Одержимый любовью - Лора Лэндон Страница 26

В конце концов Хардли решил слушать оперу.

Джонас улыбнулся и положил руку на спинку кресла Селии.

Вечер был превосходным.

Вчерашняя опера оказалась прекрасной. У Джонаса не было возможности доставить Селию домой, но он провел несколько приятных часов в ее обществе. Осознание того, что Хардли мучился все это время, делало этот вечер еще более особенным.

Джонас в одиночестве сидел за столом в клубе, в который недавно вступил, и анализировал события предыдущего вечера. Не следовало ему получать такое удовольствие от раздражения Хардли, но Джонас ничего не мог с собой поделать. Неудобство, которое испытывал Хардли, немного ослабило гнев, который, как искра, вспыхивал каждый раз, когда они двое оказывались в непосредственной близости друг от друга.

Джонас, сидя на стуле, расслабился, позволяя себе погрузиться в мирную тишину. В это время дня в клубе царила тишина, и он обнаружил, что любит бывать здесь именно в эти спокойные часы, когда почти все столики свободны. Он мог поразмыслить и разобраться во всех хитросплетениях своей жизни.

Теперь произошло много такого, что три года назад казалось невозможным.

Подавая заявление о вступлении в члены клуба, Джонас сомневался, что его примут. Вполне вероятно, что известие о его тесной связи с сестрой герцога Хардли помогло решить вопрос в его пользу. Интересно, что произойдет, если он перестанет за ней ухаживать.

Джонас взял бутылку отборного бренди, стоявшую у него на столе, налил немного в стакан и сделал большой глоток. В памяти всплыли воспоминания о поцелуе с Селией. Он никак не ожидал, что она так очарует его. Его реакция на ее прикосновения оказалась в тысячу раз мощнее, чем, по его мнению, должна была быть. Реакция собственного тела застигла его врасплох и стала для него абсолютным сюрпризом.

Когда Джонас почувствовал, как пробежались по его волосам пальцы Селии, он подумал, что теряет контроль над собой. Никогда еще в своей жизни он не хотел женщину так, как в тот момент хотел Селию. И до сих пор он хотел ее больше, чем прежде в своей жизни хотел любую другую женщину. Самое опасное заключалось в том, что это чувство не ослабевало, а с каждым проходящим днем только усиливалось.

Джонас сделал еще один глоток бренди и неловко поерзал на стуле. Ему просто необходима холодная ванна.

– Черт, – едва слышно ругнулся он. Ему нужна женщина. Он слишком долго обходился без женщины. Этим и объясняется все происходящее с ним в настоящее время.

Что ж, покинув клуб, он подберет для себя одну из самых дорогих девочек мадам Женевьевы. Возможно, после этого воспоминания о поцелуе с Сесилией перестанут восприниматься, как нечто фатальное.

Джонас поставил стакан на стол и тяжело вздохнул. Он никого не будет подбирать себе у мадам Женевьевы. Почему он решил, что с незнакомкой у него сложится все так же удивительно, как с Селией?

Джонас передвинул стакан слева направо и стал обдумывать, что же происходит. Все шло совершенно не так, как он планировал. Он намеревался немного поухаживать за Селией, просто чтобы Хардли заметил и потребовал никогда больше не приближаться к его сестре. Его целью было вызвать раздражение герцога, а потом прекратить оказывать знаки внимания его сестре и заняться поисками невесты с хорошим приданым.

К сожалению, с леди Сесилией, которая днем и ночью занимала все его мысли, будущее построить невозможно. Хардли никогда не позволит им соединиться. А если они пойдут против его воли, Сесилия окажется без гроша в кармане.

Джонас оттолкнул стакан и откинулся на спинку стула. Он – нищий. При нынешнем положении дел неизвестно, сможет ли он прокормить себя, не то что жену. Не то что леди, дочь герцога и герцогини.

Джонас допил брэнди и отодвинул стул, собираясь уходить.

– Сядь, Хейвуд. Нам надо поговорить.

Джонас медленно поднял глаза и встретил твердый взгляд Хардли. На несколько мгновений оба замерли на месте не двигаясь, потом Джонас придвинул свой стул поближе к столу.

– Я не знал, что ты член клуба, Хардли. Если бы знал, то не…

– Я не являюсь членом клуба. Я пришел сюда только для того, чтобы встретиться с тобой.

Хардли отодвинул стул и сел за стол. Перед ним тут же появился официант, поставил на стол стакан и налил в него брэнди. Хардли медленно поднял стакан и сделал глоток.

Джонас, находясь в расслабленной позе, вытянул длинные ноги и ждал. У Хардли явно что-то было на уме, но Джонас не собирался просить его рассказать об этом.

Герцог сделал еще один глоток и поставил стакан.

– Я хочу знать твои намерения.

– Мои намерения? Ты говоришь о леди Сесилии?

– Ты прекрасно знаешь, черт возьми, что я говорю именно о ней, – прищурился Хардли. – До каких пор ты собираешься давать ей повод думать, будто тебе нравится ее компания?

– А если мне на самом деле доставляет удовольствие находиться с ней рядом? Или, по-твоему, это невозможно? – широко улыбнулся Джонас.

– Не держи меня за дурака, Хейвуд. Единственная причина, по которой ты получаешь удовольствие, находясь с ней рядом, заключается в том, что тебе известно мое отношение к твоим ухаживаниям за ней. По мне, они отвратительны. Ты бы даже не взглянул на нее второй раз, если бы она не была моей сестрой.

– О, Хардли, какого ты невысокого мнения о своей сестре!

– Единственная персона, заслуживающая моего невысокого мнения, это ты, Хейвуд. Ты отравил разум Сесилии точно так же, как отравил разум Мелисент. Если я позволю тебе видеться с Сесилией, ты уничтожишь ее точно так же, как уничтожаешь каждую женщину, с которой общаешься.

Джонас почувствовал, как внутри всколыхнулась ярость.

– То, что произошло с Мелисент, не имеет никакого отношения к моему общению с твоей сестрой.

– Все, о чем ты думаешь, все, к чему ты прикасаешься, каждый твой поступок – все связано с тем, что случилось с Мелисент, и будет иметь такие же фатальные последствия, – гневно говорил Хардли.

Джонас смело посмотрел в глаза Хардли и выдержал его взгляд. Он не собирался первым отводить глаза. Он устал от обвинений в том, что произошло в тот роковой вечер.

Кроме того, он знал: Хардли никогда не поверит правде.

Джонас, не спуская глаз с врага, поднял стакан.

– Зачем ты здесь? – потребовал он, глядя сквозь край стакана.

– А ты как думаешь, зачем я сюда пришел?

– Я думаю, – Джонас сделал глоток и опустил стакан, – ты пришел сюда встретиться со мной, потому что пытался запретить сестре видеться со мной, а она отказалась. – Джонас толкнул стакан на стол, как будто это была шахматная фигура. – Какой твой следующий шаг, Хардли?

Джонас чувствовал, как, нарастая, закипает в Хардли злоба. Ненависть и негодование вихрем клубились вокруг него, как живой дышащий монстр. Ненависть, которая так долго являлась частью его жизни, была настолько сильна, что Джонас сомневался, способен ли Хардли рассуждать здраво.