоминая каменные террасы старого города и обогреватели, которые позволяли наслаждаться бокалом белого вина и обедом на открытом воздухе даже осенью. — Но те были значительно меньше.

— Большинство обогревателей действительно небольшие, но этот из разряда промышленных. Их обычно используют зимой на стройках и для обогрева трибун во время спортивных матчей. Наверное, организаторы одолжили этот у хоккейной лиги Уильямсбурга. Дело в том, что большинство местных хоккейных матчей проходит на открытом катке, и пару лет назад руководство лиги организовало большой сбор средств на постройку новых трибун и приобретение обогревателей, чтобы зрители чувствовали себя более комфортно.

— Вы родом из этих мест?

— Да, сэр. Я вырос в Сан-Реми. Потом моя семья переехала, но после окончания полицейской академии я решил вернуться сюда.

— Почему?

— Почему?

Вопрос застал Лемье врасплох. Никто никогда не спрашивал его об этом. Может быть, вопрос с подвохом и Гамаш просто его испытывает? Он посмотрел на высокого, статного мужчину, который стоял рядом с ним. Нет, судя по всему, старший инспектор задал свой вопрос без всякой задней мысли. Он производил впечатление человека, который не нуждается в подобных маленьких хитростях. Тем не менее лучше ответить как можно более дипломатично.

— Я всегда хотел работать в Сюртэ и подумал, что служба в хорошо знакомых местах, где я знаю почти всех жителей, даст мне определенные преимущества.

Некоторое время Гамаш молча смотрел на него. Лемье казалось, что это длится вечность, хотя прошло всего несколько секунд. Потом старший инспектор снова повернулся к массивному обогревателю, и молодой агент смог немного расслабиться.

— Обогреватель наверняка электрический. А значит, скорее всего, именно он стал тем источником тока, который убил мадам де Пуатье. Но расстояние между ним и тем местом, где она упала, слишком велико. Могло ли быть такое, что один из проводов оголился и мадам де Пуатье каким-то образом задела его, после чего смогла сделать несколько шагов, прежде чем упасть? Что вы думаете по этому поводу?

— Мне можно строить догадки?

Гамаш рассмеялся.

— Можно. Только при условии, что вы ничего не скажете инспектору Бювуару.

— В здешних местах почти во всех домах есть генераторы. Я полагаю, что кто-то мог использовать свой для убийства. Тогда обогреватель здесь ни при чем.

— Вы хотите сказать, что кто-то подтянул к мадам де Пуатье кабель и подсоединил к ней два контакта? — Гамаш старался, чтобы его слова звучали не слишком скептически, но это было довольно сложно. — А вам не кажется, что она бы обязательно это заметила?

— Но она же была увлечена игрой.

Похоже, что у молодого агента Лемье и старшего инспектора Гамаша было несколько различное отношение к керлингу. Гамаш ничего не имел против этой игры и даже смотрел финальные матчи национального чемпионата по телевизору. Хотя последнее было практически обязательным для любого канадца. Но он никогда не считал керлинг захватывающей игрой. И, уж конечно, он бы заметил, если бы Рене-Мари вдруг завела генератор и прицепила к его ушам два огромных металлических зажима.

— У вас есть еще какие-нибудь идеи?

Лемье отрицательно покачал головой, но при этом попытался сделать вид, что напряженно думает.

Жан Ги Бювуар отошел от группы экспертов и присоединился к Гамашу, который теперь стоял рядом с обогревателем.

— К чему его подключали, Жан Ги?

— Понятия не имею. Здесь уже все осмотрели, сфотографировали и сняли отпечатки, так что можете даже потрогать его, если хотите.

Оба инспектора начали медленно обходить хромированный гриб, то наклоняясь, то задирая головы наверх. В этот момент они напоминали двух монахов, совершающих очень короткое паломничество.

— Вот выключатель. — Гамаш щелкнул им, но, естественно, ничего не произошло.

— Похоже, он тоже умер, — улыбнулся Бювуар.

— Будем надеяться, что это последняя жертва в этом деле.

Гамаш посмотрел в сторону агента Лемье, который сидел на трибунах и делал пометки в блокноте, периодически прерываясь, чтобы подуть на озябшие руки. Старший инспектор попросил его упорядочить свои записи.

— Что ты о нем думаешь?

— О Лемье? — уточнил Бювуар, чтобы выиграть время. Вопрос шефа смутил его. — Нормальный агент.

— Но…

И откуда только он узнал, что было «но»? Оставалось надеяться на то, что шеф все же не может читать его мысли. Ему бы этого очень не хотелось. Недаром его дедушка всегда говорил: «Никогда не пытайся до конца разобраться в собственных мыслях, мой мальчик. Поверь мне, это очень неблагодарное занятие».

Жан Ги хорошо усвоил урок. Он избегал любых рефлексий, и еще меньше ему хотелось знать, что происходит в головах у других людей. Бювуар предпочитал факты, улики и другие материальные вещи, которые можно потрогать и пощупать. Размышления он оставлял более мужественным людям, таким как Гамаш. Но при мысли, что шеф подобрал ключ к его сознанию, Бювуару становилось не по себе. Старший инспектор обнаружил бы там много интересного. Изрядное количество порнографии. Пару-тройку эротических фантазий, связанных с агентом Изабеллой Лакост. И даже несколько мыслей об агенте Иветте Николь, этой жуткой стажерке, которую к ним прикомандировали на время расследования около года назад. Правда, последние были в основном связаны с убийством и последующим расчленением трупа. Но если бы Гамаш захотел узнать мысли Жана Ги о нем самом, то не нашел бы в них ничего, кроме безмерного уважения. А копнув глубже, он мог бы добраться до того потаенного уголка, в который избегал заглядывать даже сам Бювуар. В этом уголке притаились его страхи, хищные и агрессивные. Кроме страха слишком тесного сближения с кем бы то ни было и боязни быть отвергнутым, там прятался один из самых навязчивых страхов Жана Ги: он боялся, что однажды потеряет Гамаша. Было в этом потаенном уголке и кое-что еще. Заключенная в плотную защитную оболочку и надежно спрятанная ото всех и вся, там скрывалась любовь.