Талисман - Мэрилайл Роджерс Страница 24

Когда горничная, принесшая свежие тосты и горячий чайник, вышла, Юфимия приступила к выполнению миссии, которую благодетельно считала своим долгом перед семьей. Приезжую надо заставить понять серьезную ответственность, которую налагает роль герцогини Эшли.

– Я не могу преувеличить важность вашего долга поддерживать незапятнанную честь семейного имени вашего мужа. – На Лиз упал тяжелый взгляд, сопровождавший эту строгую отповедь.

Лиз справилась с этой тяжестью хорошо, молча подняв подбородок и едва улыбнувшись суровой ораторше. Она догадывалась, что ее успех на вчерашнем балу усилил опасения старшей женщины, что новая жена может попытаться занять в обществе положение, которое Юфимия занимала в качестве светской хозяйки дома герцога.

– Бал у Кардингтонов был восхитителен, – немедленно приступила Лиз к делу. – Я изумляюсь организационному мастерству, нужному для того, чтобы он прошел гладко, и боюсь, что мне было бы трудно справиться с таким праздником даже в меньшем масштабе.

На самом деле Лиз была уверена, что при необходимости она бы могла справиться с этой задачей. Однако она решила приуменьшить свои способности ради успокоения высокородной золовки, глядевшей на нее с явным подозрением.

– Я рада, что вы здесь, леди Юфимия, чтобы организовать многочисленные, должно быть обязательные, светские мероприятия. Ваш опыт и знакомство с важными персонами делает ваше руководство в этих вопросах неоценимым. – Рассеянно откусив от тонкого тоста, Лиз из-под опущенных ресниц следила за ее реакцией.

Юфимия расцвела от похвалы, но была чересчур скептически настроена, чтобы несколько приятных слов могли ослабить ее тревогу. При приеме гостей рядом с Грэем могла стоять только хозяйка. Традиция требовала, чтобы это была его жена, герцогиня. Пока американка остается в доме, она всегда будет главнее сестры. От осознания этого неопровержимого факта она окаменела.

До этого момента Дру, затаив дыхание, оставалась немым наблюдателем хрупкого равновесия сил на поле сражения. Неприятие в глазах леди Юфимии требовало ее немедленного вмешательства, пока не разгорелся открытый конфликт.

Самовольное прибытие на вчерашний бал явилось редким примером бунта против мачехи, и успех придал ей смелости. Она предприняла попытку переломить нараставшее напряжение. Дру заговорила на тему, которая непременно должна была сместить фокус разговора. Это рассердит приемную маму, но также напомнит ей, что события зашли так далеко, что повернуть их вспять невозможно.

– Лиззи, вчера вечером я была потрясена тем, как ты завоевала принца. Всем известна его склонность увлекаться, но все-таки я никогда раньше не видела, чтобы он так открыто проявлял свой интерес к женщине.

Недовольное ворчание Юфимии со всей очевидностью свидетельствовало о ее мнении относительно замечания девушки.

– Опыт Дру очень невелик. Она всего лишь год как вышла в свет из своей классной комнаты и не бывала в обществе, когда внимание принца было захвачено сначала Дженни Черчилль, потом леди Консуэло Мэндевиль, Минни Пейджет и другими, – все американки!

Лиз поняла оскорбительный намек на ее происхождение, но решила не отвечать на него даже взглядом и продолжала рассматривать красиво переливавшиеся оттенки разных варений в хрустальных вазочках.

Дру смело продолжала, как будто ее приемная мать не произнесла ни слова. Она наклонилась через стол к Лиз и громко зашептала, как бы сообщая особо пикантный секрет:

– Я почти была уверена, что дядя Грэй взорвется, когда Берти назвал тебя Лиззи, а ты?

Лиз и не заметила, что Дру была тогда настолько близко, что могла слышать разговор, но, впрочем, когда Грэй был рядом, остальные просто не существовали. Несмотря на суровую холодность Юфимии, широкая улыбка Дру была настолько заразительна, что Лиз мягко рассмеялась своим сочным смехом, который несколько ослабил напряжение в комнате и подбодрил говорившую.

– А потом, когда дядя Грэй назвал тебя Лилибет, я была просто сражена. – Дру неделикатно прищелкнула пальцами, чем заслужила недовольное шипение Юфимии. – Так он называл свою любимую бабушку.

Поскольку Лиз уже знала это от Грэя, она просто кивнула.

Дру снова громко зашептала:

– Она была милая старая ворчунья, которая терпеть не могла, когда ее называли бабушкой. Говорила, что это заставляет ее чувствовать каждый год своего возраста, и ей это не нравилось. – Снова сев прямо и подняв блестящую серебряную ложку, Дру рассеянно добавила: – Она умерла два года назад, до конца полная жизнерадостности, и я никак не думала, что дядя Грэй снова произнесет это имя. Правда, я не ожидала когда-либо снова услышать его.

Лиз озадаченно нахмурилась:

– Грэй сказал мне, что это распространенное уменьшительное для Элизабет.

Борясь с неподдающейся скорлупой вареного яйца, которая никак не хотела разрезаться, Дру слегка встряхнула темными кудрями:

– Не знаю, почему он так сказал. Лизабет достаточно распространенная форма, но я никогда не слышала, чтобы еще кого-нибудь называли Лилибет.

Чтобы скрыть свое удивление и трепетное удовольствие, Лиз тоже сосредоточилась над хрупким яйцом, восседавшим в ее собственной фарфоровой яичной рюмке.

Беседа молодых женщин никак не улучшила настроение Юфимии. Более того, восхищение принца новой женой Грэя напомнило ей еще об одном серьезном вопросе, в котором эта американка должна быть бдительна.

– Некоторое время назад вы признали мое знание общества. – Юфимия прямо посмотрела в синие глаза. – Опираясь на многолетний опыт, я чувствую себя обязанной серьезно предостеречь вас. Хотя принц Алберт может быть очаровательным, когда ему это выгодно, он и его друзья-кутилы из Мальборо – тот круг людей, чье предложение более тесной дружбы вы просто не должны поощрять! Всякого рода… – И без того тонкие губы поджались еще крепче, прежде чем Юфимия снова продолжила: – Всякого рода «неупоминаемые» опасности кроются за их скромным фасадом.

Брови Лиз поднялись, и ложка на секунду замерла над яйцом. Неупоминаемые? Что под этим можно подразумевать? Опущенный взгляд леди Юфимии и ее румянец только подчеркивали серьезность предостережения. Лиз была заинтригована и нашла, что дела становятся, по словам Алисы из любимой детской книжки, «все более и более любопытными».

Что бы ни означало это странное предупреждение, оно объясняло вежливый, но немедленный отказ Грэя от приглашения принца на домашнюю вечеринку. Это также объясняло, возможно, и лекцию, прочитанную ей Грэем по прибытии в Брандт Хаус. В отличие от юных, оберегаемых от жизни англичанок, Лиз не была настолько наивна или глупа, чтобы не прислушаться к такому наставлению. Однако она также не собиралась ничего делать, чтобы отклонить интерес принца, раз это явно раздражало ее надменного мужа.

Исполнив свой долг, чтобы ограничить возможный ущерб со стороны американки доброму имени семьи, Юфимия переключила свое внимание на обещанное и недавно доставленное приглашение.