Бархатная песня - Джуд Деверо Страница 28

— Но я хочу отомстить за смерть сестры, — заорал он в ответ. — Ты хочешь, чтобы я спокойно относился к нанесенному мне оскорблению? Неужели в твоем сословии нет людей, которые понимали бы, что означает слово «честь»?

— Мое сословие! — крикнула она в ответ. — Ты считаешь, что раз ты высокого происхождения, то один лишь умеешь чувствовать? Однажды ночью вот такой, как ты, перерезал моему отцу горло и сжег мой дом. И словно этого недостаточно, обвинил меня в воровстве и колдовстве. И все из-за того, что был распален похотью. А теперь ты долбишь мне о мести и хочешь знать, понимаю ли я тебя. Но я шагу не могу ступить из этого леса, потому что мне угрожает смерть.

— Аликс, — начал он.

— Не дотрагивайся до меня! — закричала она. — Ты со своими благородными манерами высмеиваешь таких, как я, потому что мы много думаем о деньгах. А что нам остается делать? Мы всю жизнь жилы из себя тянем и отдаем вам большую часть своих доходов, чтобы вы могли вольготно жить в прекрасных домах и на досуге рассуждать о чести и мести. Если бы тебе приходилось тревожиться, что ты будешь завтра есть, то вряд ли бы ты разглагольствовал о чести.

— Ты не понимаешь, — угрюмо отвечал он.

— Нет, я все прекрасно понимаю, и тебе это чертовски хорошо известно. — И Аликс выбежала из шатра.

Прошло немало времени, прежде чем Аликс успокоилась. В одиночестве она сидела у реки. Наверное, она права, что ненавидит Рейна за его знатное происхождение. Между ними существует преграда, которая никогда не рухнет. Все, во что он верит, противоречит ее представлениям об истине. Всю жизнь ей приходилось неустанно работать — до занятий музыкой и после них. И всегда в доме жила тревога, будет ли завтра пища. Если бы не священник, им зимой часто нечего было бы есть. Рейн иногда жаловался на еду в лагере, но она никогда в жизни не ела так разнообразно и много.

Когда Пагнел убил отца, ей надо было думать о том, как выжить. Выжить! Что это такое — ни Рейн, ни его могущественные братья понятия не имеют. Кровная месть, защита чести, похищение заложников — все эти незрелые забавы никогда ее не интересовали.

— Мне можно посидеть с тобой? — спросил Джослин. — Не хочешь поделиться своими раздумьями? Глаза Аликс блеснули.

— Я представляю, как Рейн пашет. Если бы ему пришлось беспокоиться о хлебе насущном, ему некогда было бы думать об убийстве Чатворта. А если бы Чатворту пришлось управляться с волами, ему было бы не до похищения Мэри.

— А, ты мечтаешь о равенстве, — ответил Джос. — Примерно того же хочет король Генрих — все у всех отнять в свою казну, чтобы остальные были одинаково бедны.

— Ты рассуждаешь, как Рейн, — упрекнула Аликс. — А я думала, ты на моей стороне. Джослин оперся спиной о камень и улыбнулся:

— Я ни на чьей стороне. Я знаю, как живут и те, и другие. Бедность низших классов так же меня не привлекает, как… развращенность вышестоящих. Конечно, есть люди среднего положения. Я бы, наверное, не возражал быть богатым торговцем, закупать и продавать щелка и отрастить толстое брюхо.

— В Мортоне жили богатые торговцы, но они тоже были недовольны жизнью, потому что все время боялись потерять свое богатство.

— Вроде Рейна, который все время боится утратить честь?

Аликс улыбнулась, поняв, что он наводит ее на какую-то мысль.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что все мы разные и что нет ничего совершенно хорошего или абсолютно плохого. Если ты хочешь, чтобы Рейн понял твои привычки и мысли, прояви терпение. Пилить его — бесполезно. Ты вряд ли чего-нибудь этим достигнешь.

Аликс рассмеялась:

— Так я его пилю, да? Пожалуй, мой голос звучит погромче. Джослин притворно застонал:

— Но ты ведь такая же упрямая, как он, ты это понимаешь? Оба вы так уверены в своей исключительной правоте!..

Наступило минутное молчание. Аликс раздумывала над его словами.

— Джос, как ты думаешь, почему я его люблю? Да, он красив, на него приятно смотреть, но ведь ты тоже красивый. Почему же я люблю именно Рейна, хотя знаю, что эта любовь никогда ни к чему не приведет? Самое большее, на что я могу надеяться, это на то, что он даст мне место домашней музыкантши, и я буду… услаждать слух… его жены и детей.

— Кто же знает, что заставляет нас любить? — ответил Джос, задумчиво глядя вдаль.

— У меня такое чувство, будто я знала Рейна еще до встречи с ним. Во время бегства в лес я все думала, как ненавижу знать, но как только увидела Рейна… — Аликс снова засмеялась. — Да уж, я действительно постаралась в него влюбиться.

— Ладно, давай возвращаться. Уверен, что у Рейна полно работы для нас обоих. И постарайся помнить, что сейчас ему требуется утешение, а не только нотации насчет его ослиного упрямства.

— Я постараюсь. — И она взяла его протянутую руку, чтобы встать.

В тени деревьев стояла женщина, о которой, казалось, они совсем позабыли, — Бланш. Ее лицо безобразно исказилось, когда она увидела, как Джос подает руку Аликс. В последние дни Аликс и Рейн бурно ссорились, как ссорятся только влюбленные. Они, наверное, думали, что раз все происходит внутри титра, то их никто не слышит, но они ссорились так громко, что и каменные стены не заглушили бы их голоса. Люди в лагере бились об заклад, кто переспорит, и поговаривали, что мальчик может постоять за себя. Они радовались, слыша речи Аликс о том, что ее сословию некогда разглагольствовать о чести, оно для итого слишком много работает. Но кое-чего бродяги не слышали. Это кое-что слышала только Бланш, плотно прижимаясь ухом к стенке шатра: а именно то, что Аликс объявили ведьмой, так как кто-то ее возжелал, и что Аликс любит Рейна, а по ночам до слуха Бланш доносились безошибочные звуки любви.

Когда-то Бланш занимала важное положение в замке Эдмунда Чатворта, а Джослин был ее возлюбленным. Теперь, в те редкие минуты, когда он взглядывал на нее, Джослин яростно оскаливался и в глазах его тлела ненависть. И все из-за этой противной шлюхи Констэнс! Констэнс отбила Джоса у Бланш и у всех остальных женщин. Джослин, который всегда смеялся и пел, который ложился в постель сразу с тремя и всем доставлял удовольствие, теперь стал вроде священника, давшего обет безбрачия. Хотя недавно, как Бланш заметила, он начал с немалым интересом поглядывать на эту меченую дьяволом Розамунду.

А теперь она, Бланш, теряет и Рейна — большого, красивого, могущественного, богатого Рейна. И из-за кого? Из-за тощей, с короткими волосами, плоскогрудой девчонки, похожей на мальчишку. «Если бы мне пришлось носить мужскую одежду, — подумала Бланш, — никто бы меня не принял за мальчика. Но у Аликс совсем ничего нет в фигуре женского, и личико маленькое. Так почему Рейн вздыхает по ней? Она из того же сословия, что и я, не высокородная леди. И до появления девчонки в лагере я самолично обслуживала Рейна, и один раз — о какая это была прекрасная ночь! — я разделила с ним ложе. Но больше это наверняка не повторится, если, конечно, мне не удастся избавиться от девчонки».