Затихающие крики - Ирен Беллоу Страница 3

В то же время она никогда не выставляла напоказ свои немалые женские достоинства, не кокетничала. И за всю жизнь у нее был только один мужчина!

Правда, те несколько месяцев, когда у них с Кевином была связь, Мэгги одевалась и вела себя несколько рискованно. Ему нравились тесно облегающие грудь блузки, коротенькие юбки и бикини, которые ничего не скрывают. А она настолько потеряла голову, что не могла отказать ему ни в чем. Между прочим, Кевин не возражал, когда другие мужчины глазели на нее. Больше того, ему, кажется, льстило, что иные хотели бы получить то, чем владел он.

Однако теперь Мэгги, как могла, приглушала свою сексуальную привлекательность. Никакого макияжа, длинные медово-каштановые волосы заплетены в простую косу. Она никогда не подчеркивала помадой пухлые губы. Старалась как можно реже улыбаться после того, как неопрятный домохозяин однажды заявил, что в ее безмятежных серых глазах при улыбке вспыхивает призыв: «Иди ко мне».

— Могу я вам чем-нибудь помочь, доктор? — спросила она, радуясь, что удалось таким безразличным тоном задать вопрос.

Фостер вздернул бровь с еще более равнодушным видом.

— Благодарю вас, мисс Причард. Надо будет напечатать еще три письма. Потом вы будете свободны.

Не удержавшись, Бренда воскликнула:

— Ради бога, когда вы начнете наконец обращаться друг к другу по имени?

Когда в пекле начнутся заморозки, зло подумала Мэгги.

— Мисс Причард едва ли одобрит проявление фамильярности с моей стороны. Верно ведь, мисс Причард?

Взгляды их встретились, и девушка прочитала в его глазах насмешку. Она решила, а почему бы и ей не поиграть в эту игру?

— Думается, известная проформа необходима в операционной, когда пациент лежит на столе. Конечно, если доктор Фостер желает, чтобы я называла его по имени в неурочное время, ему достаточно лишь сказать об этом. — Ее серо-стальные глаза источали открытый вызов, что, однако, нимало не взволновало «робота».

— Я считаю, мы должны сохранять статус-кво, — продолжил Фостер, ни один мускул не дрогнул на его лице. — Тебе не пора домой, Бренда? Становится поздно.

Сестра была в полном отчаянии.

— В один прекрасный день, Гордон… — пробормотала она, направляясь к выходу, и хлопнула дверью за собой.

Мэгги надеялась оказаться поблизости, если возмездие со стороны сестры когда-либо наступит. Впрочем, это слишком сомнительно — Гордон Фостер не может пострадать эмоционально, ибо у него нет чувств.

Или есть?..

Девушке вспомнилось замечание Бренды, сделанное в разговоре, о том, что Гордон все еще не забыл женщину по имени Этель. Глядя на босса, Мэгги гадала, не этим ли объясняется его столь прохладное отношение к своему секретарю. Может быть, когда-то его завлекла и обманула некая молодая красивая женщина? Продолжает ли давняя история оказывать на него влияние и не оттого ли он так озлоблен и ожесточен?

Легко понять, каким образом это может происходить. Мэгги убеждена, что должно пройти много лет, прежде чем она перешагнет через поступок Кевина, искалечивший ее жизнь. Однако, в ее представлении, подобная чувствительность как-то не вязалась с сильным полом, в особенности с человеком типа Гордона Фостера, у которого, похоже, вообще нет нервов.

— Что, мисс Причард, не вскочил ли у меня на носу прыщик? — спросил он с усмешкой. — Вы так уставились на меня!

— Простите, доктор. Я в сущности не смотрела на вас. Просто задумалась и витала в других мирах.

— Не очень-то вам там понравилось, судя по выражению вашего лица.

— Да, не очень, — сухо согласилась Мэгги.

Воспоминания о Кевине никогда не пробуждали у нее желания плясать от радости.

— Вы женщина не из самых разговорчивых, не так ли? — Признаки раздражения исказили его черты. — Вот письма. Позаботьтесь об их отправке по пути домой.

С этими словами Фостер передал ей небольшой диктофон и, резко повернувшись на каблуках, удалился в кабинет. Полы белого халата, как бы выражая его недовольство, хлопали по ногам.

Мэгги проводила его изумленным взглядом. Надо же, секунду назад она видела, как холодно-сдержанный Гордон Фостер вышел из себя!

Что выбило его из равновесия? Спор с Брендой? Упоминание о его нынешней любовнице, требовавшей от Фостера большего, нежели нерегулярные встречи за ужином? Но о той женщине он упоминал с холодным презрением.

Нет, на него подействовало что-то, связанное с нею самой. Но что? Возможно, ее слишком пристальный взгляд? Это ему пришлось очень не по вкусу. Не понравилось боссу и то, что она не стала распространяться о причине своей задумчивости.

Что ж, очень жаль, язвительно подумала она, садясь за машинку и принимаясь за письма. Однако не успела она напечатать обращение к адресату, как губы растянула горестная усмешка. Боже, страшно даже вообразить, что было бы с Фостером, ответь она правдиво на его вопрос. Ведь она думала тогда о своем негодяе-любовнике и о том, что его предательство стоило ей четырех лет тюрьмы — четырех долгих, мучительных, губительных для души лет.

Едва ли, решила Мэгги, наш доктор пострадал от рук своей Этель так же жестоко, как она сама по милости Кевина. Если кто-то и имеет право озлобиться и относиться с подозрением ко всем мужчинам, то это она, Мэгги Причард!

Мэгги начала печатать второе письмо, когда вспомнила о послании, которое забыла передать Фостеру.

В тот день почту доставили уже после того, как начался прием. Обычно он не вскрывал сам конверты, если на них не было пометок «Конфиденциально» и «Лично». Такие письма приходили редко. В основном хирургическое отделение засыпали чеками за неоплаченные услуги и рекламой фармацевтических и прочих фирм, связанных с медициной. Однако в пятницу пришло письмо, которое, по мнению Мэгги, доктор Фостер захочет посмотреть сам.

Из частного отеля в Лонгриче, где должна состояться конференция, извещали о том, что в последнюю минуту произошла замена докладчика. По-видимому, один из хирургов, которого пригласили выступить, приехать не сможет, и его заменит всемирно известный нейрохирург доктор Джеральд Брэннигэн.

Понятно, ее шеф, приняв решение не участвовать в конференции, скорее всего, отнесется безразлично к этой новости. Однако Мэгги, как считается, не знает о намерениях доктора Фостера и поэтому лучше покажет ему это письмо.

Вздохнув, она выключила диктофон, взяла нужный конверт и поднялась. Перед закрытой дверью кабинета врача она остановилась, чтобы оглядеть себя: надежно ли застегнуты все пуговички на белой блузке, не помята ли черная плиссированная юбка на бедрах.

Не хотелось, чтобы повторился неприятный инцидент, случившийся недели две назад. Тогда незаметно для нее расстегнулась перламутровая пуговичка на блузке, давая возможность, если глядеть под определенным углом, увидеть во всей красе ее груди, чуть прикрытые кружевами.