Грешная женщина - Дениза Иган Страница 3

– Хорошо, хорошо, я все понял Роб. Сегодня я пойду на этот проклятый бал. А завтра воскресенье, так что за бродяжкой мы придем в понедельник, – закончил он, а противный голосок зудел: «Подобающая бостонская супруга и парочка сыновей…»

– В понедельник я обещал Терезе, – заспорил было Роб.

– Наше дело будет гораздо интересней.

«…и дело всей моей жизни завершится. В двадцать девять лет. Если я умру, вряд, ли кто-нибудь будет по мне скорбеть».

– Ну ладно, – со вздохом согласился Роб. – Вы оставите для него что-нибудь сладкое? Между прочим, сладости не очень подкрепляют растущий организм мальчика.

«Неужели в жизни нет ничего более увлекательного?»

– Я хочу, чтобы он достаточно проголодался. Когда поймаем парнишку, мы накормим, его как следует.

– Сэр, – произнес Роб в полной темноте. – Сомневаюсь, что он придет.

– Замолчи, – проскрипел Уорд. – А то нас услышат.

– Да уже четвертый час.

Скорчившись в углу, Уорд переложил пистолет в левую руку и потуже затянул воротничок. Огонь в печке давно погас, океанский воздух становился все холоднее, пронизывал стены и просачивался сквозь шерстяную ткань черного сюртука. Снаружи завывал ветер, оконные стекла дребезжали – зловещий знак для моряка и опасность для бездомного бродяжки Уорда. Норд-ост набирал силу.

Нахмурившись, Уорд посмотрел на окно. Где же он? Он приходил всю неделю. Может, с ним что-нибудь случилось?

Ветер на мгновение затих. Послышался стук лошадиных копыт и звяканье колокольчика. Экипаж! «Ах тупой чертов дурак, зачем ты велел кучеру ждать?!»

– Роб, – прошептал Уорд, – отошли экипаж. Только выйди через одну дверь, а потом тихонько войди через другую. Пусть наш грабитель думает, что мы ушли. А потом спрячься, пока я тебя не позову.

– Экипаж! Конечно же! Как же я об этом не подумал?

– Возможно, – с ноткой юмора в голосе ответил Уорд, – потому, что тебя не воспитывала бабушка с ястребиным взглядом. Хитрость бывает очень полезной.

Роб вышел. Прошло пятнадцать минут. Двадцать. Двадцать пять – и тут Уорд услышал, как кто-то слабо скребется снаружи, Через миг окно было разбито доской, причем гораздо тише, чем он ожидал. Уорд затаил дыхание и увидел, как две небольшие, обтянутые перчатками руки уцепились за подоконник. Грабитель что-то негромко проворчал, ноги скользнули по кирпичной стене. Минуту спустя в окно протиснулась черная фигура и с глухим стуком упала на пол. Послышалось отчетливое «Ой!», сказанное женским голосом.

Господи милостивый, это женщина!

Она встала, Уорд тоже встал и поднял пистолет.

– Оставайтесь на месте, мадам, – спокойно произнес Монтгомери, – Мой пистолет направлен вам в сердце.

От ужаса у Морган намертво сдавило горло, словно длинные костлявые пальцы сомкнулись на ее холодной шее. Попалась! Она попалась! Но это невозможно – ведь он ушел из конторы, ушел даже с пристани, она в этом лично убедилась. О, он не ушел, он ее каким-то образом обманул и сейчас пошлет за полицией. Значит, очень скоро ей придется увидеть перед собой палача в черном капюшоне.

– Роб! – крикнул человек с пистолетом невероятно знакомым голосом, низким и мужественным, с хрипотцой; капитан Монтгомери. От воспоминания сердце ее пропустило удар, но тут в кабинет вошел другой человек, тот, который, как она видела собственными глазами, только что сел в экипаж.

– Зажги, пожалуйста, фонарь, Роб. Еще раз предупреждаю, мадам, я вооружен, – сказал, капитан, когда Морган отступила назад, лихорадочно соображая, не удастся ли ей выскользнуть через окно на улицу. Она услышала, как чиркнула спичка; Фонарь вспыхнул, и в темноте возник небольшой ореол света. Внезапно оказалось, что Морган смотрит прямо на капитана Монтгомери и на большой блестящий черный пистолет. Боже милостивый, но ведь он не выстрелит? Точно не выстрелит? Сердце трепетало, как бабочка в руках поймавшего ее мальчишки.

– Господи Боже мой, да это женщина! – воскликнул второй.

– Да, – отозвался капитан. – Скиньте капюшон, мадам, дайте-ка мы на вас посмотрим. Роб, в твоем кабинете есть еще два фонаря. Будь добр, принеси их сюда, только сначала разожги огонь в печке. Здесь холодно, как в погребе. Мадам, я велел вам снять капюшон.

Дрожащими руками Морган откинула капюшон своей накидки и попыталась хотя бы внешне изобразить хладнокровие. А вдруг капитан ее узнает? Вообще-то на ней парик, а с их последней встречи она похудела по меньшей мере на два стоуна. [3]Морган стояла не шевелясь и только глазами следила за каждым движением этого ястребиного лица с высокими угловатыми скулами и орлиным носом. Он с любопытством окинул ее взглядом. Морган не могла различить в полутьме его глаз, но она их и так хорошо помнила – глубоко посаженные, с длинными ресницами, светло-карие, от которых дух захватывает.

Секунды перетекали в минуты. Судя по выражению лица, Монтгомери ее так и не узнал, и Морган медленно, неслышно вдохнула. Напряжение в мышцах ослабло, однако сердце тронуло сожаление, ведь она-то его очень хорошо помнила. Воображение вернулось в прошлое и нарисовало картину, капитан стоит на палубе корабля, вокруг простирается океан, а белые паруса вздымаются так высоко, что кажется, будто они задевают лазурное небо. Монтгомери широко расставил ноги, приспосабливаясь к качке, и сцепил руки за спиной, его густые волнистые волосы развеваются на ветру. Морган прекрасно помнила его столь редкую улыбку и ямочку на левой щеке, так плохо подходившую к его обычной сдержанности.

Однако сегодня лицо у него мрачное и суровое, а вместо ладно скроенной капитанской формы на нем все черное – сюртук, брюки, атласный жилет; все это выбрано, чтобы скрыть в темноте крупную фигуру, сообразила Морган, и сердце снова сжалось.

Роб – младше и худощавее капитана, со слегка намасленными волосами и более мягким выражением лица – вернулся с двумя зажженными лампами. Темнота метнулась в углы комнаты, а в середине возникли колеблющиеся тени.

– Вы дрожите, – наконец произнес капитан, перекрыв голосом завывания ветра. – Замерзли?

– Немного, – ответила она, пытаясь скрыть свой британский акцент – один из тех немногих верных фактов, что были напечатаны в филадельфийских газетах о Грешной Вдове.

– Роб, пожалуйста, передвинь мой стул к печке. И будь так добр, закрой ставни.

Морган взглянула на окно. Она сломала ставни неделю назад. Похоже, он их заменил. Но почему не запер?

Она снова посмотрела на пистолет. Потому что собирался схватить ее, вот почему.

– Мадам?

Морган подняла глаза. Он изогнул дугой бровь и кивнул на печку:

– Не сомневаюсь, что сидеть удобнее, чем стоять.