Как покоряют принцесс - Лианна Бэнкс Страница 3

Дженна уже не чувствовала боли, но слова Стена заставили ее задуматься над тем, какие перемены в ее жизни произойдут из-за сломанной лодыжки.

— С ножным.

Стен почти сочувствующе цокнул языком.

— Значит, машина исключается. У тебя есть муж? — спросил он, сверяясь с медкартой. — Нет, — сказал он почти одновременно с Дженной. — А друг? Соседка по комнате? Любовник?

Дженна замерла. Еще в детстве, играя в «замри!», она в совершенстве овладела искусством замирать, не выдавая того, что у нее происходит внутри.

— Как-нибудь справлюсь, — ответила она, хотя на ум ей приходило лишь такси. — В случае необходимости могу обратиться к Мэдди Палмер Блэкуэлл.

— Вы с Мэдди все еще дружите? В детстве она не вылезала из неприятностей.

— Мы всегда были подругами. Что в этом плохого?

— Да ничего. Просто люди редко так долго остаются друзьями. Тебе повезло.

Странно было встретить такое понимание, даже у взрослого Стена.

— У тебя растерянный вид, Дженна Джин. Может, повторить инструкцию?

— Дженна, — непроизвольно поправила она и покачала головой. — Я все помню. Надо повыше держать ногу.

— Большинство моих пациентов не работают, пока полностью не поправятся.

— Я не из них.

— С этим не стану спорить. Все такая же упрямая?

— Настойчивая.

Стен провел рукой по гипсу, и хотя она знала, что это был чисто профессиональный жест, он смутил ее.

— Ты, наверно, сурова в зале суда.

— У меня все складывается удачно.

— Ясно. А какая у тебя кличка? Ну, как тебя называют за глаза? Что-нибудь, связанное с зубами? — Он произнес это таким вкрадчивым голосом, что другая бы женщина растаяла. Другая.

— Нет, — ответила она не моргнув глазом. — Меня называют… Нож.

— Острый и безжалостный. Уверен, ты режешь по самому уязвимому месту.

— Если удается его обнаружить, то конечно.

— Придется дать Ножу передохнуть. Тебе надо полежать несколько недель.

— Если из-за боли…

— И из-за боли, и чтобы зажило, — объяснил он, вставая. — У тебя сломана кость, надо дать ей время срастись.

— Я не могу не ходить на работу. Я так загружена делами, что иногда нет времени даже на ленч, не то что на лечение сломанной ноги.

— Теперь придется найти это время.

— Я…

Он прижал палец к ее губам, заставляя замолчать. Сердце ее при этом странно забилось.

— Дженна Джин, поверь, я лучше тебя разбираюсь в таких вещах. У меня тоже есть парочка кличек. Одна из них — Святой Стен.

— Святой? — Нелепость клички вызвала у нее хриплый смешок. — И откуда же такая кличка?

— Благодаря моим сверхъестественным способностям исцелять, — заявил он с каменным лицом. — Моей честности. Моему ангельскому…

— Погоди минутку, — остановила она его. — Нет в тебе ничего ангельского!

— Некоторые из моих пациентов считают меня святым.

— Когда выходят из наркоза, — догадалась она. — Или когда посылают тебя куда подальше. А какая другая кличка?

— Доктор С и М. Но это всего лишь мои инициалы, — обворожительно улыбнулся Стен.

Стоя у окна своей квартиры, Стен смотрел на баскетбольную площадку во дворе, где дотемна бросал мяч один и тот же мальчишка. Интересно, где его родители?

В задумчивости Стен барабанил пальцами по раме. Кто бы мог подумать, что ему доведется оперировать Дженну Джин Андерсон? Нож. Остроты ей было не занимать и раньше. Она и сейчас наверняка может располосовать любого обвиняемого, если захочет.

Дженна Джин всегда была для него загадкой. С сильным характером и гораздо умнее большинства мальчишек в выпускном классе, она уделяла все свое внимание учебе и близким подругам, а не любовным интрижкам, которыми совсем не интересовалась. Определенно женщина типа А, с твердыми правилами.

Менталитет этого типа женщин Стен понимал, а вот правила — нет, потому что предпочитал сам устанавливать правила.

Однако Дженна Джин достигла того, чего ему, в общем-то, не удалось: она осталась верна своим старым подругам и нашла свое место в жизни.

Он завидовал ей, потому что чувствовал себя одиноким. Закончив ординатуру в медицинском центре на Западном побережье и поработав во Флориде, он вернулся в Роунок в поисках стабильности. Он сто лет не был дома и скучал по нему, сам не зная почему.

Когда он уезжал, то думал, что никогда не вернется. Роунок всегда казался ему сонным городком. Бешеный ритм жизни больших городов, разнообразие людей и мест поначалу заворожили его. Но потом Лос-Анджелес показался ему слишком деловым, да и Майами тоже. Внезапная смерть лучшего друга заставила его задуматься о том, как он живет.

Чем, кроме своей профессии, он мог похвастаться? Он понял, что его друзья — это всего лишь знакомые, а женщины… Они сменяли одна другую, не оставляя в его душе никакого следа…

А ему хотелось большего. Все, во что он верил, оказалось ерундой, все нагоняло тоску. Свой дом, хорошие друзья, цель в жизни, возможно, кто-то, кто мог бы на него рассчитывать. Он не совсем четко себе представлял, как этого добиться, но понимал: для того чтобы изменить свою жизнь, ему придется измениться самому.

Прошла неделя. Дженна пришла на прием и со страхом наблюдала, как Стен распиливает гипс. После травмы нога опухла и была какого-то загадочного цвета. Дженна с трудом поборола непроизвольное желание чем-то ее прикрыть.

— Почему ты так скоро меняешь гипс?

— Чтобы снять швы и проверить, все ли в порядке, — ответил он, отбрасывая куски гипса. — Вроде хорошо. Ты принимаешь антибиотики?

— Нога как будто чужая, — кивнув, заявила Дженна хмуро.

— Немного опухла, только и всего, — ухмыльнулся Стен. — Но так и должно быть. Мэри вымоет ногу, а я сниму швы и наложу новый гипс.

Мэри стала осторожно мыть ногу, и Дженна немного расслабилась. Она была напряжена с того момента, как Стен вошел в комнату. Он проявлял явную компетентность и основательность, но она слишком хорошо помнила его другим — негодным мальчишкой в дни их детства. Она постаралась сосредоточиться на докторе Майклзе.

— А больше ты не будешь менять гипс?

Он начал снимать швы и покачал головой.

— Гипс будем менять каждые три недели. И каждый раз будем делать рентген, чтобы убедиться, что все срастается правильно.

Как это ее угораздило сломать ногу! Неподвижность была мучительной и к тому же слишком высокой платой за то, чтобы обрести еще одну добродетель — смирение.