Роковая любовь - Франсуаза Бурден Страница 30

Виржини бросила взгляд на Виктора, который молча вел машину. Был ли он раздосадован отсутствием у нее воодушевления? Она не была так наивна, чтобы поверить, что Виктор пригласил ее без причины, чисто по-дружески. Очевидно, что он сильно переживал из-за развода и, разумеется, искал утешения, которое она совершенно не собиралась ему предоставлять, о чем сказала уже весьма определенно.

Тем не менее, когда они уже сидели за столиком, а перед ними были хрустящие ломтики картофеля и фуа-гра, она вдруг почувствовала, что настроение у нее поднимается. Она нашла работу – благодаря соседу; она стала домовладелицей – с его помощью; еще и ужин в великолепном замке XIX века, и этот ужин вовсе не был тяжелой повинностью.

– Задняя часть кролика с бривской горчицей,– торжественно объявил метрдотель.

Два официанта поставили перед ними тарелки, накрытые серебряными колпаками, колпаки они сняли одновременно.

Метрдотель наклонился и что-то зашептал на ухо Виктору. Виржини увидела, как тот повернулся и удивленно глянул вглубь зала.

– Что-то не так? – спросила она вполголоса.

– К счастью, нет... Посмотрите на столик слева от окна.

– На эту пару?

– Да, это мой отец...

– Хотите поздороваться с родителями?

– ...но с ним, это не моя мать.

– А... А он знает, что вы здесь?

– Метрдотель ведет работу в обоих направлениях, он знает большинство людей в округе.

– Если хотите, можем уйти...

– Вовсе нет! Я в курсе уже давно. Просто думал, что он будет поскромнее, ведь замок всего в двадцати пяти километрах от Сарлата.

– Но что значит расстояние? Изменять – это все равно изменять, там или здесь.

Виржини высказалась слишком категорично, словно хотела преподать Виктору урок морали. Чтобы загладить впечатление, она добавила более сдержанно:

– Скажите честно, Виктор, неужели вам было бы приятно, если бы ваша жена вам...

Она осеклась, но исправлять оплошность было поздно.

– Простите,– пробормотала она.

– Ничего. Ведь, по сути, вы правы, супружескую неверность надо бы осудить. Но это мой отец, и я его очень люблю...

Он не закончил фразу и бессильно махнул рукой. Виржини вдруг поняла, какой он трогательный, совсем не такой, каким она себе его представляла.

– Вы на него похожи, у вас тот же взгляд,– сказала она с улыбкой.

– Спасибо, что заметили, буду расценивать это как комплимент.

Его реакция была быстрой, и ей захотелось рассмеяться. Она была уверена, что он воспользуется возможностью очаровать ее еще больше, но сосед лишь спросил ее, хочет ли она десерт.

Они вернулись в Рок через два часа. Виктор стоически сопротивлялся желанию предложить ей выпить еще стаканчик, а она без особого труда завела свой «опель».

Виктор понял, что, как бы ни закончился этот вечер, он не будет разочарован. Он будет ждать сколь угодно долго, чтобы понравиться ей. Возможно, этого не случится вовсе, но такая женщина стоит гораздо больше, чем приключение на одну ночь. После отъезда Лоры его редкие попытки завоевать женщин были обесценены слишком легкими победами, которые приносили ему лишь горькое удовольствие без завтрашнего дня. Сейчас же ему хотелось не только желать, но полюбить снова.

Войдя в дом, Виктор сразу почувствовал: что-то не так. Он медленно обвел взглядом просторный холл, но ничего подозрительного не обнаружил. Затем немного постоял, прислушиваясь. Какая-то деталь подсознательно насторожила его, но какая именно? Отступив на шаг, он нащупал выключатель и погасил свет.

Виктор ожидал, что окажется в темноте, однако откуда-то лился неясный свет, но он не мог определить его источник. Весьма обеспокоенный, он направился к лестнице и остановился на нижних ступеньках, задрав голову кверху.

На втором этаже галерея не была освещена. Впрочем, ничто в доме не должно было быть освещено. Когда он показывал дом Виржини, день был в разгаре, и зажигать освещение не было необходимости, в этом он был твердо уверен.

Отданный отцом револьвер вместе с зарядами лежал у него в комнате в прикроватном столике. Виктор стал медленно подниматься по лестнице, стараясь двигаться бесшумно. Во всяком случае, если в доме и был вор, бродяга или кто-то еще, он, Виктор, давно уже обозначил свое присутствие.

У входа на галерею он вновь остановился, с бьющимся сердцем вглядываясь во тьму. Свет исходил с лестницы третьего этажа. Большая тяжелая дверь, ведущая на лестницу, была приоткрыта.

Виктор поколебался секунду, но все же сперва решил зайти в свою спальню и взять револьвер. Как только тяжесть металла легла в ладонь, он почувствовал огромное облегчение и мысленно поблагодарил отца, что тот дал ему оружие, а главное, научил его пользоваться им.

Вернувшись на галерею, он подошел к приоткрытой двери и свободной рукой толкнул ее, чтобы дойти до лестницы, ведущей на третий этаж.

Оказавшись в коридоре, куда выходили мансарды, он глубоко вздохнул и начал открывать двери одну за другой. Везде он включал верхний свет и, не входя внутрь, бегло осматривал комнаты. Дойдя до последней, он ощутил какой-то необычный запах, но при этом как будто знакомый ему. Однако аромат был едва заметным, и он спросил себя, не померещилось ли ему.

Именно здесь во время осмотра дома они с Максимом нашли изрезанный платок. Одно из открытий, из-за которых он чувствовал нервозность, да и события сегодняшнего вечера отнюдь не успокоили его...

Он озадаченно застыл на пороге, пытаясь припомнить движения, сделанные в компании Виржини. «Вы можете устроить здесь игровую, или сделать одну-две независимые квартирки». В этот момент они спускались, и он уже не сомневался, что закрыл дверь на лестницу. Значит, с тех пор кто-то открыл ее и включил свет.

Шаг за шагом, Виктор поднялся на чердак. При входе он повернул старинный фарфоровый выключатель, но две слабые лампочки едва освещали помещение. Судя по всему, чердак был пуст, и у него вырвался вздох облегчения.

Он заставил себя смело войти и пожалел лишь о том, что не взял фонарика осветить темные углы.

Когда Виктор дошел до конца стоящих в ряд сундуков, он остановился как вкопанный. Не веря своим глазам, он увидел, что поднята крышка большой корзины. Подвенечное платье матери, лежавшее внутри, было все скомкано, а прочие предметы валялись как попало. Виктор резко обернулся и обвел глазами помещение. Он же не был сумасшедшим – они с Максимом вовсе не бросали вещи в таком виде!

В судорожно сжатой руке скользнула рукоятка револьвера, он почувствовал, как весь покрылся испариной. Ценой неимоверного усилия воли он заставил себя обойти весь чердак. Если бы он этого не сделал, то не смог бы заснуть. Он заглянул даже за кресло-качалку и зеркало на ножках, приподнял тяжелые крышки сундуков, прошел под толстыми несущими балками, которые поддерживали остов крыши.