Мое чужое лицо - Ника Муратова Страница 30

Купив булочек с маком к чаю, девушки вернулись в институт. Там уже за столом устроились Олег Васильевич и Марина Степановна, кроме них за столом восседала еще одна девица, довольно ухоженная, хорошо одетая и очень уверенно державшаяся.

— Привет, Катерина! — сказала она, величественно вздернув подбородок.

— Это Виолетта, — подсказала Марина Степановна, видя замешательство Лаврентьевой.

— Ты здорово изменилась. Прямо не узнать! — покровительственно заметила Виолетта. Она заскочила на пять минут узнать кое-что у Драгова, заодно выведала все новости у словоохотливой Марины Степановны.

— И как изменилась? В лучшую или худшую сторону? — усмехнулась Дормич.

— В лучшую, в принципе. Я имею в виду внешность. — в голосе Виолетты послышалось удивление и недовольство. Что-то она не помнила, чтобы Лаврентьева умела отвечать.

— А кроме внешности?

Виолетта передернула плечиками и повернулась к шефу продолжить прерванный разговор.

Во время обеда Альбина молчала, не задавая лишних вопросов, но внимательно слушая разговоры других. Люда навела её на смутный след, но она еще не была уверена, где искать. Надо сблизиться с Мариной Степановной и узнать у той поподробнее.

Когда обед закончился, Альбина обнаружила, что все автоматически ожидают от неё уборки стола. Она нарочито медленно собрала чайные чашки, а потом, стоя у раковины, обратилась к Виолетте:

— Ты не могла бы мне передать тарелки?

— Что?

— Тарелочки не могла бы передать?

Виолетта растерялась и протянула её стопку тарелок под насмешливые взгляды остальных. Альбина сделала вид, что с уборкой закончено и, совершенно не задумываясь о своих действиях, автоматически вынула помаду из сумочки и подкрасила губы.

— А где здесь туалет? — тихо спросила она Марину и вышла в указанном направлении.

— Она что, миллионера в больнице встретила? — воскликнула Виолетта, как только за Альбиной закрылась дверь.

— Говорит, родители деньжат подкинули, — многозначительно сообщила Люда. — Ты тоже заметила шмотки и новую прическу? Я от своей парикмахерши никак не могу таких «перышек» добиться! Надо спросить, у кого она красилась.

— Шмотки шмотками, а ты видела её помаду? — не успокаивалась Виолетта, которая до последнего держала пальму первенства по дорогой одежде и привозимой родителями из-за границы косметикой.

— А что за помада?

— Это же настоящий Диор! Последняя коллекция. Я такую недавно в «Космополитене» видела. Знаешь, какие деньги стоит? Говоришь, родители денег подкинули? Что-то не похоже.

— А может помада — подделка? Сейчас китайцы что хочешь подделают. — попыталась найти разумное объяснение Марина Степановна.

— Мариночка, уж я отличу дешевку от оригинала, — обиженно поджала губы Горячева. — У нашей девочки косметика явно не на китайской барахолке куплена.

— Ну, ладно, дамы, хватит сплетничать. Пора за работу, — прервал их шеф. Сам он, правда, был не меньше своих сотрудниц, удивлен переменами в Лаврентьевой. Конечно, ему такие мелочи, как одежда и косметика, были не под силу для оценки, но его мужской взгляд не мог не отметить фигуру и походку, манеру держаться. Раньше ничего в скромнице Лаврентьевой не цепляло его взгляда, почему же теперь вдруг взволновало? Но еще более странным ему показалось неприкрытое патронирование Катерины самим Булевским. Даже если учесть, что она была его пациенткой, его чрезмерная забота не могла не удивлять. Что могло быть общего между профессором и младшей лаборанткой? Неужели постель? Неужели девчонка так зацепила старика Булевского, что он даже не стесняется так афишировать свои сердечные дела? От этой мысли Олег Васильевич усмехнулся. Добро пожаловать в клуб, коллега!

Когда Альбина вернулась, шефа уже не было. Зато все оставшиеся как-то недобро уставились на неё.

— Катерина, а что правду говорят, что у тебя парень нехилый появился? — спросила Виолетта без лишних церемоний.

— С чего вдруг такая информация? — Альбина и бровью не повела. Уж в чем— в чем, а здесь её поймать не на чем.

— Ну, я смотрю — приоделась ты, помаду от Диор прикупила, да вообще, выглядишь очень даже…

— Очень даже как?

— Очень даже ничего.

— По сравнению с тем, что было?

— Ну, можно и так сказать, — Виолетта несколько растерялась от Катиной непробиваемости.

— Ну, так как я не помню, что из себя представляла раньше, то даже не знаю, что и сказать.

— Послушай, не морочь голову! — не выдержала Молчанова. — Скажем, изменения можно списать на твою болезнь, но деньги от беспамятства уж точно не появляются! Так что давай, колись, с чего вдруг разбогатела?

— А я обязана? — холодно спросила Альбина. Потом спохватилась, что не стоит перегибать палку. Ей еще эти люди пригодятся. — Ну, ладно, ладно, расскажу, — тон её сменился на доверительный. — На самом деле тот дебил, который меня сбил, очень уж не хотел садиться в тюрьму. Вот и откупился, чтобы я подписала бумаги, что сама кинулась под колеса.

— И что, много дал? — Людочка от любопытства аж на стуле заерзала.

Альбина опустила глаза, чтобы не выдать усмешку. Сколько, интересно, для этой красотки с её нищей зарплатой кажется «много»?

— Много.

— Ну, девочки, это неприлично как-то выспрашивать. — вмешалась Марина Степановна, которая в это момент подумала излюбленную мысль «Везет же некоторым!».

— Так ты же ничего не помнила? Как же ты могла подписать такое заявление? — не унималась Горячева.

— Объяснили, — скромно сказала Альбина, довольная вовремя пришедшей в голову историей с подкупом. Вытянувшиеся лица сотрудниц откровенно забавляли её.

— Повезло, — только и сказала Людочка, а про себя подумала, что это уж точно лучше, чем спать с обрюзгшим пупсиком ради несчастной кандидатской.

Остаток дня Альбина вела себя тихо, дав возможность остальным переварить новости о её персоне. Марина Степановна казалось из всех самой адекватной, надо бы сблизиться с ней и выяснить, как можно больше.

На следующий день она чуть не прокололась. Зайдя в лабораторию, она застала Людочку за чтением «Космополитена», на первой странице которого красовалась Альбинина «докислотная» фотография и крупными буквами выведена завлекающая фраза «Красавица Дормич доживает последние дни в коматозном состоянии». Альбину чуть удар не хватил от этих слов. Она нарочно не покупала эти журналы, чтобы не расстраиваться еще больше. Но она даже не предполагала, что журналисты уже готовы похоронить её. Интересно, кто им это сказал? Кто-то из больницы или сами выдумали?

Люда оторвалась от журнала и подняла удивленные глаза на Альбину.