Бархатная песня - Джуд Деверо Страница 29

На лице Бланш появилось новое, решительное выражение. С ним она и вернулась в лагерь.

В течение нескольких недель Аликс изо всех сил старалась удержать Рейна от объявления войны Роджеру Чатворту. Каждую неделю замок Монтгомери и лагерь обменивались посланиями, и не раз Аликс благодарила судьбу, что лорд Рейн был неграмотен и не мог сам прочесть письмо, потому что в конце каждого письма Гевину она прибавляла постскриптум со своим представлением об истинном положении дел. Она сообщала Гевину, как ярость Рейна возрастает день ото дня, как он все усиленнее, до полного изнеможения упражняется на тренировочной площадке, готовясь к схватке с Чатвортом.

В свою очередь Гевин сообщал, что Бронуин нашлась и что она должна в августе родить. Он писал о том, какой яростью пылает их младший брат из-за смерти Мэри, и поэтому пришлось отослать Майлса на остров Уайт к родственникам, в надежде, что дяде удастся охладить его пыл. И уже в более приподнятом настроении Гевин описывал ярость дяди из-за того, что его воспитанница влюбилась в Майлса и клянется последовать за ним на край света.

— А каков он собой, этот твой брат? — с любопытством спросила Аликс.

— Майлс нравится женщинам, — вот и все, что Рейн соблаговолил ответить.

Ничто не могло его сейчас рассмешить. Даже в его ласках сквозило отчаяние.

Другой брат Рейна, Стивен, прислал письмо из Шотландии.

Письмо, по мнению Аликс, было странное, исполненное гнева против англичан, и сообщало о плохом прошлогоднем урожае.

— Твой брат шотландец?

— Нет, но он женился на девушке из клана Мак-Арранов и взял ее фамилию.

— Он отказался от старой, знатной английской фамилии ради шотландской? — Аликс ушам своим не верила.

— Бронуин что хочет может заставить мужчину сделать ради нее, — отрезал Рейн.

Аликс прикусила язык. Уж очень ей хотелось съехидничать насчет богатых бездельниц, которые всегда так нравились Рейну. Однажды она уже съязвила насчет Джудит, но Рейн только улыбнулся.

— Джудит, — произнес он с такой нежностью, что Аликс вздрогнула, — в жизни никогда я не трудился так усердно, как она трудится каждый божий день.

— Как благородно звучит, как по-рыцарски! — фыркнула Аликс недоверчиво.

В апреле стали происходить разные события. Лагерные бродяги казались послушными зимой, во, когда почки на деревьях набухли и подул свежий весенний ветерок, они начали драться. Не друг с другом, — они стали потихоньку исчезать и разбойничать. Заботы Рейна возросли стократно. Он был намерен поддерживать в лагере порядок.

— Да зачем ты так беспокоишься? — набросилась на пего Аликс, — они не стоят того, чтобы тратить на них время.

Впервые за многие дни она увидела, как на щеке у него заиграла ямочка.

— В людях этого класса нельзя пробудить честь, правда? Такие чувства присущи только нам.

— Нам? — опять фыркнула Аликс. — С каких это пор я причислена к лику твоих облаченных в щелка дам? Бьюсь об заклад, я так же хороню владею мечом, как твоя Джудит иголкой.

Это замечание почему-то очень развеселило Рейна.

— И ты бы выиграла, — засмеялся он. — А теперь пойди сюда и поцелуй меня. Вот это ты делаешь лучше всего.

Аликс радостно прильнула к нему.

— Правда, Рейн? — спросила она серьезно. Она старалась жить настоящим днем, не загадывая вперед, но иногда думала о будущем, и тогда воображение рисовало ей Рейна с его высокородной женой и ее самое на заднем плане, в тени.

— Ну-ну, откуда у нас такой печальный вид? — спросил он, поднимая ее подбородок. — Неужели со мной так трудно ужиться?

— Я просто боюсь, вот и все. Не вечно же мы будем жить в лесу.

— За что надо благодарить небо. В последние месяцы мой дом, наверное, пришел в ветхость.

— Вот если бы ты явился к королю, — начала она вкрадчиво.

— Давай не будем спорить, — прошептал он, приближая губы к ее губам. — Неужели это возможно — любить женщину и ненавидеть ее мысли?

Но прежде чем Аликс успела ответить, он начал ее целовать, и она уже ни о чем не могла думать, кроме как о его близости. Они не очень-то были осторожны.

Они просто не могли быть осторожными. Хоть Аликс все еще делала вид, что, как полагается оруженосцу, ежедневно упражняется на площадке, она уже не принимала занятий всерьез. Когда Аликс чувствовала на себе взгляд Рейна, она делала все, чтобы соблазнит его. И немилосердно его дразнила.

И какую же свободу действий даровал мужской наряд! Однажды, когда они отправились на охоту и уже довольно далеко отъехали от лагеря, Аликс повернулась к нему в седле лицом и расстегнула треугольный клапан на своих туго обтягивающих штанах-чулках. Рейн сначала не понял, но вскоре не посрамил ее изобретательности. Он быстро расстегнулся и посадил ее на себя.

Они, однако, не приняли во внимание жеребца. Конь раздул ноздри и бурно повел себя, учуяв запах любви. Рейн одновременно пытался укротить его и удержать пылкое тело Аликс в нужном положении. Но вот настал момент, когда Рейн потерял власть над собой, и животное встало на дыбы. Аликс захлопала глазами от удивления.

Рейн так захохотал при виде ее лица, что она оскорбилась.

— Нет, больше я таких штук делать не стану, — сказал он, ухмыляясь. — И подумать только, что большую часть жизни ты провела в церкви. А теперь ты, — и он поднял брови, — стала седлать коней.

Она хотела было как следует оборвать его, но, сделав попытку повернуться, вдруг увидела, что треугольный клапан исчез. Целый час ей пришлось сносить насмешливый хохот Рейна, пока она ворошила листья вокруг в поисках треугольника.

Но последней все же смеялась Аликс. Ее соблазнительное одеяние вскоре заставило его перейти от веселья к медовым речам. Она же с гордой повадкой, которую у него и переняла, заставила Рейна на коленях просить о благосклонности. Но она не рассчитала, на каком уровне окажется его рот, когда он встанет на колени, и через минуту уже она просила его о пощаде.

Они долго, отдыхая, ласкали друг друга, а потом Рейн вытащил треугольник из кармана, где он пролежал все это время. Когда же с нарочитой яростью она забарабанила в его грудь кулаками, он стал так крепко ее целовать, что Аликс едва не задохнулась.

— Так что, девушка, знай, кто здесь хозяин, — сказал он, утыкаясь носом в ее шею. — А теперь надо возвращаться в лагерь, если, разумеется, мой конь позволит нам сесть на него верхом, ведь он в тебя влюблен.

Она ничего не могла поделать с ярким румянцем, залившим лицо при этой его шутке. Рейн дружески шлепнул ее по тугому задку и поднял в седло. И расхохотался, когда конь опять встал на дыбы, почувствовав и его тяжесть.

— Ты просто слишком для него грузен, — ловко нашлась Аликс.

— Если я не слишком грузен для тебя, то почему же грузен для него?