А и Б сидели на трубе... - Алика Смехова Страница 30

– А мой живот тебе не мешал?

Борис внимательно посмотрел на нее и спокойно сказал:

– Это не мой ребенок, но я хочу в этом удостовериться, поэтому тебе придется сделать анализ.

Арина онемела, она изо всех сил старалась держаться, чтобы не разбить эту хрупкую радость встречи.

Улыбнувшись, ответила:

– Хорошо, если настаиваешь, давай сделаем прямо сейчас, не дожидаясь, пока ребенок родится. Я не хочу, чтобы оставшиеся семь месяцев ты жил с этой дикой мыслью.

Больше к этому они не возвращались. Арина заметила, что за время их разлуки в нем поселились нелепая обида и какая-то маниакальная уверенность в том, что она хотела причинить ему зло. Внимательно рассмотрев свою любимую яичницу с помидорами, приготовленную Ариной, он вдруг тихо сказал:

– Прошу тебя, перестань колдовать…

– Боря, милый, о чем ты?!

– Я знаю, ты мне что-то подсыпаешь в еду, – и он отставил яичницу.

Арина растерялась:

– Но ведь я тоже хочу тебя видеть и хочу быть с тобой, – значит, и ты колдуешь?

– Отрекись от сатаны.

– Борис, ты бредишь?! – Она испугалась.

– Если ты не перестанешь колдовать, я прекращу с тобой отношения.

Это звучало так нелепо из уст врослого мужчины, что Арина, улыбаясь, громко произнесла:

– Отрекаюсь! – лишь бы закончить этот бред.

Борис вернулся к яичнице. После завтрака он предложил провести день вместе, и когда они ехали по субботней Москве, свободной от дорожной суеты рабочего дня, спросил:

– Когда заберешь машину?

– Когда захочешь, сам отдашь, – ответила Арина.

Разговор не клеился. Арина видела, что вернувшийся Борис – уже не тот пылкий влюбленный, каким она видела его все эти месяцы.

Меж тем он внимательно следил за дорогой, и когда их подрезал черный «Кайенн», сказал:

– Вот и ты могла бы ездить на «Кайенне»!

– Я не жадная, пускай и другой девушке счастье улыбнется.

– И я не жадный: хотя мы с тобой два месяца не виделись, ремонт в доме твоих родителей продолжают и деньги твоему отцу на постановку я выделил.

– Спасибо тебе, мой дорогой Лопахин!

– Это кто?

– Да был тут один…

– Твой бывший любовник?

– Не смеши!

Теперь они опять часто встречались, и Арина даже затеяла через знакомых переговоры в Швейцарии об анализе на ДНК, к которому Борис ежедневно возвращался. Если сделать его в Швейцарии, можно избежать огласки, которой ни Борис, ни Арина не хотели, а кроме того, к швейцарской медицине оба испытывали наибольшее доверие.

По швейцарским законам, они должны были оба присутствовать при анализе. Арина надеялась не только успокоить подозрения Бориса, но и провериться. Все-таки ей не двадцать лет, а сроки сделать амниоцентез позволяли. Когда из Швейцарии пришло подтверждение, она сразу позвонила Борису. Он снял трубку, но через секунду телефон отключился. Арина позвонила опять. Телефон не отвечал. Теперь она звонила каждый день: до возможного отъезда оставались считанные дни, но телефон по-прежнему молчал. Тогда она позвонила по служебному телефону, и ей ответили, что шеф вне зоны досягаемости. Она пробовала звонить ему с других телефонов, но результат был тот же.

Арина не понимала, что происходит: телефон работает, но Борис не отвечает. Он жив, но найти его невозможно. Три дня назад он хотел лететь с ней в Швейцарию, а теперь исчез. Однажды она стояла в пробке на Тверской. Никто не двигался, и у всех машин были открыты окна: Москве повезло с теплой весной. Телефон Бориса по-прежнему не отвечал, и Арина послала ему эсэмэску: «Отзовись, завтра лететь». В соседней машине девушка с внешностью модели говорила по телефону, Арина прислушалась, и до нее донеслось:

– Да, конечно, милый. Скоро уже. Лечу!

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Арина нажала на клаксон и долго не отпускала руку, а девушка прервала разговор, недовольно посмотрела на Арину, и боковое стекло ее машины поползло вверх.

Это было как наваждение: в те дни ей казалось, что все хорошенькие девушки, которых она видела с трубкой у уха, говорили именно с ним.

С почтой пришло извещение из милиции о том, что против Арины может быть возбуждено уголовное дело по поводу неуплаты налогов за предыдущий год. Она должна была в десятидневный срок предоставить в распоряжение следственных органов все необходимые документы. Арина немедленно позвонила родителям: папа прекрасно разбирался в юридических вопросах и обычно консультировал ее. Телефон долго не отвечал, потом трубку взяла мама и сказала, что папа только что ушел, а перед этим ему звонили из офиса Бориса с требованием вернуть спонсорские деньги.

– Мама, что это значит?

– Боюсь, это только начало.

– Чего?

– Страшной мести, – ответила Аида Григорьевна, которая не одобряла ее решения в такой ситуации оставить ребенка.

Арина бросила трубку.

Месяц прошел в страшном напряжении. Борис прекратил финансирование спектакля, над которым уже несколько месяцев шла работа у отца в театре. Необходимо было срочно заплатить за костюмы, а также выделить денежную компенсацию артистам, которые ради этой постановки отказались от других предложений. Папа держался стоически, хотя его донимали звонками и требованиями вернуть деньги. Звонил один и тот же человек, по Арининым предположениям Черноус, который утверждал, что выделенные на постановку деньги были не меценатством, а обычным кредитом, то есть деньги нужно вернуть с процентами.

Арине же приходили запросы, в которых ей настоятельно рекомендовали доказать, что она заплатила налоги со своих концертов. Налоговая полиция получила анонимное письмо, в котором перечислялись все ее заработки за последние несколько месяцев. В качестве заработков там упоминались даже денежные подарки Бориса.

Арина была совершенно уверена, что он не в курсе происходящего и весь этот кошмар – дело рук его окружения. Оставив надежду дозвониться до него, она пыталась передать ему через знакомых письмо.

– Наказать тебя не накажут, – говорила мама, – посадить не посадят, дом не отнимут, но нервы помотают, а денег на адвокатов потратишь немерено, что, должно быть, и является чьей-то целью.

– Этот кто-то работает за его спиной. Сам он так поступать не может! Мама, пойми, не может! – плакала от обиды Арина. – Он любит меня!

– Несчастье проистекает из неправильной оценки ситуации, – говорил папа. – Похоже, все мы подпали под его обаяние. Но нужно искать выход. Главное – спокойствие и никаких истерик.

Папа метался по квартире в поисках заграничного паспорта. Они с мамой, вернувшись в Москву, несколько дней тщетно пытались навести дома порядок: рабочие уже давно не приходили, и здесь все было вверх дном.