Милая пленница - Кристина Скай Страница 26

Хоук, глядя на нее, вынужден был признать, что она неплохо скрывает страх. Лишь тонкие пальцы, вцепившиеся в перекинутую через плечо ткань, выдавали девушку.

— Вставай! — приказал он.

Александра, стряхнув остатки сна, справилась со своим испугом.

— Пошел к черту!

Хоук не стал тратить лишних слов. Потянувшись вперед, он ухватился за ткань на груди женщины и, рванув ее к себе, вынудил Александру упасть перед ним на колени. Взгляд его горящих серебром глаз прожигал насквозь, и он безжалостно нависал над ней, все приближаясь…

— Змеиное отродье! — хрипло выкрикнула она, стараясь удержать сползающую с плеча ткань. — Я еще увижу, как вас повесят за это!

А потом она бешено заколотила кулаками по его каменной груди, в то время как его пальцы впивались в нее… Александра отчаянно сражалась; повернув голову, она вцепилась зубами в его пальцы и укусила изо всех сил.

Злобно выругавшись, Хоук отпустил ее. Александра тут же бросилась прочь, спотыкаясь о корни. Вскрикивая от боли, она все равно продолжала карабкаться вверх по склону.

Но ей не удалось уйти далеко. Тяжелый башмак Хоука ударил ее по ноге, заставив девушку, задохнувшуюся от боли, растянуться на траве. Расширившимися глазами она смотрела, как черный полированный ботинок опускается над ее лицом. Когда же Александра попыталась встать, башмак опустился на ее волосы, крепко прижав огненные пряди к траве. И пока девушка беспомощно извивалась, ботинок приближался к ее голове, и даже легкое движение стало причинять Александре безумную боль.

— Прекратите! — завизжала она, видя, как натянулась ткань его бриджей, как перед ее полным ужаса взглядом наливается его мужское естество…

Хоук медленно опустился на колено рядом с ней. Его ботинок все еще прижимал ее локоны к земле, и Александра не могла отвернуть голову.

— Ты дорого заплатишь за это, Изабель, — пообещал он, поднимая окровавленную руку к вороту своей белой рубашки. С холодной решимостью он развязал галстук.

Прежде чем Александра успела понять его намерения, крепкие пальцы герцога уже схватили ее запястья и привязали к корню дерева, торчащему из земли за ее головой. Сердце Александры стучало так, что в ушах девушки стоял оглушающий звон, и волна страха свела судорогой ее тело.

— Прошу вас, — задыхаясь, проговорила она, — не делайте этого, это ужасно! Вы ошибаетесь относительно меня… страшно ошибаетесь! Остановитесь, пока вы не погубили нас обоих своим безрассудством!

— Слишком поздно, — хрипло бросил Хоук, чувствуя в чреслах обжигающее пламя. — Впрочем, поздно было уже тогда, когда я впервые тебя увидел.

Александра поняла, что остатки ее гордости разлетаются вдребезги при виде его дымчатых серых глаз, наполненных безумием.

— Послушайте меня… пожалуйста…

Хоук нетерпеливо сорвал с Александры ее самодельный кушак и мгновенно сделал из него кляп, заставивший девушку замолчать.

— Хватит болтовни, — холодно произнес он.

Онемев от страха, она билась в его руках, и по ее щекам неудержимо текли слезы. Его тяжелые бедра намертво прижали ее к траве…

— Прекрати сопротивляться, — угрожающе сказал Хоук. — Себе же делаешь хуже!

Она ничего не могла ответить, потому что ее рот был забит бархатом, но она упорно пыталась освободить руки. И была беспомощна перед его необузданной яростью, и они оба знали это. Александра задрожала всем телом, когда Хоук начал разматывать бархат, обернутый вокруг нее.

— Да ты и в самом деле боишься? — недоверчиво прошептал он. — И как это я не заметил раньше? — Его безжалостные пальцы отшвырнули тяжелую ткань, обнажив нежную красоту ее кожи. — Тебе бы следовало поблагодарить меня за услугу, Изабель, ведь мы оба станем свободны этой ночью.

Александра при этих словах закрыла глаза, охваченная чудовищным ожиданием. Она знала, что будет… И она едва дышала, чувствуя, что близка к истерике…

Его серебристые глаза обшарили пылающее лицо и вздымающуюся грудь девушки.

— Да, черт побери, ты даже в занавеске умудряешься выглядеть изумительно, — пробормотал он. — Но без нее еще лучше. — Выругавшись, он погладил ее дрожащее тело. А потом, резко раздвинув коленом ее ноги, наклонился и прижался губами к ее шее. — Однако твое сердце бьется так же сильно, как и мое! — хрипло проговорил он. Его горячее дыхание обожгло ухо Александры, его язык коснулся бешено пульсирующей вены на ее горле. — Что ж, пылай для меня! — мрачно сказал он. — Поскольку именно ты низвергла меня в этот ад, будет совершенно справедливо, если я прихвачу тебя с собой.

Черная волна паники прокатилась по всему существу Александры, ей показалось, что разум покидает ее. Губы Хоука обжигали ее обнаженную кожу… Внезапно девушку охватило какое-то новое ощущение, странное напряжение сковало тело, заглушая страх…

Она содрогнулась, когда зубы Хоука коснулись ее шеи, а губы скользнули вниз по ее плечу, оставляя влажный след.

И вопреки ее воле где-то в глубине души и тела вспыхнуло ответное волнение, незнакомое ей прежде чувство биения крови, и нервов, и мускулов…

В это горькое и яростное мгновение остатки детства улетели прочь. И невинность Александры уступила место пониманию, и ее молодое тело откликнулось на зов природы.

И там, где губы Хоука касались ее кожи, вспыхивали огни, оставлявшие неизгладимый след. Александра была свечой, тающей под его жаром, и она, испуганно рыдая и задыхаясь, поняла, что слабеет…

Руки Хоука задержались на ее талии, на синяке, темневшем на бедре. А потом он встал на колени и окинул взглядом всю ее, обнаженную и хрупкую, освещенную луной…

«Боже милостивый, — подумал Хоук, — она выглядит такой невинной… это она, являвшая собой саму развращенность!» Он почувствовал, что теряет голову от безумного желания.

Он обшаривал взглядом ее кожу цвета слоновой кости, пышную грудь с персиковыми сосками, волосы червонного золота, разметавшиеся по зеленому ковру травы. Нечего удивляться, что ее образ преследовал его все эти годы! Она может свести с ума любого мужчину.

В роще стояла полная тишина. Над склоном холма негромко вздыхал ветерок, донося иной раз блеяние овец или звон колокольчика… но вокруг не было ни души, и никто не мог увидеть того, что происходило под старой березой.

— Да, любимая, — резко сказал Хоук, — это и есть начало. И сегодня я сломаю тебя. Этой ночью ты будешь лежать подо мной, и ты дашь мне все, что я хочу.

«Ни за что!» — в отчаянии думала Александра… но его рука уже накрыла ее грудь, а потом и его губы впились в сосок, и зубы сжали чувствительный бутон… Хоук искусно ласкал ее, его руки и губы доставляли ей сладостную муку, и наконец ее охватило безрассудное желание, и кровь превратилась в жидкий огонь. Глаза Александры закрылись, ее голова беспомощно покачивалась, и волны наслаждения катились по ее телу. И она почувствовала, как содрогнулся ее мучитель в ответ на темный призыв страсти…