Одержимый любовью - Лора Лэндон Страница 25

Тяжелый груз сдавил грудь Джонаса. Сколько всего случилось в результате того вечера. Как много людей продолжало страдать от поступков Мелисент. Интересно, подумал Джонас, когда все это закончится? Если это вообще когда-нибудь закончится.

– Спасибо за предупреждение. Я ценю вашу заботу.

Селия улыбнулась, и он повел ее через холл и вверх по винтовой лестнице.

Пока они шли к ложе Хардли, многие обращали на них внимание. Избежать любопытных взглядов оказалось невозможно.

– Вас беспокоит, что люди смотрят на нас? – спросил Джонас, почувствовав, как напряглись пальцы Селии, пока она держала его под руку.

– Вовсе нет. А вас?

– Нет, – рассмеялся Джонас. – А почему это должно меня беспокоить?

– Потому что все задаются одним и тем же вопросом: почему вы со мной?

– А почему у всех возникает этот вопрос?

Селия чувствовала себя неловко, и Джонас знал, что она пытается подобрать правильные слова.

– Насколько всем известно, существует множество других подходящих кандидатур, у которых нет таких проблем, как у меня.

– Вы имеете в виду проблемы, связанные с вашим братом?

– Да. Всем известно о существующей между вами вражде. – Селия немного помолчала. – Прямо по курсу, – сказала она, сохраняя улыбку на лице, которая маскировала серьезные нотки в голосе, – Камилла и Розалинда Аткинсон. Они обе очень красивы и, выйдя замуж, получат хорошее приданое.

– Зачем вы говорите мне это? В чем причина?

– Их смущает, почему вы со мной, а не с одной из них.

– Мы должны подойти к ним и объяснить причины, почему я предпочитаю вашу компанию любой другой?

Селия широко распахнула глаза, будто не была уверена, серьезно он говорит или нет, и ускорила шаг по направлению к ложе. Ей явно не хотелось рисковать, если он говорил это всерьез.

– Я так понимаю, что ваш ответ – «нет».

Джонас открыл дверь в ложу, и Селия устремилась внутрь. Он вошел за ней следом.

– Вы ведь понимаете, – Джонас задержал ее у бархатной шторы, которая отделяла вход от мягких кресел, стоявших в передней части ложи, – что уже второй раз расспрашиваете меня о причинах моего желания быть с вами.

– О, я не расспрашиваю вас о причинах, – успокоила его Селия. – Это остальные члены общества не могут понять, почему вы предпочитаете мою компанию компании кого-нибудь другого.

– Может, они хорошо знают, почему я хочу быть с вами, просто сомневаются, хотите ли вы быть со мной. – Джонас шагнул к ней, ожидая, что она отпрянет в сторону.

– А почему бы мне не хотеть быть с вами? – не сдвинулась с места Селия.

– Для этого существует масса причин, – еще на шаг приблизился к ней Джонас.

Он никак не мог остановиться. Вся ситуация была слишком соблазнительной: мерцающий блеск свечей, гул сотен голосов внизу, возможность видеть, но при этом быть невидимым для других, опасность быть обнаруженными братом Селии.

– Напомните, чтобы я объяснил вам эти причины. Позже.

Джонас подпер ногой дверь на секунду, чтобы кто-нибудь, разыскивающий Хардли, не наткнулся на них, наклонил голову и поцеловал Селию.

Она ответила на его поцелуй быстро и страстно, откликнувшись на призыв всем своим существом, поцеловав его в ответ с такой силой, от которой воспарило все его существо.

После самого первого поцелуя Джонас не целовал ее больше, и сейчас Селия растаяла в его объятиях, прижимаясь к нему своим роскошным телом.

В тот момент, когда она обняла его за шею, чтобы быть к нему еще ближе, Джонас понял, что совсем не помнит их первый поцелуй.

Он считал, что тот поцелуй оставил в его жизни самые яркие воспоминания, но теперь знал, что это не так. Новый поцелуй был самым мощным по ощущениям. Он держал Селию в объятиях, чувствовал ее рядом. Ничего подобного он никогда в своей жизни не испытывал.

Их первый поцелуй совсем не был таким ошеломительным, как этот, от которого голова шла кругом.

И хотя он целовал ее не так долго, как в первый раз, сейчас в их единении было что-то более эмоциональное, более мощное. Более удивительное.

Джонас поцеловал Селию еще раз и осторожно отодвинул от себя, услышав за дверью голос Хардли.

– Садитесь, Селия. Во второй ряд. Вот сюда. Первый ряд мы оставим для вашего брата и Аманды.

Селия быстро заняла кресло, на которое указал Джонас, и постаралась успокоить дыхание. Джонас уже сидел рядом с Селией, когда открылась дверь и вошли Хардли с леди Амандой. Разговор между ними мало походил на дружескую беседу.

– Они всегда так спорят? – прошептал Джонас, наклонившись к Селии.

– Да. Я никогда не видела, чтобы двое людей настолько не ладили между собой.

Хардли проводил леди Аманду вперед, к первому ряду, а затем повернулся и посмотрел на Джонаса и Сесилию. При этом выражение лица у него было таким же безрадостным, как у дикого кабана с больным зубом.

– Тебе не следовало заходить сюда без нас, – сварливо заметил он сестре.

– Почему? – взглянула на брата с абсолютно невинным видом Сесилия. – С лордом Хейвудом я в полной безопасности.

– Безопасность здесь совершенно ни при чем, Сесилия. И ты это отлично знаешь. Здесь важно, что скажут люди. Впредь дожидайся, пока у тебя не будет должного сопровождения. А сейчас сядь, пожалуйста, вперед рядом со своей подругой, – указал ей Хардли туда, где устроил Аманду.

– Мне вполне удобно здесь, Хардли, – покачала головой Селия. – Мне бы не хотелось мешать вашему с Амандой обсуждению оперы, как только она начнется, так как у тебя совершенно иное мнение по поводу произведений Верди.

– Мне кажется, что в отношении таланта Верди мы с его светлостью так и не пришли к согласию, – объявила Аманда.

Тон ее голоса был весьма далек от дружелюбного, и Джонасу эта ситуация показалась очень комичной.

Должно быть, Хардли терпеть не мог Аманду, если предпочел провести вечер рядом с ним.

Джонас едва не рассмеялся вслух. Он вдруг понял, что даже если «Травиата» не оправдает его надежд и окажется самой плохой постановкой, он все равно получит большое удовольствие, зная, что Хардли несчастен.

– Мы оставили кресло в первом ряду для тебя, Хардли, – откинувшись на спинку, сообщил Джонас. – Садись. Уже гасят свет. Опера вот-вот начнется.

У Хардли не оставалось другого выбора, как устроиться рядом с Амандой.

Джонас улыбнулся, отметив удачное расположение кресла Хардли относительно того места, где сидели они с Селией. Если герцог хотел время от времени понаблюдать за сестрой, ему приходилось поворачивать голову в сторону леди Аманды.

Хардли быстро обнаружил, что всякий раз, когда он поворачивался взглянуть на сестру, леди Аманда тоже поворачивалась в его сторону, и их гневно горящие взгляды в этот момент пересекались.